ХОХМОДРОМ- смешные стихи, прикольные поздравления, веселые песни, шуточные сценарии- портал авторского юмора
ХОХМОДРОМ
Смешные истории: случайная выборка: стр. 16

Жить можно

(ТАК)
24 Смешные истории 2017-08-05 0 1056
Робинзониада Гавриловна вела хозяйство, когда ее вдруг окликнули.

- Ваши документы, мадам.
- А на брудершафт? - всего и успела возразить почти уже потерпевшая.
- Только после вас.

Бедной женщине ничего не оставалось, как принять на грудь всю тяжесть проходящего.
Но, пережив, стряхнув с себя его остатки, она снова принялась за старое. Старое было недовольно, но делать все равно нечего - в стране кризис. Поддавшись на переговоры, старое вымолило себе прощение и проценты.

А далее случилось нечто совсем непредвиденное: Робинзониада Гавриловна вдруг, неожиданно для самой себя, пришла к выводу. Но тот оказался занят. Обманутая и сломленная жизнью, она попыталась взять себя в руки. Но руки, тянувшие все хозяйство, не были рассчитаны на такую ответственность. И, запутавшись, кто из них первая - левая или правая, лишь оставили неизгладимый след внутренней борьбы Робинзониады на внешней стороне души.

Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не одно но, которое долго плакало и просилось обратно. Перед этим устоять не смогли даже обстоятельства места и семейные, что уж говорить о бедной женщине, которой ничего не оставалось, даже когда она очень вежливо просила. Пришлось ему дать место под солнцем и напоить молоком. Старое, конечно, тотчас же взревновало - да не тут-то было. Было но. Ничего не поделаешь, старое смирилось и написало в дневнике "И это все о но..." Облегчив душу, как после исповеди, оно принялось за но с новым восторгом. Робинзониада внезапно осознала, что разбогатела очередной бедностью - и ей стало жалко себя со страшной силой, которая долго и с надрывом уходила, не попрощавшись.
Но всякой идиллии в конце концов приходит конец.

- Хороший день, - подумала Робинзониада Гавриловна, засыпая. - Ничего так, пятница. Жить можно.

Подошел очередной отпуск и я решил проведать бывших однокашников, с которыми четыре года грыз "гранит науки" в г.Усть-Каменогорске, цели моего путешествия. Нашу неординарную встречу с моими друзьями и бывшими однокурсниками Вадиком Качаловым и Володей Шушаковым, я описал в предыдущем рассказе "Пожарный инспектор", где мы договорились сходить в ресторан и отметить это событие. В советское время вечером в ресторан было не попасть. Ресторанов мало, желающих много, поэтому мы заранее заказали места и собрались в назначенный час. Вечер "выпускников" проходил весело и беззаботно, до тех пор, пока возле столика администратора, по соседству с нами, не нарисовался колоритный кавказец в кепке аэродроме. "Мэста ест?" – спросил он и тут же полез в карман, заранее зная ответ. Достав оттуда пачку красненьких десяток, начал их класть по одной на столик администратора, приговаривая, - Мэста ест? Мэста ест? Мэста ест? Женщина за столиком с невозмутимым видом каждый раз отвечала, - нет, - но не кричала и не звала милицию на помощь, просто терпеливо ждала. Где-то на третьем десятке, когда уже весь ресторан привстал со своих мест, в ожидании развязки, администратор подняла трубку зазвонившего телефона и, демонстративно громко, на весь зал сказала: "Что ж вы нас так подводите, значит, я аннулирую заказ. " После этого она деловито сгребла десятки и торжественно объявила: "Вам крупно повезло, теперь, мэста ест." Подведя кавказца к столику, где красовалась табличка "Столик заказан", сняла её и вальяжно удалилась прочь. Свой кусок хлеба с маслом и, подозреваю, с икрой, она сегодня заработала. В кабак ввалилась весёлая компания из ещё одного джигита и двух развязанных девушек, явно не "ударников коммунистического труда", вернее они, конечно, ударно трудились, но по-своему, совмещая приятное, с полезным. Через час активных возлияний и бурного веселья за столиком кавказцев, один из них встал и подошёл к нашему столику. Не церемонясь, он взял за руку жену Вовы Татьяну, миниатюрную и симпатичную девушку и заявил: " Дэвушка, хочу тебя танцевать!" А дэвушка не хотела. Она вырвала руку и заявила, что с незнакомыми мужчинами не танцует это раз, при муже, кроме того, – это два, а с лицом кавказской национальности тем более, - это три. Но он не унимался и продолжал приставать. Сложилось такое впечатление, что он просто не замечает, что кроме девушки за столом сидит ещё три парня, которые могут за неё постоять. На его лице читалось полное пренебрежение и презрение к этим слабакам, которые ему – сыну гор, и в подмётки не годились. Не знаю как Вадик, а я просто считал, что первым должен заступиться муж Вова, а уж потом я бы его поддержал. Но Вова, мягкий, интеллигентный парень, только тихо увещевал чернобрового наглеца, на что тот никакого внимания не обращал. Я понял, что пора вмешаться и громко сказал: "Слышь, джигит, тебе, твоих двух подруг мало, что ты пристаёшь к нашим девушкам? – Слюшай, кацо, это две - шлюхи, а мне приличный дэвушка хочэтца! - И он выразительно поднял вверх указательный палец! Хочэш давай мэнятся, даю двух за одну вашу. – Слушай, вскипел я, да ты совсем обнаглел, вали отсюда по хорошему, пока я ментов не вызвал! – Кавказец презрительно скривился, - вот вы, рюсские все трюсы, у вас мюжчин нет. Давай выйдем и, по мюжски решат вопрос будэм!" Я, конечно, понимал, что один на один мне с этим, крепким от природы, парнем, не сладить, но и оскорбления прощать, я был не намерен. Ребята дружно стали меня отговаривать не связываться, но я уже всё решил для себя. Зачем мне потом мысленно маяться и испытывать позор труса. Будь что, будет, не впервой. Я и в школе, и в армии, хоть и был битым, но умел постоять за себя. Мы вышли, ребята вслед за нами. На улице моросил противный дождь и были лужи. Рядом стояло дежурное такси и любопытный водила вышел с сигаретой понаблюдать бесплатный цирк. Возле уличной урны на тротуаре, кавказец резко развернулся и схватил меня за пиджак. Я сразу почувствовал мёртвую хватку удава! Но, на моё счастье, подскочила жена Вовы, Татьяна и с визгом вцепилась в волосы противника. От неожиданности кацо ослабил хватку и я вырвался из его цепких лап. Оттолкнув Таню, он попытался ухватить меня за ногу. Но я был на "стрёме" и увернулся от захвата. Он борец, понял я, хочет меня завалить и взять на болевой приём, чтоб я униженно просил прощения. Я быстро наклонился и тоже сделал вид, что хочу схватить его за ногу, джигит отпрыгнул назад, прямо к урне и от моего лёгкого толчка, перевернулся через неё. А по близости раздался звук милицейской сирены. Это опытный администратор, сразу вызвала ментов, видя начало конфликта. Я крикнул ребятам, что б возвращались в кабак и прыгнул в такси. - Шеф, вперёд! Плачу червонец за пять минут езды. – Таксист всё понял и нажал на газ. Мы сделали "круг почёта" вокруг квартала и остановились в ста метрах от ресторана, наблюдая, как ушлого "дитя гор" упаковывают менты. Дождавшись их отъезда, я вернулся к столику, где меня, как победителя, встречала наша компания. И всё бы ничего, но тут Таня обнаружила, что у неё нет на пальце обручального кольца. Видно оно у неё свалилось, когда она ухватила кавказца. Мы вышли все на улицу и стали искать "иголку в стоге сена". Везде грязные лужи и не факт, что оно лежало в одной из них. Но, "ищущий, да обрящет" и мы, о чудо, таки на ощупь нашли его в одной из луж. Больше уже ничто не помешало нам весело закончить эту памятную встречу.
СВЕРХГОЛОС...
Все в стране должны иметь право голоса, если только это не властный окрик надзирателя...

С ГРАМОТОЙ В КАРМАНЕ...
Если человек что-то пишет, значит он - грамотный. А грамотным, им лишь бы только пасквили на Власть писать, а дальше пойдёт как по писаному...

УС КАК УДАВКА...
Даже Усатому не удалось всё и везде запретить. Так что для начала надо хотя бы усы отрастить, на худой конец, их наклеить...

ОДНА, НО ПЛАМЕННАЯ СТРАСТЬ...
Когда наконец-то запретили всё то, что не разрешено, на этом решили не останавливаться, и повсеместно стали не разрешать всё то, что уже запрещено...

НЕЧА НА ВЛАСТЬ ПЕНЯТЬ...
Власть, как известно, формирует большинство. И, естественно, власть всегда такая, как это большинство, а потом это большинство на власть обижается...
Часть пятая. Я, Рамона и бразильские сериалы (будь они неладны!)

      Я лежал на кровати и вспоминал вчерашний борщ, которым меня угостила Лена. Вернее, вспоминал те минуты, которые провел рядом с ней. Я вздохнул и поправил подушку. Мне определенно нравилась эта девушка! Хотя, борщ тоже был неплох!

      − Она про себя ничего не рассказывала…− продолжал думать я о девушке. –Правда, я тоже с расспросами не лез…

      Под моей кроватью раздалось какое-то шуршание. Тут я вспомнил, что надо покормить Летучего Голландца, мою черепаху.

      Прозвучал телефонный звонок. Я поднял трубку телефонного аппарата:

      − Ты спишь? – был первый вопрос Рона.

      − Нет! Но в музей не пойду! Я не голодный!

      − Да я не по поводу музея тебе звоню… Сегодня приезжает моя сестра Рамона… Мы с ней давно не виделись. Я ей рассказал о тебе, и она хочет с тобой познакомиться…

      − Понимаешь, - ответил я, глядя на выползшую из-под кровати черепаху, державшую во рту предмет мужского гардероба, - сегодня я не могу…

      − А что такое? – забеспокоился мой «друг» по контракту.

      − Черепаха куда-то подевалась! − сказал я, пытаясь одной рукой отобрать у Летучего Голландца носок. − Буду заниматься ее поисками! У нее, кстати, знаешь какой взрывной характер! − я продолжал мотать носком из стороны в сторону, пытаясь таким образом сбросить на кровать прицепившуюся к нему намертво рептилию.

      − Хочешь, я приеду и помогу тебе с ее поисками? – Рон явно начинал нервничать. − Сестра приезжает только на один день! Она очень хочет увидеть друга, который у меня, наконец, появился!

      Не выдержав головокружительных полетов, черепаха раскрыла рот и тут же плюхнулась на одеяло. Я опустил ее на пол, продолжая слушать Рона. Закованное в панцирь, существо, недобро взглянув в мою сторону, включило свою крейсерскую скорость и ринулось в сторону кухни.

      Сегодня я хотел пригласить Лену в ресторан, поэтому искал причину, чтобы не пойти к Рону. Но Рон все продолжал «плакаться» по телефону. Мое сердце не выдержало скупых мужских слез, и я дал свое согласие.

      Пройдя в кухню, я достал из холодильника пару листиков салата и положил перед Летучим Голландцем. Кроме двух рыбных консервов в холодильнике больше ничего не было. Я тяжело вздохнул.

      − Вот почему холостяки или женятся, или втихаря спиваются, − подумал я, и закрыл дверцу.

      Подойдя к шкафу, достал оттуда свою любимую футболку. Ее я одевал только по праздничным дням: на белом фоне были нарисованы разноцветные шарики, а впереди красовалась голова Дональда Дака. С элегантной обувью у меня никогда не было проблем: я практически всегда ходил в кроссовках. Посмотревшись в зеркало, и оставшись довольным своим праздничным нарядом, я поднял трубку телефона и вызвал такси.

      Мы сидели за круглым столом и пили чай. Рамона пристально посмотрела на меня и задала вопрос, который, почему-то, очень часто интересует женщин:

      − Макс, а вы женаты?

      Я поперхнулся чаем и, промокнув губы салфеткой, виновато, сам не зная, почему, произнес:

      − Нет! Еще не довелось вкусить (и откуда у меня такое слово взялось − сам не пойму!) эту…эту…эту… − никак на мог подобрать слова, чтобы закончить предложение.

      − Думаю, лучшую сторону вашей будущей жизни! − закончила за меня Рамона.

      − Да! Именно так! – подтвердил ее слова. – Я наслышан об этой «лучшей стороне» от своих старших товарищей, поэтому, не особенно спешу с этим делом! Как говориться: «Лучше семь раз померить и…еще раз тоже не помешает! Отрезать всегда успеется!»

      − Разумно! А чем вы занимаетесь? – задала мне следующий вопрос сестра Рона.

      − Работаю в одной фирме…

      − Он там на хорошем счету, – перебил меня Рон, – занимает должность старшего сотрудника!

      − Это хорошо! – заметила Рамона. – Что еще вы можете рассказать нам…

      – Еще он не курит! – опять вставил свои «пять копеек» человек с конопушками.

      – Это очень характеризует вас как разумного человека, который смотрит в свое будущее, заботится о своем здоровье. А чем вы увлекаетесь?

      – Недавно, по совету одной своей знакомой…– в этот момент дугообразные брови Рамоны вопросительно поползли вверх.

      – Очень пожилой дамы, семидесяти пяти, а может даже и восьмидесяти девяти лет от роду, – внес я корректировку в свой рассказ, – завел черепаху.

      Выщипанные брови облегченно вернулись на свое место.

      – Еще люблю зелень всякую… – продолжил колоться я под пристальным взглядом Рамоны. – У меня на подоконнике стоят целых два кактуса!

      – Ох, как интересно! – подперла щеку рукой Рамона.

      – Превосходные растения во всех отношениях! Забыл их полить, им же лучше!

      – И как часто вы их поливаете? – последовал следующий вопрос.

      Я понял, что «следователь» решил довести допрос до самого конца, чего бы это ни стоило ему, вернее ей.

      – Раз в…три…четыре месяца!

      – И что, им этого достаточно? – удивленно осмотрела на меня женщина.

      – Конечно! Скажем так, у меня в квартире началась засуха, которая так им по нутру. Потом, я еще люблю сериалы смотреть! Всякие там, бразильские… Как только они заканчиваются, перехожу сразу на мексиканские… – вот черт дернул меня за язык!

      – Вы просто прелесть, а не мальчик! – заискрились глаза у Рамоны.

      Рон кашлянул и вопросительно посмотрел на свою сестру.

      – Не часто встретишь интересных молодых мужчин, которые любят смотреть бразильские сериалы! – продолжила дама.

      – Я, как только прихожу с работы, то первым делом включаю телевизор и начинаю смотреть свой любимый сериал! Громкость, конечно, на полную катушку! Чтобы, не дай бог, чего не пропустить! А то, сами знаете, достаточно упустить какую-то фразу или одно единственное слово, как смысл сразу теряется во всех предыдущих диалогах! Да и в сериях тоже!

      – Да! Вы, Максик, совершенно правы! – восторженно поддержала меня Рамона!

      Рон опять кашлянул.

      И тут неожиданно последовал вопрос, на который я не знал, что ответить.

      – И какой ваш самый любимый сериал? Как он называется?

      Я взял в руки чашку и стал думать, что ответить на этот каверзный вопрос, вернее как выкрутится из ситуации, в которую сам себя и загнал!

      – Вы еще хотите чаю? – спросила меня Рамона.

      – Да, если можно…

      – Сейчас пойду, поставлю чайник на огонь, – проворковала Рамона и грациозно поднялась из-за стола.

      Выручка неожиданно пришла со стороны Рона. Он мне тихо прошептал:

      – «Букет орхидей»… Главные действующие лица: Роза и ВиктОр…

      – Спасибо друг за помощь, – тихо поблагодарил я своего спасателя. – Вовек не забуду!

      В это время в комнату вернулась любительница мексиканско - бразильской экзотики.

      – Так, на чем мы остановились? – спросила меня Рамона.

      – Вы спросили какой мой любимый сериал… Так вот, это… – в этом месте я, словно актер в плохих фильмах, сделал длинную интригующую паузу. – «Букет орхидей!»

      – Это же надо, какое совпадение! Это и мой самый любимый бразильский сериал! Максик (последовал очередной кашель Рона), расскажите мне последние серии, пожалуйста. Знаете, я не смогла их посмотреть! Прямо сердце кровью обливается! Попала в больницу, давление подскочило… Девочки, правда, в палате мне пересказывали, но я еще хочу послушать из ваших уст! – закатила глаза сестра Рона.

      Рон встал и вышел из комнаты.

      – Ну, значит… – я задумался над сюжетом. – Роза ждала Виктора…

      – ВиктОра, – поправила меня Рамона. Ах, какой мужчина! – мечтательно проговорила она.

      Потом стала перечислять его достоинства:

      – Высокий, стройный, загорелый… Усы… Бакенбарды… Все при нем… Продолжайте, пожалуйста! Замечталась я что-то!

      – Роза ждала ВиктОра… Ждала… Ждала… Вот… Потом, еще пару раз подождала… И в конце-концов, она его не дождалась!

      – Вот подлец! – пятьдесят серий строил ей глазки и, в конце концов, так и не соизволил явиться! – с возмущением произнесла Рамона.

      – Но ему нравится Роза! – робко возразил я,– может, серий через сто, а может быть и двести, сделает первый шажок в ее направлении…

      – Никуда не денешься от любви! Сколько бы сотен серий он от нее не бегал, все равно она его «додавит»! – распылилась женщина.

      – Кто бы сомневался! Если и не «додавит», то тогда она точно придушит ВиктОра! – с воодушевлением поддержал я сестру Рона! – От бразильянок всего можно ожидать! Они такие: чуть что, сразу за горло и в ЗАГС!

      – А, дон Педро? (Рон мне об этом персонаже ничего не сказал!)

      – Дон Педро? – переспросил я, чтобы выиграть немного времени. Нууууу… Он… По-прежнему… Педро… С приставкой «Дон»… Все время курит свои вонючие сигары…

      – Нет! Я хотела узнать, он встал с инвалидной коляски или все еще сидит в ней?

      – Ааааааа… Онннн…. Еще сидит в ней! Как пень! Попробуй, выкорчуй его оттуда! А что ему? Сидит и курит сигары… Только по сторонам поглядывает!

      – Еще не заговорил? – вопросительно посмотрела на меня любительница сериалов.

      У меня отвисла челюсть. «Мать честная! Да он еще оказывается и немой к тому же!»

      – Кто? Дон Педро? – переспросил я, чтобы выиграть время.

      – Ну, а кто же еще?

      – Он… Как бы это сказать… Рано еще ему начинать что-то говорить! Нем как рыба! Но, мне что-то подсказывает, что серий этак через девяносто, когда начнут делить имущество в семье, он бодро встанет на ноги и заговорит в полный голос! Это точно! В таких случаях даже слепые неожиданно прозревают! Не говоря о глухих, у которых сразу появляется слух! Можно сказать - музыкальный!

      В этот момент возвратился Рон, и разговор перешел на другую тему. Я с облегчением вздохнул. Но не тут-то было!

      – Рон, а давай познакомим его с Леночкой… Она такая умница! И такая красавица! Просто глаз от нее нельзя отвести! Прямо картинка с журнала! – глядя на меня промурлыкала Рамона. – Она, просто вылитая копия папы!

      Я сначала посмотрел на лицо Рона, потом на лицо его сестры (то же самое лицо Рона, только с выщипанными бровями, подведенными глазами и ядовито-красной помадой на губах!), и понял, что она явно будет не в моем вкусе. Взглянув на лицо Рона еще раз, я убедился в этом окончательно.

      – Вы знаете, я бы с радостью, но у меня заболела тетя… Полина.

      Я быстро взглянул на Рона и продолжил:

      – Ухаживаю за ней… Времени свободного практически нет…

      – Он ей еще уколы делает! – поддержал меня Рон. – Внутримышечные! – и отвернулся, чтобы сестра не заметила его улыбки.

      – Потом охота посмотреть любимый сериал… бразильский, – продолжил я, – тоже на него нужно найти время…

      – Боже! Какой же вы прелестный мальчик, Максик! – раздался восторженный голос Рамоны.

      Рон больше не кашлял, а просто безнадежно смотрел на нее.

      – Все-таки вы, Макс, зря отказываетесь от знакомства с Леночкой! Потом будете очень жалеть об этом! – погрозила мне наманикюренным пальчиком Рамона.

      – Нет, не буду! – твердо ответил я. Видно такова моя судьба: кактусы, черепаха и бразильские сериалы!

      – Ты еще про консервы забыл! – напомнил мне Рон.

      – И они, тоже! – поддакнул я. – Уже поздно,– стал я прощаться, – мне нужно идти!

      – Пожалуй, займусь ка я устройством вашей судьбы, Макс! – заявила Рамона.

      Я ей почему-то сразу поверил, и решил в дальнейшем держаться от нее как можно дальше. Такие женщины, как Рамона, обычно на пол дороги не останавливаются и доводят начатое ими дело до конца!

      – Рон, я еще, пожалуй, погощу у тебя… – улыбаясь мне, произнесла железная леди.

      Рон кивнул ей головой:

      – Конечно, конечно… Макс, пошли я тебя провожу до калитки, чтобы Паштет не начал тебя облизывать, словно свою любимую косточку.

      Я вежливо пожелал спокойной ночи Рамоне и направился в сторону двери.

/продолжение следует/
Продолжение. Начало см.
      Жми сюда

Вот когда я придумывал 1561 год... Тогда было трудно… А вот 1986 - совсем легко, оттого он, наверное, такое кособокий получился.
Наспех, оно, конечно, что попало выходит. Бывает, еще не тем местом подумаешь – какой-нибудь Таиланд получится. А задумаешься надолго – эстонцы. А по-пьянке? Простите меня за революцию, рекламу сока «Добрый» и Буша.
О, кстати! Ибуша я тоже придумывал. Ибуша такое случается придумать! Думаешь, вот мне хорошо, давай и другим будет так же. И выдумываю, например, Волгу. И не просто так, а чтобы на ней автозавод построили итальянцы, а все остальные с этой продукцией тоже – ибуша и ибуша… Красота!
Вот закрою глаза – и нет ничего в мире. Открою – есть. Ну, есть, так есть. Поем, опять глаза закрыть тянет. А страшно – ведь пропадет тут все без меня. Вы уж это, не обижайтесь, давно не сплю, все о чем-то думаю, думаю, чтобы оно получалось.
Вот если получится у меня, я обязательно на Украине газ придумаю. А в России – Крым. А в Америке – Саддама Хусейна. А в Иране – демократию и много-много бомбардировщиков, чтобы демократию несли туда, где Хусейн. А в Барнауле – «Челси», а в Челси – Барнаул. А у пингвинов – зубы. А у стоматологов – яйца… Блин, нафига стоматологам яйца? Нет, остановимся просто на нафига! Нафига стоматологи? Бац, и придумал. Все, нет их. Стоматологов. А яйца – есть. Поел и дальше задумался.
Бл-и-и-н!!! Это я такой растянутый блин придумал - овальный-овальный. Его у вас еще нет, а у меня уже – ем.

Не всегда же в рыхму шутить, новое оригинальное рифмо давно в
дефиците, після виборів ще раз пожартую «впевненою» прозою:

На украинском ТВ постоянно крутят русские сериалы
на криминальную тематику. Возможно, с целью воссоздания
на экране типичной обстановки криминогенной среды, герои
сериалов частенько балуются феней. В 2008 г. на Украине
был принят закон, обязывающий делать перевод речи участников
действа хотя бы в виде титров на щыром внизу экрана и вот, что
из этого иногда получается:

Сидят в скверике два домушника и обсуждают тонкости
предстоящего дела:
- Слышь, Косой, хаза с стекляшками и рыжьём,
лаве немеряно, фраерок в отъезде, не знаю точно
в каком подъезде хаза.
- Не шебуршись перед делом, сейчас третий подойдёт,
даст наводку, вы останетесь на стрёме, а я пойду брать
хазу, я ж не баклан какой, три ходки за плечами,
будет потом за что в малине гудеть.

Щирі титри:

- Чуєш п’яничко, Хаза файна дівка, носить кліпси,
руда мов лисиця, а кохається так, що про все забудеш,
чоловік її в відрядженні, тільки не пам”ятаю в якому
під”їзді живе.
- Не хвилюйся так за мене, зараз третій підійде,
дасть на горілку, на трьох розіллємо, ви тут почекайте,
а я піду до Хази, я ж не хлопчик якийсь, три рази її
трахну, а потім продовжимо в кафе «Малина».

Теперь «интеллигентный» перевод предыдущей галиматьи:

- Не пил бы ты, классная женщина эта Хаза, рыжая,
в любви как огонь, муж в командировке, не помню
лишь в каком подъезде живёт.
- Ты соплякам советы давай, вон дружок идёт с бутылкой
водки, сообразим на троих, потом три раза с Хазой
побалуюсь, она довольной останется, я у неё
под хорошее настроение бутылку самогонки возьму,
и пойдём в кафешку пивком шлифовать.

ЗЫ: Представляю, что будет, если титры отменят, только полный
голосовой дубляж на киевско-полтавском диалекте,
интересно, что мы тогда услышим?
ОХОТНИЧИЙ СЕЗОН

Витька затащил в лодку еще четыре канистры с бензином.
— Зачем столько? – удивился я.
Он сморщился как от чего-то кислого и процедил сквозь зубы:
— Деревня. Сразу видно – ничего в охоте не смыслишь. Бензин это все. Если не хватит – гиблое дело.
Погрузив остатки охотничьего снаряжения, мы отчалили от лодочного причала...
Нас то и дело обгоняли лодки с двумя подвесными моторами, доверху груженные охотничьими принадлежностями и канистрами с бензином. А что там, в этих канистрах – только ли бензин? А может что и покрепче? По нашему городу долго ходили слухи о том, как выпивший на лесном привале охотник, допил в лодке оставшийся бензин, а домой добирался на вишневой настойке.
Ну, конечно, не всякой истории про охотников можно верить. Но надо заметить: ни один cлух на пустом месте не возникает.
Километров в пятидесяти от города нас обогнала лодка с четырьмя подвесными моторами. Витька сказал, что этой лодкой управляет его бывший школьный товарищ, фотолюбитель и фотоохотник, предпочитающий бескровную охоту, поэтому он давно отказался от огнестрельного оружия – уток ловит с лодки на полном ходу, хватает руками за хвост при их взлете.
После многочасовой пляски на воде мы, наконец, добрались до нужного нам заливчика.
Добраться-то добрались, но перед нами тут же, встала новая проблема: где причалить – вся береговая полоса была усеяна лодками.
Кое-как нам удалось арендовать часть суши у какого-то предприимчивого товарища. За четвертак он согласился потесниться. Таким образом, к охоте мы были готовы. К охоте были готовы и все остальные наши собратья по пуху и перу.
Ох, кого только здесь не было! Даже два представителя солнечного Узбекистана в тюбетейках, которые уверяли, что добрались сюда из Бухары водными путями. Такое может случиться только с настоящими охотниками, хлебнувшими до того, как отправиться на охоту.
Наш сосед, который так великодушно поделился с нами местом, вооружившись морским биноклем, следил за горизонтом – не появятся ли утки. Биноклями были вооружены многие.
Мы с другом в бинокле не нуждались, так как глазами не страдали.
Виктор был из дальнозорких: он с приличного расстояния мог легко определить, у кого в не распакованном вещмешке лежит бутылка красного, а у кого бутылка белого. Может быть здесь зрение ни при чем. Может при этом участвует какой-то другой орган, только утки не появлялись.
Ну, в общем-то, нельзя сказать, что они совсем не появлялись. Однажды пролетела стая на высоте двухсотпятидесяти метров. Мы салютовали ей дружным залпом из тысячи ружей, после чего на землю и на поверхность воды еще полчаса сыпалась дробь.
Утки улетели и мы все успокоились, решив, что настало время пищей подкрепить свои силы.
Вскоре берег напоминал стеклотарную базу. Пустые бутылки и банки заполнили окружающую нас флору и фауну. Издалека доносилась песня: кто-то выводил про Стеньку Разина и утопшую его незаконную жену.
Но тут в воздухе появился неопознанный летающий объект. Мы схватились за ружья. Стреляли до тех пор, пока не опомнились, – неопознанным объектом оказался самолет типа биплан. Летчик высунувшись из окошечка, покрутил пальцем у виска, явно на что-то намекая. Мы все поняли и помахали ему приветливо кулаками. Нашел где летать!
Утки больше не появлялись. Вороны тоже. Работа всех аэрофлотов мира была парализована. Открылся охотничий сезон.
Я уж взопрела десять раз,
Под нос себе пыхчу…
Все обгоняют. Битый час
Я палки волочу.

Я ногу выставлю вперёд –
Она назад. Хоть плач…
Ещё…ещё… И вот – полёт –
Под горку…Спуск горяч…

То так задорно раскачусь,
В подъём - ни тпру ни ну…
Но, всё - равно собой горжусь!
Я встала на лыжню.
Юлечка бегает и прыгает по клавишам пианино, то резко на них приседая, то бухаясь на колени. Сюр! Возмущённая бабушка:
- Ну, разве так играют на пианино?
- Я не играю, я играюсь.

Производственные - 78

(Леонид Олюнин)
20 День торговли 2012-08-25 1 2399
ПРИЯТНЫЙ РАЗГОВОР
    (ретро)

— Алло! Слушаю!
— ...
— Арнольд Петрович, что вы такое говорите?!! Можно подумать — вы покупателей не знаете. Покупатель для того только и создан, чтобы жаловаться и покупать.
— ...
— Был грех — уходило из-под прилавка. Но план-то мы даем. В хвосте не плетемся.
— ...
— Арнольд Петрович, вы бывший торговый работник. Для вас не секрет: широкого покупателя мы только тогда допустим к дефициту, когда полностью обеспечим своих работников. Чем они хуже обычных покупателей?
— ...
— Это преувеличение. Прилавки у нас не пустуют. А если не берут, в этом нет нашей вины — товар не ходовой.
— ...
— Согласна с вами: через черный вход — это не дело. Это бросается в глаза посторонним. Это компрометирует в глазах общественности. Ну, хорошо — все пойдет на прилавок.
— ...
— О вашей просьбе? Конечно, не забыла. Конечно, оставила.
— ...
— С черного входа!... Шутите, Арнольд Петрович! Конечно, нет! Прямо к вашему дому подвезут — на дежурке.
— ...
— Очень приятно! Всего доброго!
      

* * *
Прораб Игнат себе построил дачу.
Потом построил брату дачу.
Потом построил сыну дачу.
Потом построил зятю дачу.
В итоге получилось
Восемь лет
И конфискация в придачу.

ЗАСПАЛ

— Гриша, вставай, — на работу пора.
— Я, сегодня, на работу не иду.
— Почему?
— Я, вчера, за смену, две нормы дал, — значит, сегодня можно спать.
— Нет, Гриша, это, ты, позавчера две нормы дал, — вчера ты весь день беспробудно спал.

ВОТ БЫ…

Что я делал? Как я жил?
Время пролетело.
Силушку куда вложил?
Где оно – то дело?
У соседа – «Мерседес»
Носится до одури.
Я без лишней пары… без
Утеплённой обуви.
У него цветёт жена,
Вместе с ним катается;
А моя жена – она
Матерно ругается.
Может двинуть по спине, -
От подруг, мол, стыдно.
Не идут рубли ко мне,
Презирают, видно.
У соседа пять квартир,
Шесть торговых точек.
Вот бы был я рэкетир,
Нет, разнорабочий.

* * *
Господи тебя прости,
Не тронь — чего не унести.
Мой сосед перестарался:
Спер вагон — и надорвался.

* * *
Про коррупцию народ
Как орал, так и орет;
А крыловским что котам?
Словом, воз и ныне там.
ЛАКЕЙ НА РАСПУТЬЕ...
Лакеем быть хорошо, но противно, потому что тогда про всё остальное, нелакейское, надо забыть, а не хочется...

ПЕРВАЯ СТУПЕНЬ К СВОБОДЕ...
Если человек свободен, ему никакой власти над собой и не нужно. А раб, он завсегда найдёт возможность в самовар своему хозяину напИсать...

КЛЕТКА-ЛЮКС...
Только рабам свобода не нужна. Но тогда всем остальным надо строить такие раскошные клетки, что они сами из них никуда не убегут...

НЕЖИТИЯ СВЯТЫХ...
Интеллигентов слишком мало, чтобы они имели какие-то права, и прежде всего - право жить...

ПОИСК САМОГО СЕБЯ...
Рабу нельзя без Хозяина, а кто ищет, тот всегда найдёт...

СДАЧА ДИПЛОМА

(Мжельский Алексей)
7 Про студентов 2008-01-20 2 10894
СДАЧА ДИПЛОМА

      Академия. Идёт защита. Защищается дамочка. Диплом – «Интернет – индивидуальный сбор информации».
      Работу писала конечно не она , но уверенным голосом начинает:
    -Два месяца и днём и ночью, я составляла полную базу данных о всех, кто учится или преподаёт в нашем институте. Мною проведена огромная работа. И теперь я могу сказать – получилось.
    Комиссия скучает и только зав.кафедрой, лет 60, проявляет заинтересованность:
    -А что, база полная? Программа работает? Без сбоев? И прям можно, к примеру, любой труд, любую книжонку найти по любым параметрам?
    -А как же. Два месяца толком не спала. Не зряж Любую книжку эта программа отыщет.
    -Ну, попробуйте тогда найти мои труды. Я уже лет сорок пописываю. Введите мою фамилию - Иванов. Хоть методичка какая нибудь может найдётся?
    Дама вводит фамилию зав. Кафедры, замирает, но видит что-то нашлось и радостно хлопая в ладоши, кричит:
    -Нашлось! Вот ,пожалуйста, ваши труды – «Дополнения к камасутре», «Запретное о плоти», и «Радости гарема!»
    Здесь вся комиссия оживает. Переглядываются, шепчутся, слышны смешки.
    Зав. Кафедрой краснея:
    -Не я это! Не я! Это однофамилец! – через мгновение,- а вот моего соседа – Ненашего?
    Дама вводит фамилию, радостно:
    -И ваши труды есть: «Чёрная магия для начинающих», «100% приворот», «Как навести порчу».
    Возникла неудобная пауза. Вскоре раздался чей – то голос:
    -А самого? То же, что –то найдётся?
    -Сейчас посмотрим, - и набирает фамилию Розенберг, - нашлось! «Жидомассонская ложа, - как она есть», «Основы подрывного искусства», «Правила отсидки для новичка».
    В тишине комиссия обступила студентку:
    -Вот, что. Вы это всё сотрите. А диплом будем считать вы защитили.
В продолжение темы Леонида Меласа Жми сюда
решил выложить здесь отрывок из своей старой вещицы.

(ироничная сказка)


Злые и трезвые ухарьпатриотовцы в угрюмом молчании возвращались домой. Было уже далеко за полночь. Они понимали, что выпивки взять теперь негде, и от этой мысли им очень хотелось набить чью-нибудь рожу. Чью-нибудь наглую, ухмыляющуюся и обязательно жидомасоновую рожу.
А в Жидомасоново в эту ночь почему-то никто не спал. Во всех окнах ярко горел свет. Освещённые дворы и улицы были заполнены фигурками людей. Оттуда доносился невнятный гул людских голосов, прерываемый задорными возгласами молодых парней и взрывами девчачьего смеха.
- Ну, что ж, сами напросились, - вздохнули ухарьпатриотовцы и, привычно засучив рукава, потрусили на огни.
Но когда они добрались до главной площади, перед ними предстала картина, необычная даже для здешних мест. В окружении зевак, аккурат перед сельсоветом, расположилась на отдых удивительная собачья упряжка. Упитанные северные лайки в синих футбольных майках, с надписью "Челси", были запряжены не в сани, и даже не в телегу. А в большой красивый джип последней модели, с чёрными тонированными окнами.

- А, чево это у вас тут? – слегка опешив, поинтересовались ухарьпатриотовцы у зевак. - Цирк, что ли приехал?
- Что вы, цирк, скажете тоже! Окститесь мужики, - замахали руками зеваки. - Это наш блудный сын вернулся, губернатор из самой Чукотки. Говорят, развёлся он недавно, вот решил в родных местах новую бабу себе сыскать.
- А, чего ж он на собаках-то приехал? Он из этих, борцов за онкологию, что ли? Али на бензин жмётся?
- Экологию, - вежливо поправили зеваки. - Да не-е, он, похоже, рекламирует свою футбольну команду англицку. Видали, собак по числу игроков как раз? А запасные там, на заднем сидении сидят. Хотя… Чёрт его знает, может и жмётся. Лигарх, одно слово, - хмыкнули зеваки, поразмыслив. - Спросите у него сами.

Недолго думая, ухарьпатриотовцы подошли к джипу и принялись стучать в окошко. Через минуту стекло опустилось, оттуда выглянула сонная, и какая-то прилизанная рожа с недельной щетиной. Полуприкрыв веки, она уставилась на ухарьпатриотовцев недовольным взглядом.
- Ну, чего надо? - недружелюбно спросила рожа. - Некогда мне.
- Слышь, мужик, ты это, ты чего животину мучаешь? Денег на бензин, али на соляру не хватает?
- Всё у меня хватает! Вам, какое дело? Я интервью не даю, отстаньте, - раздражённо пробурчал прилизанный, и попытался закрыть окно.
Но ухарьпатриотовцы вдруг вспомнили, зачем пришли.
- А ну-ка, постой-погоди мил человек, - вежливо сказали они и хвать его за шиворот, да из джипа-то наружу и выволокли.
- Сейчас мы тебе объясним, какое нам дело!
Прилизанный и пикнуть не успел, как оказался на капоте своей машины лицом вниз, а голым задом вверх.
- Э-эй, вы чего! – испуганно заверещал он, суча ногами и пытаясь освободиться от крепких рук ухарьпатриотовцев, пока их товарищи выбирали хворостину покрепче.
- А вот, чего!!! – сказали ухарьпатриотовцы, и хлысть его по голому заду со всей крестьянской силушки.
У прилизанного тут же полезли глаза на лоб, и он завопил так, что завыли и залаяли собаки во всей округе. Он никогда так не вопил в своей жизни. Ну, если не считать того случая, когда ему приснилось, что он отчего-то сделался бедный. Ухарьпатриотовцы же знай себе его порят, да приговаривают:
- А вот, будешь знать, мил человек, лигарх недоделанный, как деньгами сорить по заграницам. Какой же ты, нахрен, губернатор рассейский, ежели дома твои с яхтами, да капиталы по всей Англии раскиданы? Не знаем как там в Англии, а в России - губернатор есть первый патриот в его губернии. А какой же ты, к свиньям, патриот, ежели ты тамошнюю футбольну команду понсируешь? Вон, даже собак в ихнюю форму вырядил, тьфу срамота.
Гад, а ты знаешь, что нашу сборную тренирует гусь какого-то Хиддинга? А, на самого Хиддинга, понимаешь, денег не хватает?!! А всё потому, что забыл ты, мил человек, что такое патриотизьм, и что такое быть россиянином!

Поглазеть на экзекуцию сбежалась вся округа. Жидомасоновцы, радуясь бесплатному представлению, не больно-то переживали за своего непутёвого земляка. Многие даже отпускали шуточки по поводу процедуры. Мол, давно пора его высечь, а то человек от корней оторвался, зазнался малость, что совсем негоже для такого высокого чина.
Даже лайкам такое действо над хозяином пришлось по душе, и они на радостях принялись заниматься любовью. Впрочем, возможно в данный момент им просто-напросто «приспичило».

Внезапно, прилизанный как-то особенно жалобно взвизгнул. Истошно крикнув: "Ну-у, ВСЁ!!! Хватит же, сукины дети!", - он горько разрыдался.
- Проняло мужика, - сообразили ухарьпатриотовцы, отложив хворостину в сторону.
Рыдания так душили прилизанного, что он не мог вымолвить больше ни слова. Судорожно всхлипывая, давясь слюной, и с трудом сдерживаясь, чтобы снова не разрыдаться, он пытался застегнуть штаны трясущимися руками.
Но сделать этого ему никак не удавалось из-за распухшего зада. Оттого прилизанный совсем разнервничался. Он принялся истерически и, как-то по-собачьи, подвизгивать в такт прорывавшимся рыданиям.

- Ну, ладно, ладно, не раскисай ты так. Всё уже позади…, - попытались успокоить прилизанного ухарьпатриотовцы, не понимая, что выдали каламбур.
Прилизанный, фыркнув пузырём из носа, неожиданно криво улыбнулся. Оставив попытки застегнуть штаны, он жестом попросил открыть багажник джипа.
Ухарьпатриотовцы осторожно приоткрыли дверцу, не совсем понимая чего от них хотят. И тут у них самих глаза на лоб полезли - весь багажник, под завязку, был забит бутылками с первосортным шотландским виски.
- Э-эх, мать честная, - только и смогли выдохнуть ухарьпатриотовцы и замерли, словно в гипнотическом трансе.
Подобного везения им никогда ещё не фартило…
Транс ухарьпатриотовцев был прерван протяжным присвистом из-за спины. Оказалось, что волшебное сияние из багажника примагнитило к себе всё мужское население Жидомасоново.
- Нечего тут свистеть, - буркнули ухарьпатриотовцы, прикрывая багажник. - А ну, тащите скорее закусь, будем праздновать приезд дорогого гостя. И не жадничать, знаем мы вас, - погрозили они пальцем.

Но никто и не думал жадничать. Вскоре вокруг джипа были накрыты столы. Щедро расставлены блюда с домашними яствами. Откуда-то послышались шкворчащие звуки и запахло чем-то очень вкусным, дразня аппетит. Кто-то заиграл на гармошке. Дорогого гостя усадили на самый мягкий стул, предварительно подложив ему под зад грелку со льдом, и понеслась, как говорится, душа в рай.

Гремели тосты и тазики с салатами. Экзотический напиток лился рекой, лечебным бальзамом смывая все былые обиды. Прилизанный всё так же криво улыбался, ни на кого не обращая внимания, он вяло выковыривал кубики льда из грелки, и бросал их себе в стакан с вискарём.
- Переживает, - зашептались ухарьпатриотовцы. - А ну, давай наше средство!

"Наше средство" оказалось брудершафтом по-русски, когда каждый сидящий за столом подходил к гостю со стаканом, и спрашивал его: "Ты меня уважаешь?" И, затем, выпивал с ним. Уже через пару минут взгляд прилизанного значительно помягчел. Он перестал ковыряться в грелке и, обняв тазик с салатом, негромко затянул песню "Ой мороз, мороз, не морозь меня. Не морозь меня, моего коня".
Ладно так затянул, но только в чукотском варианте, где вместо коня фигурировали ездовые собаки.
После первого куплета гость запнулся, видно позабыв слова, и тогда на помощь пришли ухарьпатриотовцы с жидомасоновцами. Они все вместе дружно грянули песню в её родном варианте. Получилось до того душевно, что от этого все принялись обниматься и целоваться. Прилизанный неожиданно склонил голову и заплакал. За столом воцарилось неловкое молчание.

- Что с тобой, дружище? – участливо спросили сельчане, перестав обниматься. - Али вспомнил чего?
- Неудачник я братцы, неудачник, - горько плакал прилизанный, размазывая слёзы по щекам.
- Да, какой же ты неудачник? – опешили ухарьпатриотовцы, подавая знаки жидомасоновцам, чтобы те прилизанному больше не наливали.
- Ты же у нас богатющий, ёшкин кот! Чего тебе не хватает? У тебя же всё есть, кроме бабы конечно. Ну а бабу мы тебе здесь в два счета сыщем. Не переживай ты так.

- Да не из-за бабы я приехал! - вдруг взвился прилизанный. – Кто я? Да никто!!! Прыщ я, деньгами, как гноем напитанный. Ничего я в жизни ещё не сделал по-людски стоящее! Чтоб кардинальное, чтоб на века! По возможностям своим, какие судьба мне дала! А я научился только бабло рубить штабелями! И сорить им. А что деньги - тьфу! Они только инструмент. Им же правильно пользоваться – уметь надо! Чтобы Бог посмотрел сверху, и сказал "Гоже!"
Я вот так, не умею, и стыдно мне за это! Стыдно! Правильно вы мне всыпали, надо бы ещё! С этими словами прилизанный, вдруг, хвать ту самую хворостину, и ну себя хлестать по спине, приговаривая: "- Вот тебе, вот тебе! Учись уму-разуму, засранец!"

- Ну-ну-ну, хватит пиариться, - поспешили к нему ухарьпатриотовцы. Ласково, но твёрдо они подхватили прилизанного под руки, отобрав у него хворостину.
- С тебя довольно на сегодня. Ты лучше скажи, приехал-то зачем, коли не за бабой?
Прилизанный сразу как-то обмяк, повиснув на руках ухарьпатриотовцев. Весь вид его был такой жалобный, что всем от этого стало не по себе.
- Не тяну я в губернаторах мужики, - опустив голову ещё ниже, сказал он.
- Не получается у меня ничего, а президент не отпускает. Говорит, закончишь проекты, тогда отпущу. Вот я и приехал к вам, мужики, Русскую Идею искать. Может, с ней у меня что-то получится.
- Вот, оно что! – переглянулись ухарьпатриотовцы. И, осторожно посадив прилизанного на место, закурили.

- Ты пойми дружище, вот какая штука, - положив руку ему на плечо, сказали они через минуту. - Не можем мы тебе Русскую Идею отдать, ну никак не можем. Потому как, Русская Идея - она же для всей России, для всех россиян. И не могёт быть в личном управстве у одного человека. Пусть даже и губернатора российского. Даже нашему президенту такого права не дано. Ты просто, будь на своём посту человеком и гражданином. Имей честь и совесть. Соблюдай законы, не халтурь и не жадничай. А остальное приложится.

И ещё говорили ухарьпатриотовцы, что-то про джипы для их села в каждый двор. Про плазменные телевизоры в каждый дом. Про пивопровод от ближайшего пивзавода… Но прилизанный их уже не слышал. Он спал сладким сном ребёнка, уткнувшись лбом в мягкий белый каравай, и снилось ему, что на бескрайних чукотских просторах кругом взошла пшеница. И что сам он стоит за штурвалом комбайна, с гордостью смотря вдаль, а его верные лайки в футболках "Челси", упорно тянут его к новым победам.
(От таких историй плакать хочется)

Или я совсем в этой жизни ничего не понимаю, или мне кажется,
что просто на старости лет, мозгов не хватает, не могу взять в толк,
как мы до этого докатились.
Вникнул в суть и тут мысль, сковала всё моё совсем не маленькое тело.
Вон оно что оказывается.
А поведать я вам хочу про две беды России «дураки и дороги».
Нет всё совсем не так. Ну дороги это ясно, то «денег нет», как сказал наш всеми глубоко уважаемый премьер –министр.
Ну ладно кризис, нефть пала, карманы слишком глубокие у некоторых служителей от власти, это уже всем давно понятно.
Терпим, ждём, вряд ли конечно дождёмся, но есть надежда…….
А вот с дураками, никак не могу согласиться. Есть у нас умные людишки.
Ну народ, с ним всё понятно, бедные, значит неумные.
Дураками нельзя назвать, и умными тоже.
Выживаем размножаемся, всё ясно, так просто не угробишь, существуем.
А тут вот такое наблюдаю, сам вроде лысый, а как дотумкал, так фурага и слетела с башки, три волосинки на лысине дыбом встали.
Такую гордость я испытал за людишек, которых к распиловке бюджета особо не подпускают, а они себе тоже карманы глубокие сделали, чтобы ложить в них, а ложить нечего, вот и выдумали пирамиду.
Ну, может это и не пирамида, но комбинация классная,
не зря говорят, «голь на выдумки богата»
Надо же, как выдумали, далеко в верха пойдут, наверняка единороссы.
А людишки эти, ремонтники дорог наших.
Ну ещё и те, которые этот ремонт планируют.
Так –то все давно знают, что земля всё спишет,
дороги они ещё лучше земли, всё списывают.
Ну ладно, попытаюсь объяснить суть пирамиды, или комбинации.
Дорог-то в нашем городе мало хороших, но всё же они нашли несколько. Взяли и содрали толстый слой отличного асфальта,
толщиной в десять сантиметров.
А сверху положили в пять, а может и в три сантиметра.
Вот вам и выгода.
Содрав продали старый асфальт, ну скажем 10000 тонн.
Нового постелили 5000 тонн. Разницу тоже продали.
А ещё кое-где вовсе забыли положить, выровняв ямки фрезой,
а что главное ровно и всё, а что будет в следующем году,
да хоть трава не расти.
Я бы конечно может и не заметил разницу слоёв, нового и старого асфальта,
но они даже разницу толщины нового и старого не заровняли.
Прыгаю на стыках, вот и пробило в мозг.
Так что ребята готовьтесь к лучшему.
Это скорей всего из Платона умных к нам прислали,
а может своих гадов вырастили.
Если человек боится жизни, ему лучше на какое-то время или выпить, или умереть, пока страх не пройдёт…

Жить вообще без разума, это далеко не каждому под силу, ведь для этого надо совсем не иметь мозгов...

Примитивный человек, он должен быть примитивным во всём, а иначе ему - каюк...

Люди чаще всего умно молчат, потому что боятся открывать рот, чтобы не сказать очередную глупость…

Все и всё должно хоть что-то рождать, а иначе это будет не более чем памятник самому себе…

Ржевский вошел в палату, бережно придерживая плетеную авоську с сочными польскими яблоками. Поручик был в наброшенном на плечи халате поверх щегольски сидящей офицерской формы, он улыбался и выглядел совершенно живым.

Прапорщик Кобылин, подтянув тонкое байковое одеяло под самое горло, зашептал:
- Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, огради мя святыми Твоими ангелы и молитвами....
- Ты что это, Яков Никитич? Не рад другу? Яблочки держи, намедни местные селяне целую телегу привезли в крепость на продажу. Извини, апельсинов нет - с Турцией воюем, сам знаешь. Да что с тобой? Бледный, трясет всего, а врач мне говорил - на выписку скоро!

- Ржевский, ты... живой? Но как??? Я же последнее, что видел - трое германцев с винтовками, а ты ствол нагана в рот... и выстрел. Это последнее, что слышал - меня один из них прикладом по голове приложил. Но ведь после этого не живут! Не живут!
- Ах, ты об этом? Да полно! Чтобы я застрелился? не дождутся! Да я лучше последнюю пулю в немца пошлю. Я же двух сшиб, и остальных бы мог, если бы не тот злодей с гранатой. Не думал, что он ее с пятидесяти метров добросит. А рванула совсем рядом. Не знаю уж, когда ты в себя пришел; а я, когда очнулся, эти трое уже в двух шагах, а у меня наган, как назло, стволом в землю зарылся. Палить начнешь - ствол разорвет. И врукопашную из положения лёжа на три штыка как-то не комильфо.

И тут я прикинул, что, хоть в ствол земля набилась, гильза-то после выстрела напротив ствола пустая стоит! Засовываю я не спеша ствол в рот... Немцы наблюдают, как русский стреляться будет - у них же принято в гробу прилично выглядеть, поэтому они в рот стреляются, а не в висок, как у нас. Тут еще один из них к тебе подошел, прикладом замахнулся. Ну, я в ствол дунул, всё в гильзу вылетело, и сразу палить начал самовзводом. Двух секунд не прошло, как всех троих успокоил, но тебя тот супостат успел раз ударить.

Ну, а там и наши набежали, остальных германцев кого перебили, а кто пошустрее - утёк. Тебя в лазарет, а меня медики осмотрели и отпустили - легкая контузия да сапоги хромовые мелкими осколками порвало. Вот, вырвался с позиций навестить боевого друга, а ты меня крестишь, как привидение...
Ты яблочки-то ешь! Надо будет - еще найдем. На батарее тебя ждут, приветы передавали. Выздоравливай и возвращайся!
______

Кобылин Яков Никитич - прапорщик 3-й батареи 55-й артиллерийской бригады крепости Осовец
В СОЦИАЛИЗМЕ ЕЩЁ И НЕ ТАКОЕ БЫВАЕТ...

Писатель роман не писал, но черновики после себя оставил, В СОЦРЕАЛИЗМЕ ЕЩЁ И НЕ ТАКОЕ БЫВАЕТ...

Сначала написал роман, а потом и черновики к нему настрочил, В СОЦРЕАЛИЗМЕ ЕЩЁ И НЕ ТАКОЕ БЫВАЕТ...

Герои романа якобы мучились и страдали, а сам писатель при этом только смеялся не только над своими героями, но и над своими читателями тоже, В СОЦРЕАЛИЗМЕ ЕЩЁ И НЕ ТАКОЕ БЫВАЕТ...

Послушный писатель - мёртвый писатель, даже если он трижды и лауреат, В СОЦРЕАЛИЗМЕ ЕЩЁ И НЕ ТАКОЕ БЫВАЕТ...

Был писателем и не стал писателем, В СОЦРЕАЛИЗМЕ ЕЩЁ И НЕ ТАКОЕ БЫВАЕТ...

Всю жизнь мечтал, чтобы его хотя бы один раз запретили. Но писательское перо упорно выводило только то, что надо, вот и не запретили, В СОЦРЕАЛИЗМЕ ЕЩЁ И НЕ ТАКОЕ БЫВАЕТ...

Хотел писать честно, но лучше других знал, что за это единственный гонорар - срок, ну вот и не сподобился, В СОЦРЕАЛИЗМЕ ЕЩЁ И НЕ ТАКОЕ БЫВАЕТ...

В Истории литературы, как и в любой другой Истории, остаются только палачи и их жертвы. Ну и побрёл послушно знамо куда, В СОЦРЕАЛИЗМЕ ЕЩЁ И НЕ ТАКОЕ БЫВАЕТ...

Писатели на своём Съезде дружно осудили писателя, и все писатели с ними охотно согласились, В СОЦРЕАЛИЗМЕ ЕЩЁ И НЕ ТАКОЕ БЫВАЕТ...

Главные писатели страны чувствовали в себе не только свой талант, но за своей спиной и всю карающую силу своей страны, без которой они никогда бы не стали главными её писателями, В СОЦРЕАЛИЗМЕ ЕЩЁ И НЕ ТАКОЕ БЫВАЕТ...

Когда писатели ходят перед властью на задних лапках, передние у них тем более свободны, чтобы в своих книжках воспевать того, кто поднял их на такую приятно недосягаемую высоту, В СОЦРЕАЛИЗМЕ ЕЩЁ И НЕ ТАКОЕ БЫВАЕТ...
В 1969 году я сблатовал 2 путёвки в крымский пансионат «Кастрополь» (по соседству с Форосом). За столом на 6 человек в столовой нас оказалось семеро, включая моего 5-летнего сына, и семьи дипломатов из корпуса МИД пансионата – мама, папа, старший сын годов 10 и ровесница сына юная фигуристка Катя..

Отдельная пайка нашему сыну не полагалась, но тут в роли его кормилицы выступила Катя, которой тренер поставил задание похудеть на 2,5 кг. Я, вестимо в долгу не остался, поставляя как дайвер на наш общий стол крабов и царскую рыбу, а также виноград, арбузы и другие фрукты-овощи, которые выменивал на рыбу.

Катюша была очень живая девочка, обожала танцы и всё время тянула нашего буку на «танцы-площадку». Однажды она, примчавшись за ним, застала его на горшке.
- Лёка, побежали на «танцы-площадку»!
- Не могу, жду маму.
- ???
- Она меня снимет с горшка, вытрет и вымоет попку, тогда и пойдём.
- Боже, ты же уже взрослый мужчина, можешь обойтись и без мамы…

И на этом добром слове она снимает его с горшка, вытирает и моет ему попку, натягивает трусики и увлекает на «танцы-площадку».

Вместе с Катиным семейством мы тусовались на пляже, в столовой, на «танцы-площадке». Дети были вместе, и, возможно, тогда между ними пробежала та самая искра, расстались они со слезами, а наш питютя взял новый блокнотик и записал там Катин адрес, пообещав приехать.

Через какое-то время мне понадобился блокнот, я взял тот самый, чистый. Но потом на букве К наткнулся на записанный сыном адрес: Катя. Масква. Так, посмеялись, а через 13 лет он таки приехал по этому адресу.

Катя фигурное катание не выдюжила, ушла через пару лет, но навсегда осталась фанаткой фигурного катания, посещая все значимые соревнования в Москве.

Мой же сын через год пришёл в этот суровый вид спорта всерьёз и надолго. В 12 лет выполнил норматив мастера спорта СССР в одиночном катании, а в 18 – танцах на льду, выйдя в чемпионы Украины и став членом сборной ЦС «Динамо» и юношеской сборной СССР.

И вот в 1982 году на всесоюзном первенстве общества «Динамо» в Москве он становится вице-чемпионом, и после награждения, когда его окружили желающие автографа, к нам подходит… Катина мама. Узнала меня, да и фамилия вспомнилась, и признала в 6-футовом мужике того самого Лёку из далёкого крымского прошлого..

Я поинтересовался:
- А где – Катя?
Она указала красотку на трибуне.
- А что же она к нам не спустилась ?
- Не хочет.

... И тут я понял, почему: мешало воспоминание, как она снимала с горшка, вытирала и мыла попку нынешнему мастеру спорта СССР, вице-чемпиону всесоюзного общества «Динамо» имени Феликса Эдмундовича Дзержинского. А главное – 6-футовому красавцу-мужчине. Он же ничего этого не помнил. Мущщына!
Все же дремучий я человек. Все блуждаю во тьме невежества. То один, то другой
предмет вдруг открывается мне в свете неожиданном, порой настолько, что знаки
меняются с плюс на минус.

Например, всю жизнь думал, что монах, он же инок - иной жизни человек.
Живет в келье,строго соблюдает посты и обеты. О божественном размышляет, за нас
грешных Богу молится. Ан нет, что то я не так понимал. А что еще подумать, когда
иеромонах на мерседесе за сто тысяч долларов в пьяном виде становится виновником
дорожно-транспортного происшествия в котором гибнут два человека. И происходит
это, заметьте, в среду, во время успенского поста, когда даже простому мирянину
предписывается сухоядение а уж монаху, тем паче священнику и вовсе день без пищи
должен быть.

Или вот другой, тоже звания монашеского, но достоинства, правда,
патриаршего. Носил на руке часики, стоимостью с квартиру в Подмосковье, пока
злостные сетевые тролли эти самые часики у него не подглядели и на весь крещеный
мир стоимость не озвучили. Тому бы часики то эти с руки снять, да покаяться, что
мол ведать не ведал о стоимости, да продать с аукциона, да направить на
дело благое. Но вот ведь попутал его лукавый, как известно лютый враг пресветлого
монашеского чина. Вместо этого с помощью немудрящих манипуляций с фотошопом часики
образом наичудеснейшим исчезают со всех изображений на официальных ресурсах. Но
лукавый бес бывалый, видать этого от него глупенького и хотел. Часики то убрали,
а отражение в зеркале полированного стола осталось. Смейся люд православный
над предстоятелем своим. Не учли клирики, что творение чудес таким образом со
времен ветхозаветных за большой грех почитается. Вот враг рода нашего и
восторжествовал над чародеями.

Вот насмехаюсь я, а самого стыд берет. Ведь все это слухи, доподлинно то
ничего не известно. И иеромонах этот может и не пьяный был вовсе, а просто
отвлекся на мгновение и... А патриарх по-тихому с теми злополучными часами самым
правильным образом поступил. Просто в тайне от всех, как в общем то и надлежит.
Только история то моя совсем не на слухах основана. Расскажу я вам, любезные мои
читатели что я однажды видел, обонял и слышал собственными чувственными органами.
Тут уже без всяких слухов и выдумок одна голая правда намечается.

Дело было не то в самом конце девяностых, ни то в самом начале
двухтысячных в разгар зимы. Пыталась моя контора в таможню нашу доблестную, дабы
контроль за контрабандистами им сподручнее и легче вести было, аппарат один
продать. Что за аппарат, то делу не относится. Послали меня значит это
устройство ихним спецам во всей красе представить. И вот по этому самому поводу
занесло меня в очередь в бюро пропусков центрального управления таможни, что на
площади трех вокзалов у уголке приютилось.

Очередь была не сильно длинная, человек эдак с пяток. Стою в очереди
скучаю. Телефонов сотовых с игрушками и прочим развлекательным контентом в те
времена еще не водилось. Так что для коротания времени искал я предмет для
обозрения интересный. И нашелся такой предмет, даже два. Аккурат за мной очередь
заняла прелюбопытная парочка. Высокий стройный мужчина и такая же высокая статная
женщина. Люди как люди впрочем, что казалось бы на их глядеть, если бы не одно но.

Мужчина был одет в новый с иголочки чёрный кожаный плащ, который был
распахнут и хрустел при каждом движении очень качественно. Я не разбирался
тогда и не разбираюсь теперь во всевозможных карденах и риччи, и даже юдашкиных и
зайцевых,но по тому, как выглядела ткань и как ладно и даже элегантно сидел на нем
так же черного цвета костюм, было понятно, что он не был куплен в магазине фабрики
"Большевичка". И на этом лощеном черном фоне яркими, но не раздражающими
диссонансом пятнами горели золотом аксессуары хорошего мужского костюма. Сверкали
россыпью мелких бриллиантов выполненные в одном стиле и явно составляющие
комплект запонки на рубашке и заколка для галстука. Вставленная в специальный
клапан рядом с нагрудным кармашком жилетки из которого торчал уголок
накрахмаленного белого платочка, сверкала единственным но довольно крупным камнем
ручка "Паркер". И венцом этого великолепия на левом запястье располагалась
луковица наручных часов . Мне даже удалось разглядеть их марку . И это был не
попсовый "Ролекс" давно ставший притчей во языцех и признаком дурного вкуса новых
русских. На циферблате красовалась надпись - "Breguet". А к брегету у меня было
давнее почтение если уж сам Александр Сергеевич эту фирму ценил и уважал . И даже
вирши хвалебные писал. О век меркантильный! Вкралась, вкралась в мою главу
мыслишка, уж не из рекламных ли соображений включил великий поэт название марки в
свою бессмертную поэму: "...пока недремлющий брегет не прозвонит ему обед..." ну
прямо рекламный слоган. А ведь еще в одном месте упоминается и ведь тоже на память
помню "...еще бокалов сердце просит залить горячий жир котлет, но звон брегета уж
доносит, что новый начался балет..." Ай да Пушкин, ай да сукин сын!

Под стать господину была и дама. Распахнутая , искрящийся тонким соболиным
мехом шуба весьма сочеталась с шикарным лиловым вечерним платьем. На котором ярко
поблескивая диамантами чистой воды искрилось нескромное ожерелье. На обоих
запястьях сияли браслеты, в одном из которых угадывались женские часики, а другой
составлял элегантный гарнитур к эти самым часикам. И хотя разглядеть производителя
мне не удалось, за миниатюрностью изделия, но это было явно не поделка
углического завода. Все остальные колечки, сережки, блекли на фоне колье до
такой степени, что описания не заслуживают.

      Ожидание в очереди за столь увлекательным занятием полетело быстро.
Я получил заветный корешок, отошел чуть в сторонку и принялся не торопясь
прилаживать его в паспорт. Видать ну очень любопытно мне было узнать откуда
такие гуси бывают. Ждать пришлось недолго. На вопрос девушки из бюро
пропусков "ваша организация" женщина в соболях наклонилась к самому окошку и
скороговоркой, как бы стесняясь тоненько так выдала- "Московская Патриархия". Я
чуть не поперхнулся. В голове мелькнуло, -"ни фига се игумен с игуменьей, вот это
поп с попадьей!"

      Нет, конечно лица они были не духовные. Просто наемные агенты по
растаможке. А может другие какие ни наесть служащие. Присосались к православной
организации и шикуют себе беззастенчиво. Только чего они так разоделись то? Без
бриллиантов и дорогих аксессуаров совсем на люди выйти стесняются? Или вечерком на
антрепризу в Центральный Дом Железнодорожника, что напротив таможни, собрались.
Или раут какой прямо в здании таможенного управления намечается? Ну да чего
гадать, не понять мне никогда всех этих персонажей. И то сказать- иной жизни люди!

У бабушки

(Дальневосточник)
24 Про детей 2012-04-10 0 5636
Собака сдалась очень быстро. Хотя в её оправдание можно сказать, что это была довольно молодая собака. Поджав хвост и дрожа всем телом, она стремительно юркнула в будку, и вытащить её оттуда уже не смогла бы даже, наверное, и миска с едой.
   Нет! Сначала она попыталась всячески показать свой статус охранной собаки и даже несколько раз успела гавкнуть. Но тут два стремительных, не знающих ни страха, ни сомнений урагана по имени Саша и Паша устремились в атаку.
Первой пострадала садовая дорожка, так любовно и тщательно уложенная камешками, поскольку эти камешки стали поспешно, а иногда и точно перемещаться в сторону собаки.
   На её счастье внимание двух непосед переключилось на цыплят. Доподлинно не известно, чем и через какой промежуток времени закончилось бы их знакомство, если бы не бдительность мамы.
   Увидев, что знакомство с птичками временно откладывается, дети устроили образцовую облаву на кошку, столь необдуманно появившуюся в этот момент. Озорно ухмыляясь и, расставив в стороны маленькие, но цепкие ручонки, один заходил с левого фланга, другой с правого. Опешив от такой наглости, кошка сначала зашипела, но потом благоразумно покинула место охоты, причём это было похоже скорее на паническое бегство.
   Наконец, очередь дошла и до дома. Похватав по ходу между делом из стоявшей на полу кошкиной миски еды, Сашка и Пашка сосредоточили своё внимание на диване. Диван пружинил слабо! Хуже, чем кровать дома. Но хотя если прыгать чуть посильнее, то выходило довольно сносно. Пыль из дивана, который уже лет 20 не испытывал таких потрясений, равномерно начала покрывать пространство комнаты. Вот бра возле дивана было прикручено или не в добрый час, или не по Фен-Шую. Это недоразумение было исправлено очень быстро и кардинально. Жалобно звякнув разбитым стеклом, бра быстро покинуло своё крепление.
   Вскоре в доме наступила непривычная тишина. Два самурая мирно посапывали. День был прожит не напрасно. Первый день пребывания у бабушки благополучно подходил к своему завершению.

(Санкт-Петербург, Сенатская площадь, 14 декабря 1825 года)

– Ну чего-же мы ждём?!!! – кричали замерзающие на морозе солдаты на Сенатской площади.
– Пушкина ждём!!! – отвечали солдатам старшие офицеры гвардейских полков, – Пуш-ки-на!!!
– Пушки нах ждём, пушки... – начали перешёптываться солдаты.

© Сибирёв О.А.

!.
    Профессор Гуревич прошел к столу своего кабинета и, усевшись на стул, принялся готовиться к лекции. Впрочем, подготовка заключалась вовсе не в заучивании текста. За долгие годы преподавания профессор настолько хорошо усвоил учебный материал, что при мысли о нем испытывал чувство, похожее на уныние. Единственное, что спасало Якова Львовича от приступов этого смертного греха во время лекций, были его импровизации. Именно импровизации, позволяли профессору демонстрировать всю мощь своего интеллекта. Неожиданные экспромты, остроумные интерпретации, смелые вторжения в различные области знаний, разительные примеры и сравнения, подобно фейерверку, украшали его атаки на ленивые умы студентов, заставляя их взоры светиться, подобно лампадам у лика иконы. На иконе, конечно, подразумевался лик Энштейна. Точно такая фотография висела на стене кухни профессора.
    В минуты торжества своего интеллекта, профессор Гуревич ощущал себя солистом театра, и порой ему даже чудились приливы торжественной музыки из оркестровой ямы.
Отсюда понятно, что подготовка профессора к выступлению предполагала настрой на некоторое перевоплощение, какое требуется артистам для исполнения своей роли. Правда, артистам в их деле очень помогает грим. Но профессор был лишен этого преимущества лицедеев. Поэтому, наоборот, Якову Львовичу нужно было максимально отвлечь зрителя от своей внешности. Ведь соответствующей кумиру внешностью профессор не обладал. У него была обширная лысина, обрамленная прямыми, как проволока, волосами, массивный нос и тяжелые нависающие веки, что превращало его пытливый взгляд в беспокойное подглядывание через щели. Лицо у него было круглое и, как ему казалось, слишком открытое для посторонних. Чтобы исправить это, профессор носил усы и бороду. Однако, по мнению жены, Авдотьи Серафимовны, эти половые признаки были ему, как она выразилась: «Не по Сеньке шапка». Такая аттестация растительности Якова Львовича объяснялась привычкой супруги к искусственным бородам оперных певцов в театре, где она работала на пульте управления сценой. Эта театральная деятельность, видимо, служила источником и других ее пристрастий и суждений. Она, например, не представляла себе иную сцену, чем театральные подмостки, и как возможно стяжать любовь публики, не умея петь. Под ее влиянием Яков Львович даже был вынужден полюбить оперное искусство, но все же он предпочитал свой путь к сердцу зрителя.
      Вот и теперь Якову Львовичу было необходимо укрепиться в мысли, что истинная сила заключается в знании, и что магия науки в состоянии создавать собственные идеалы и совершенства. В конце концов, это подтверждала сама теория относительности Эйнштейна, где гений доказал, что материя способна искривлять даже пустое пространство. Оставалось допустить, что мысль имеет материальную силу. И может быть, миссия Якова Львовича как раз и состоит в том, чтобы это доказать.
      Ведь и впрямь, откуда берутся эти странные представления об образцовом облике ученого? Здесь, разумеется, поработали художники. То есть, люди, не имеющие никакого отношения к научной истине. Это в их представлении ученый должен иметь аристократическую худобу, степенность, очки и картавость. Но разве Эйнштейн был красавцем? А у Тихо Браге вообще не было носа. Отсекли шпагой. Так он приделал себе нос из золота. И это только прибавило ему побед на любовном фронте. А Стивен Хокинг… Но теория Хокинга о гравитационной сингулярности возвеличила его до богоподобия. В сравнении с ним красавчик Карузо – просто горлопан.
      Словно в ответ на мысль о своей избранности, профессору припомнился напев Марии из оперы Чайковского: «Какой-то властью непонятной Я к гетману привлечена, Судьбой нежданной, безвозвратной Ему я в жертву отдана! Своими чудными очами, Своими тихими речами Старик меня сумел приворожить!»

      С последним звуком этой мантры профессор закончил сеанс медитации, и бодро направился в аудиторию.

2.
- Начало представлениям об эфире положили еще античные мудрецы, - вещал профессор Гуревич, расхаживая у классной доски. – Фалес, рассуждая о природе, учил, что создателем мира является нус, мировой ум, который во всем присутствует и всем движет. А Гераклит утверждал, что «Космос был, есть, и будет живой огонь. Все вещи – суть размен огня». Так сложилось представление об эфире, который, подобно нетленному духу, пронизывает всю материю Вселенной. Ну, а поскольку мы имеем дело с духом, то тут недалеко и до идеи бога Творца.
    Впрочем, представление о Боге не помешало Ньютону открыть закон всемирного тяготения. История с яблоком, конечно миф, придуманный Вольтером. Зато сама теория Ньютона подтверждалась в расчетах и экспериментах. И хоть природа гравитации была еще не ясна, все же это был ощутимый щелчок по носу вездесущего «нуса». Второй удар по этой незримой сущности нанес Гегель. Гегель, как вы знаете, раскрыл диалектическую природу развития материи.
- И обчистил мозги Гераклита, - коснулся чуткого уха Якова Львовича совсем близкий шепоток.
    Автором замечания, конечно, был студент на передней парте. Яков Львович знал его имя. Шалопая звали Стас. Вечная ироническая улыбка Стаса под прямым тонким носом и серые глаза студента, утыканные квантами насмешки, как подушечка для игл, давно напрашивались в свидетели его унижения на первом же зачете у Якова Львовича.
    С намерением намекнуть Стасу на такое обстоятельство Яков Львович полоснул острым взглядом по лицу будущей своей жертвы. Но тут его внимание привлекла соседка Стаса, студентка Лена, которая, уткнувшись в книгу, давилась от смеха. Она была из тех девиц, у которых улыбка сродни любви. Конечно, сама эта глупая Лена была Якову Львовичу безразлична. Но все же он ясно прочитал свое чувство досады на то, что глаза Лены способны смотреть на Стаса во все свои сияния.
    - Однако Гегель в своем учении оставлял место Мировому духу, – продолжил профессор сдавленным голосом. – Окончательно отправить нус на пенсию помог Маркс.
    - Который обчистил мозги Гегеля, - добавил Стас.
    - Маркс разработал учение диалектического материализма, - сказал профессор, кашлянув в знак того, что вынужден стерпеть очередную выходку Стаса. – Диалектический материализм постулировал первичность материи, а дух объявил производным бытия. Тем не менее, теоретическая физика все еще надеялась найти причины гравитации в свойствах эфира. Других инструментов у нее попросту не было. Так Кельвин представлял эфир как некую гипотетическую жидкость, способную закручиваться в вихрь.
    - Кельвин обчистил мозги Декарта и Ломоносова, - прошептал Стас, чем вызвал хрюканье парней за столом позади него и удушье студентки Лены.
    - Вихревая модель, как будто, объясняла происхождение атома из потоков эфира, - крепился Яков Львович, - но плохо объясняла разнообразие атомов. Тогда Гельмгольц предположил, что ядро вихря представляет собой нитевидную нить, которая может запутаться с другими нитями в узловатую петлю, а Питер Тейт предпринял исследование возможных узлов в атоме, создав их классификацию. Однако тут сторонникам вихревой теории нанес удар Джозеф Томсон. Он вдруг отказался от гипотезы «туманного атома» и открыл электрон, за что получил Нобелевскую премию.
   - Шнобелевскую, - опять услышал профессор шепот Стаса, и то, как прыснула студентка Елена.
    - Электрон Томсона, - повысил голос профессор, - позволил Резерфорду разработать планетарную теорию атома, где места эфиру уже не находилось. Вдобавок Майкельсон, положивший сорок лет своей жизни на поиски эфирного ветра, получил отрицательный результат.
    - А в двадцать девятом году Майкельсон обнаружил эфир, - прогундел Стас.
      Об этом казусе профессор Гуревич, конечно, знал, но в научном сообществе не принято относиться к этому недоразумению всерьез. К тому же лекция Якова Львовича была посвящена теории Эйнштейна. Поэтому останавливаться на подобных нелепостях, да еще с подачи Стаса, он не собирался.
    - Все это отменяло необходимость эфира, - пояснял Яков Львович. - Но и загадка природы тяготения оставалась тайной за семью печатями, пока миру не явился гений Эйнштейна.
    - Ага, самый большой жулик, - прокомментировал Стас. Притом достаточно громко, чтобы расслышала вся аудитория.
    Это уже был вызов, который профессор посчитал слишком явным, чтобы его было возможно игнорировать.
    - Так, а кто это у нас такой умный? – вонзил профессор свой взор в надменную кривизну губ Стаса. – А ну-ка, пожалуйте к доске, молодой гигант мысли.
    Выламываясь так, будто у него суставов больше, чем у обычного человека, Стас приблизился к столу профессора.
    - Вы что, читали труды Эйнштейна? – вопросил профессор, оглядывая аудиторию с видом фокусника, готового поразить публику появлением кролика из шляпы.
   - А зачем читать? Мне хватает Интернета. Как говорили древние: «Умному достаточно», - с усмешкой сообщил оппонент.
   - И что же вы знаете, например? – продолжал профессор подготавливать свой номер.
    - Ну, например, что Эйнштейн пытался опровергнуть существование эфира, - снисходительно произнес Стас. – Но эта затея ему не удалась. Он наоборот только доказал, что эфир существует.
      - И где же он это доказал, - состроил нехорошую улыбку Яков Львович.
    - А прямо в своей специальной теории относительности, - ничуть не смущаясь, заявил студент.
      - Вот, оно перед вами, воинствующее невежество, - объявил профессор, указывая на Стаса и победоносно оглядывая аудиторию. – Я преподаю теорию Эйнштейна добрых два десятка лет, но такого еще не слышал.
      - Но это не значит, что вы правы, - парировал Стас, осыпав профессора горстью своих квантов. – Вы просто повторяете заученное, и поэтому не замечаете очевидного.
      Внутри профессора все напряглось, все возмутилось наглости этого самодовольного субъекта. Якову Львовичу захотелось немедленно внять знаменитому призыву Вольтера и «раздавить гадину». Краем сознания он понимал, что на него сейчас взирают десятки глаз, ожидающих проявления силы его интеллекта и артистизма. Но эффектного варианта уничтожения оппонента как-то не находилось. Мешало возмущение. Между тем пауза быстро нарастала. И она была не в пользу профессора, ибо свидетельствовала о его затруднительном положении. А с этим Якову Львовичу вдруг показалось, будто надвинулся решающий момент, когда его авторитет зависит от правильно взятой ноты, и нельзя «дать петуха».
    - Может быть… - выдавил из себя профессор, изображая невозмутимость.
    Но он не сдержал спазм в горле и сглотнул, что, как он понял, полностью разоблачало его волнение. Это прибавило ему внутреннего смятения, и он едва сумел вымолвить:
   - Может быть, и доказательства имеются?
    - Конечно, имеются, - бесцеремонно объявил Стас. - То, что Эйнштейн определил скорость как постоянную величину и есть лучшее доказательство существование эфира.
      - Это как же? - проронил профессор, чувствуя, что к нему возвращается уверенность в себе.
      - Так очевидно же, - прищурился Стас, с видом палача, прикидывающего как ловчее ударить топором по шее приговоренного. – Если свет распространяется со скоростью, не зависящей от стартовой скорости источника, значит, свет проходит в определенной среде в виде волны. Он транслируется средой. Так, например, волны на поверхности воды от пули, брошенной вертикально, будут такими же, как от пули, посланной из ружья под углом. То есть, среда эфира разрешает только определенную волну для фотона. В пустоте скорость света обязательно сложилась бы со скоростью его источника.
    «Какая чушь! - отдалось в голове Якова Львовича, - Причем здесь вода да еще пуля? Все ведь доказано экспериментально».
    Но на эту глупость необходимо было что-то ответить. Притом такое, что превратило бы в посмешище негодяя, замахнувшегося на гения. Между тем, остроумного ответа не находилось. А вместо этого внутри его набирало обороты чувство протеста. Почему это он должен объясняться с этим щенком, который вместо должного почтения, просто смеется ему в глаза? Куда рациональней просто взять его за шкирку и швырнуть за дверь.
    - Вон отсюда, - поднял брови Яков Львович, с ненавистью глядя в колкие глазенки студента.
    - Да почему так? – ухмыльнулся тот. – Вам что, нечего возразить.
    - Я сказал, убирайся, - рявкнул профессор и, подступив к студенту, попытался схватить его за ворот ковбойки.
    - Атас! Профессор спятил! – выкрикнул Стас и, уклонившись от карающей длани Гуревича, бросился к дверям.
    И тотчас вся аудитория зашевелилась, засуетилась, загудела. Раздались странные выкрики, девичий писк, смех, хохот, топот ног. И уже через пару секунд зал опустел. А с тем профессору Гуревичу показалось, будто огромное зеркало, в котором отражался его образ, рухнуло и рассыпалось на мелкие осколки. И в этих осколках обнаруживались то отражение его лысины, то кривотолки коллег за его спиной, то язвительная улыбка Стаса. Но больше всего находилось осколков, которые излучали холодное сияния синих глаз студентки Лены. Собрать воедино эти паззлы отражения реальности представлялось невозможным, да и ненужным, поскольку к реальности это зеркало уже не имело отношения. Цепляясь за физическую материю бытия, сознание Гуревича, теперь присасывалось к мелочам, которых он прежде не замечал. Выяснилось, что лак на его кафедре частично содран и образует странные рисунки, что стены в коридоре университета зеленые, что мусоросборник у порога в храм науки переполнен окурками…

3.
    Каким образом профессор Гуревич оказался дома, его не интересовало. Зато он отчетливо понимал, что для восстановления геометрии пространства ему необходимо с кем-то поговорить. Перебрав несколько возможных оппонентов, Яков Львович вспомнил о своем школьном друге, Генке. Теперь это был Геннадий Семенович, бывший учитель истории в школе.
    До их последней встречи с летом, они виделись часто. Генку тогда занимали подробности теории относительности. И Якову Львовичу стоило немалых трудов втолковать Генке суть механизма гравитации, согласно учению Эйнштейна. Зато, когда Генка раскусил этот плод познания, он превратился в яростного сторонника искривления пространства времени.
    Тогда, подкрепленный парой рюмок водки и с волнением расхаживая по комнате Гуревича, Генка вдохновенно вещал:
    - Да, да. Это гениально! Ты даже не представляешь, как это гениально!
    - Отчего же не представляю? - возражал Гуревич.
- Да нет, не представляешь. Так чтоб вполне. Ты ведь презираешь философию. Считаешь ее пустословием. А зря. Тут ведь как получается. Эта теория Эйнштейна отвечает законам диалектического материализма. А ведь иначе-то и не могло быть. По-настоящему все началось с Гегеля. Помнишь? А, ну ты не помнишь. В общем, Гегель доказывает, что нечто и ничто тождественны. Поэтому нечто переходит в ничто, а ничто в нечто.
    - Вот-вот. Поэтому я и не люблю философию, - заметил Яков Львович. – Нечто тождественно ничто.
    - Это как раз очень просто, - горячился Генка. – Сам подумай. Что твое бытие? Миг между прошлым и будущим. Как его измерить? Но сокращать его можно до бесконечности, пока он не будет равен ничто.
    - Ловко, - поморщился Яков Львович.
    - Вот откуда появляется точка для большого взрыва. Она равносильна ничто. Но из нее появляется все. Понимаешь?
    - Как-то не совсем, - повинился профессор. - Но допустим.
    - Что, допустим? – возмущался Генка. – Экий ты болван, Яша. Вот ответь, что для тебя вчерашний день? Где он? Он – ничто. А завтра? Что оно? Ничто. А что есть то, что было секунду назад? Покажи мне его. Его нет! Вот и у Эйнштейна время - разменная монета реальности. Оно - сама реальность. Есть время – есть реальность. Нет времени - реальности нет. Тогда что такое пространство – это поле деятельности времени. Но в чем суть времени? А суть его в отрицании. «Отрицание отрицания»! Помнишь закон диалектики? Почему материальные объекты искривляют пространство? Потому что они существуют во времени. То есть, существуют и не существуют одновременно. Отсюда борьба противоположностей. Нечто противоположно ничто. Но они, по сути, едины. Пустота Космоса и ничто – как будто, одно и то же. Но на самом деле они противоположности. Думаешь, парадокс? Но возьмем расстояние между двумя шарами в абсолютном вакууме. И сравним его с отсутствием всякого расстояния. Что получается? А получается твой эффект дальнодействия. Получается, что пустое пространство материя. И значит, его можно искривлять, как и любое материальное тело. А раз пустота – есть материальное тело, значит она - среда. Вот почему скорость распространения света ограничена. Да, Яша, ты помог открыть мне истину. Я теперь твой вечный должник. Апостол твой, если угодно.
- Да ладно тебе, - отвечал польщенный Яков Львович, тая внутреннюю ухмылку.
- Нет, нет, - не скромничай. – А знаешь, я, пожалуй, напишу об этом работу. И тебя, разумеется, упомяну в ней. Ведь тут важно доказать, что философия, как всегда было в истории, определила путь физики. Чтобы появился Эйнштейн, должен был появиться Гегель и Маркс.
    - Но ведь ты не философ, а историк, - осторожно заметил Яков Львович.
    - Ну и что, что не философ? – возражал Генка. – Преобразовав известный тезис, мы получаем: «Хочешь быть философом, будь им». Притом не боги горшки обжигают. Да и по совести говоря, философия меня давно увлекает. Я уже на пенсии. Вот и займусь вплотную любомудрием.
      После этого разговора Генка несколько раз приносил Якову Львовичу фрагменты черновиков своего сочинения под заглавием «Диалектика и Эйнштейн». Профессор их добросовестно читал, но мало что в них понимал. Ему даже казалось, что Генка теряет связь с реальностью, и полагал, что увлечение любомудрием не доведут его апостола до добра. Но теперь Якову Львовичу требовался философский взгляд на события этого дня. В связи с этим Гуревичу захотелось, чтобы Генка пребывал в здравом уме.

4.
    На приглашение по телефону Генка ответил с некоторыми оговорками. Мол, если только минут на пять. Профессору даже пришлось намекнуть приятелю на то, что их встреча будет освещена хорошей водкой. В результате Генка не замедлил явиться, благо проживал он в соседнем доме.
    Будучи человеком тактичным, Яков Львович посчитал необходимым потерпеть с собственными проблемами. И хотя его всего трясло от нетерпения изложить гостю фабулу своего приключения, он все же начал издалека.
   - Ну, какие успехи? - спросил Яков Львович, наполняя рюмки водкой из графина.
    - Успехи? – потупился Генка. – Ты о чем?
    - Ну, твой трактат. Как там: «Диалектика и Эйнштейн».
    - А, это, - отозвался Генка без всякого энтузиазма. – Со статейкой той у меня ничего не вышло.
    - А что так? – допытывался профессор.
    - Там, видишь ли, обнаружились некоторые нестыковки, - неохотно пояснил гость.
    - Какие могут быть нестыковки в твоей концепции. Я ж читал. Там все правильно и вполне научно, – соврал профессор, и подтвердил комплемент ударом своей рюмки о Генкину.
    - Понимаешь, - сказал Генка, закусывая выпитое. – Занимаясь философией, я вдруг пришел к выводу, что природа не может быть устроена сложно. По идеи должен быть какой-то простой механизм, который лежит в основе всего бытия.
      - Хм. Ну, а твое отрицание отрицания, чем тебе не механизм? – возразил профессор. - Что проще? Единство и борьба. Ничто и нечто. У Гегеля ведь так?
      - Да, вот тут-то я и усомнился, - пояснил философ. – Нечто ведь не может бороться с ничто, потому что ничто не существует.
    - Как же не существует? – удивился Яков Львович. – Сам же ты говорил, что прошлого и будущего нет. Есть только миг, который – ничто, и измеряется только временем. Свет и тьма, плюс и минус, чем тебе не противоположности.
      - Да какие они противоположности? – с горечью отмахнулся Генка. – Тьма – это просто отсутствие света. Значит, тьма не может с ним бороться. А минуса в природе вообще нет. Есть поляризация как присутствие заряда и его отсутствие. То же и пресловутое искривление пространства Энштейна. Представь себе планету, шар в пустом пространстве, где ничего нет. И что там может искривляться и в какую сторону? Откуда берется гравитация? А, между прочим, пустота – это вакуум. Но мы же знаем силу вакуума. Почему же он не высосет всю атмосферу Земли и не разорвет ее в пыль?
    - Значит, усомнился, - мстительно констатировал профессор, и, наполнив рюмки, выпил. – Вот и все вы так ренегаты от науки,- продолжил он, закусывая сыром. – Дело в том, милейший, что существуют математические формулы. И они не врут. А расчеты на их основе, равно как и экспериментальные данные, подтверждают теорию относительности.
    - Так ведь и тяготение Ньютона подтверждается опытом, - несколько осмелел после второй рюмки Генка. – Небось, помнишь эксперимент с шарами из школьной программы. Шары притягиваются без всякого искривления пространства. А это теория эфира объясняет лучше, чем искривления Эйнштейна. Кстати, Эйнштейн на самом деле отменял эфир только в специальной теории. Да и сам подумай, как это понять? Искривление пространства образуем массу, а потом масса образует искривление пространства? Чушь какая-то. С эфиром все куда понятнее.
    - Чушь? - с неприязнью повторил профессор. – Между прочим, еще в шестьдесят четвертом году академия наук поиск эфира прировняла к изобретением вечного двигателя и запретила заниматься этим за государственные деньги.
    - Мало ли, что у нас запрещали твои ученые, сделавшие кормушку из науки,- парировал Генка.

    - Да, не зря говорят, что ренегат – самый яростный противник Бога, которого предал, - поджал губы Яков Львович. – И вот из-за таких, как ты, мы имеем неучей и лжеученых. Сегодня мне один умник так и заявил. Мол, специальная теория относительности – лучшее доказательство существования эфира. Так я, знаешь ли, вышвырнул негодяя за дверь. Не сдержался я. Может, не стоило так горячиться, а?
    - Хм, - с каким-то непонятным самодовольством усмехнулся Генка. – А в пример он привел пули, одна из которых падает вертикально, а другая пущена из ружья.
      - Вот именно, - подтвердил профессор, но тут же спохватился. – А ты откуда знаешь?
    - Я-то? - широко улыбнулся Генка. – Так я и запустил в Интернет этот пример.
    - То есть, как запустил, - опешил профессор.
    - Ну, так и запустил, - похвалился Генка, и, осушив очередную рюмку, продолжил. – Мне ведь на пенсии особо делать нечего. Вот, я и занимаюсь блогерством. Между прочим, набираю много лайков.
    - Что? – отказывался верить профессор. – Ты? Ты запустил эту чушь?
      - Ну, почему чушь? – с аппетитом жевал Генка кружок колбасы. – Если существует эфир, то можно говорить и о всяких искривлениях. Хотя лучше обойтись и без них. Эфира все объясняет, даже устройство атома.
      - Устройство атома? – выдохнул профессор.
    - Ага, атома, - подтвердил Генка. – Ваша физика совсем задурила голову людям своими протонами, нейтронами, лептонами. Их уже открыли столько, что сам черт не разберет. А на самом деле никаких электронов возле ядра нет.
      - А что же там вращается вокруг ядра? – ухмыльнулся Гуревич.
      - А ничего, - отмахнулся Генка. – Там оболочка из эфира, как белок у яйца. Яйцо – вот, что лежит в основе всего. Так что, первым делом было яйцо, а курица потом. Все просто. Природа проста. Вот и ядро. Оно имеет свой ландшафт. Отсюда и свойства атомов.
      - Ландшафт, - оторопело внимал Генке профессор.
      - Правильно, ландшафт, как у планеты,- кивнул Генка, наливая в рюмки водку. – Знаешь, ученые доказали, что все снежинки разные. Вот и ядра разные. Об этом говорил еще Декарт. Так что, никаких ваших плюсов и минусов, в атоме нет. Электрон и протон не заряжены. Значит, нет никаких притяжений и отталкиваний. Потому и электрон не падает на ядро, а протоны не разлетаются.
    - А как же экспериментальные данные, полученные на коллайдере?
      - Ой, да все это надувательство, Яша, - склонил на бок голову Генка. – Я ж говорю, кормушка для мошенников от науки. Никто не видел этих частиц. Расколи любой кирпич, и наберешь любых кусков. А здесь только следы на промокашке. Это потому, что все открытия они делают на кончике пера и вытягивают постулатов. Но постулаты эти может выдвинуть не всякий. Тебе, например нельзя.
    - А тебе, значит, можно, - предположил Яков Львович.
    - А мне и не нужно, - сообщил Генка. – Мне и так все понятно. Вот, например, как физики объясняют тепло? Никак. Они просто не знают почему железка расширяется при нагревании. А она расширяется потому, что толстеет эфирная оболочка атома. Видишь, как все просто.
    - И ты это все придумал? – недоумевал профессор.
      - Почему только я? – пожал плечами Генка и выпил. – Нас таких много.
      - Каких таких? – прищурился профессор.
      – Искателей истины. Тех, кто не верит в бред, которым нас потчует официальная наука. Например, мне многое открыл естествоиспытатель Ловчиков. Он доказал, что эфирного ветра не обнаружили, потому что вся галактика крутится этим эфиром. Вот, почему галактики в форме спирали. И тут уже никакого искривления Эйнштейна не требуется.
      - Что ты мелешь? Что ты в этом понимаешь? - наконец открыто возмутился Яков Львович. – Ты же не физик!
    - Ой, можно подумать, что ты физик, - нагло ухмыльнулся Генка. – Ты, Яша, преподаешь то, что написано в учебнике. Но ты хоть что-нибудь проверил из этого на опыте? Вот, Ловчиков, например, публично разоблачил многое такое, что преподают тебе подобные догматики. Кстати, давай, помянем человека.
    - Помянем? – пытался сообразить смысл сказанного профессор Гуревич.- Он что, умер?
    - Да. И при загадочных обстоятельствах, - подтвердил Генка, морщась от водки.
    - Ты хочешь сказать, его убили? – допытывался профессор.
    - Не исключено, - сокрушенно покивал Генка. - Мы вашей академической науке, как бельмо в глазу.
    - Не знаю, как с Ловчиковым. - вдруг сказал профессор. – А тебя, пожалуй, следует убить. Потому что из-за таких, как ты, гибнет подлинная наука.
      - Ой, ой, - скривился Генка. - А может, из-за таких, как ты? Кому нужны ваши сказки? Теория большого взрыва! Из ничтожной точки вдруг возникают миллиарды галактик. Только дурак верит в такую чушь. А искривление пустого пространства… Это вообще бред.
    - Теория Эйнштейна подтверждена множеством экспериментов. На ней строятся расчеты, - словно камни на голову упрямого оппонента ронял слова профессор. – Современная наука хотя бы дает практические результаты. А что твой эфир. Влажные фантазии.
    - Расчеты – это хорошо, - согласился Генка. – А как же истина? Я люблю истину.
    - А истина в том, - прищурился Яков Львович, - что вас таких умников целые уймы. Вы - дети мракобесной тьмы! Вы заполонили Интернет и, как термиты, подтачиваете храм истинных знаний. Вы те лжепророки, которые плодят орды недоучек и нигилистов…
      Голова профессора шла кругом, и потому он ясно видел, как пространство-время искривляет пустоту вокруг него. А Генка уже представлялся ему каким-то выползнем, явившимся из черной дыры в форме экрана компьютера, чтобы поглотить истину. И он, профессор Гуревич, который подчинил всю свою жизнь вере в науку, является жертвой это прожорливого червя, уплетающего его колбасу. Да что какая-то колбаса?! Этот исполненный гордыни еретик поднял руку на самого Эйнштейна. Нет, простить это было невозможно.
      С тем слух Якову Львовичу будто уловил звуки заунывной музыки, которую перекрывал натужный оперный баритон:
      «Мне день и ночь покоя не дают
      Мой черный человек. За мною всюду...
      Ла ла ла ла...
      А правда ли, Сальери,
      Что Бомарше кого-то отравил?...
      Но он же гений,
      Как ты да я. А гений и злодейство —
      Две вещи несовместные. Не правда ль?»
      «Но что есть злодейство? - тотчас спросил себя Яков Львович. - Истинный злодей, вот он передо мной. Один из этих черных субъектов, кто ничтожит разум и ведет человечество в бездну хаоса. И студент Стас одна из овец этого пастыря, которую этот язычник гонит на заклание. Нет, я не Сальери. Я Моцарт. Только на этот раз Сальери не удастся расправиться с гением. Все будет наоборот. Моцарт избавит мир от Сальери. Притом без всякого злодейства. Ведь гений и злодейство несовместимы».
    Решив это, Яков Львович, пошатываясь, направился в кладовку, где нашел таблетки с мышьяком. Они были припасены для борьбы с крысами на даче.
    Вернувшись на кухню, профессор смерил оценивающим взглядом Генку, и, убедившись, что тот все такой же тщедушный мозгляк, каким был прежде, развел таблетку в кружке с водой и поставил ее на стол.
    - Вот, ты историк и философ в одном стакане, - навис он над Генкой. – Значит тебе известно, что стало с Сократом?
      - Чего, чего? - пьяно качнулся Генка.
      - Сократа обвиняли в развращении умов молодежи, и отвращении юных душ от богов.
      - Ну, и что? – выпучил глаза Генка.
      - А то, что Сократ в качестве доказательства преданности своим идеям выпил чашу с цикутой. Цикуты у меня, к сожалению, нет. Но зато есть отличный мышьяк. Проверено на крысах. Так что вот тебе, пей.
    - Да ты вообще рехнулся?! – стал подниматься из-за стола Генка
    - Нет, погоди, - толкнул его на место Яков Львович. – Ты должен пожертвовать жизнью ради науки. Иначе твои истины ничего не стоят. Я отдал науке всего себя. Вот, и ты отдай. Пей, тебе говорят! Ну!
      - Да иди ты, психопат чертов! - выкрикнул Генка и, отпихнув профессора так, что тот отшатнулся к буфету, рванулся в прихожую, схватил с вешалки свою куртку и опрометью вылетел за дверь.
    Оставшись в одиночестве, Яков Львович долго смотрел на кружку, затем, решившись, поднес ее к губам, но тут его помутненный взгляд упал на портрет Эйнштена. Это был тот знаменитый портрет гения, где он показывает язык.
      «Ну, нет, - подумал Яков Львович. – Хрен им с маслом. Мы так просто не сдадимся. Мы еще искривим пространство-время».
      И подмигнув Эйнштейну, профессор Гуревич выплеснул содержимое кружки в раковину. По пути в спальню Якову Львовичу все казалось, будто его пытаются догнать волны музыки в сопровождении баритона, вымучивающего нетленное:
      «Вот, говорят, нет правды на земле.
      Но правды нет и выше. Для меня.
      Мне это ясно, как простая гамма…»

Налим - Жми сюда
Щука - Жми сюда
И осетр - для полноты рыбного ассортимента.

Во время послечернобыльского голодного отдыха в пансионате «Жемчужина», что на Кирилловской косе в Азовском море, пополнял наш скудный стол дарами моря – крабами, бычками, камбалами. А разок даже обломилась осетринка. Первой свежести.

Вообще-то я охотился на камбал, а осетр килограммов на 7 подвернулся случайно. Как для щуки, к примеру, это была бы довольно взрослая особь. А как для осетриного роду-племени, однозначно, даже не дошкольник, а так, малёк. И удачный выстрел в него стал уликой двойного браконьерства – запретная охота, усугублённая истреблением молодняка.

Цена вопроса - нехилые санкции: 500 ещё дочернобыльских рублей штрафа, полное разоружение - конфискация гидрокостюма, свинцового пояса, кинжала и самопального ружжа, превосходящего мировые стандарты. Вестимо, телега на работу, лишающая меня как минимум ближайшей квартальной премии и дефиниции "морально устойчив" во всех характеристиках, а также снятия с меня звания "ударник коммунистического труда" и "руководитель образцового подразделения". Как говорится, одним роковым выстрелом...

Вытащить осетрёнка на берег принародно не мог - рисковал попасть под упомянутые санкции да ещё и обидной до скупых мужских слёз конфискации добычи в пользу государства в лице рыбинспектора. Пришлось оставить добычу на кукане возле утопленного железобетонного блока. До наступления темноты, а там уже под покровом...

И с наступлением сумерек отправился за осетром, которого не терпелось увидать внучатому племяннику Олежеку, 10-летнему пионеру, чернобыльскому беженцу. Отвязал осетрёнка и поплыл с ним к берегу. А почти перед выходом из воды попал в тучу фосфоресцирующих простейших животных вроде инфузории туфельки - ночесветок. Каждая диаметром в пару миллиметров. Обладают способностью к биолюминесценции - именно таким способом они добывают кислород себе на пропитание.

Что ж, каждый устраивается в этой жизни как может и лучше для себя. Правда, устроившись в жизни как лучше для себя, ночесветки ярким зеленым пламенем высветили меня с добычей до самых мельчайших подробностей. Обнародовав мои преступные действия, они едва не подвели меня под те самые санкции за двойное браконьерство. Сволочи, конечно: не нашли другого времени для этой иллюминации. А может из-за меня и возбудились, впервые в жизни столкнувшись с живым браконьером.

Народ же, прогуливавшийся вечером по пляжу - за неимением другого приморского бульвара, сначала струхнул, приняв меня за привидение, зато потом не только опомнился, но и сгрудился в толпу для лицезрения хоть какой диковины, резко повысив вероятность моего изобличения. К тому же простодушный пионер, потрясённый зрелищем, для конспирации, что ли, принялся предупреждать меня благим матом:
- Дедушка, тебя с осетром видно!!!

Чтобы меня не повязали с поличным, пришлось вернуться обратно и привязать несчастного осетрёнка на прежнее место. А восторженной публике, к негодованию пионера, объявить, дескать, взял рыбку показать любознательному дитёнку, и сразу её отпустил. Сам же вернулся уже ночью, и, предварительно убедившись, что ночесветкам надоело светиться, забрал добычу, и уже в столовой за половину рыбки лично шеф-повар приготовил заливную осетрину.

Пионеру-беженцу, ещё никогда в жизни не пробовавшему царский деликатес, осетрина так понравилась, что заказали её в ресторане в Мариуполе, когда возвращались домой. 60 р порция, вообще-то дороговато. Но не нам: в пансионате "Кирилловка" едали сазанятину ценой 125 руб/кг. Но это уже другая история. Которую попридержу до какого там рыбного дня, пока народ прохавает налимов, щуку и осетра.


Отец пробовал бросать курить постепенно, но не получалось. Старался отвлекаться мятными конфетками. Мучился и срывался. Он был настоящим курильщиком – сам даже табак выращивал. Когда начал курить, не знаю - человек войну прошёл, тогда некурящих, наверно, почти и не было. Но однажды собрал силы духа и бросил резко.

Мне не очень удобно про это писать, тем более морализировать и поучать – ведь я некурящий, вообще не курил никогда. Ну, в школе баловались для показухи ментоловыми сигаретками. Как-то с другом купили по настоящей гаванской сигаре – хотели по высшему разряду насладиться, ведь образ преуспевающего человека обычно рисовался с сигарой в зубах. Какой там у него, у дяди Сэма, например, моральный облик, кого эксплуатирует, кому войной грозит – вопрос другой, но что он явно наслаждается, держа в зубах сигару, было видно на любой картинке. Это же скрытая реклама курения, побочный эффект политической пропаганды. Так вот, купили в главном табачном магазине сигары, пришли в лучший парк города, уселись на главной аллее, на удобной лавочке, посмаковали вкус ещё незажжённых тугих скруток из экзотических заокеанских листьев. Вкус и запах, правда, очень напомнили обычные табачные листья, которые отец раскладывал сушить на газетах. Но мы предвкушали! И так закашлялись, так поперхнулись дымом, так стало муторно, что больше я ни-ни. Дружок, правда, курит и сейчас, а мне вполне хватило ударного тест-драйва.

А, вот, брат пробовал бросать куренье многократно и всегда именно резко. Постепенность – не его стиль. Вообще это был сгусток воли и решительности. Что задумывал, всегда выполнял, как бы ни было трудно. Решил – сделал! Крепок был духом и телом – первые разряды по плаванью, боксу и фехтованию. Легко ходил на руках. С курением, вот, никак не получалось завязать. Один раз он год почти держался, но… Попытки отчаянные были, драматические даже, а часто и забавные.

Вот эпизод один. Тогда он в Курске жил, в Воронеж приезжал частенько, а я к нему мотался и на мотоцикле. Летом было дело. Мы с женой с юга вернулись. У неё отпуск кончился, а у меня ещё оставался. Уехал с другом на природу с палаткой. Через пару дней друга там оставил, а сам примчался на мотоцикле в Воронеж подкупить продуктов. Домой просто для порядка заскочил. Глядь - а там братишка мой любимый! Внезапно появился, тогда это легко получалось - ещё кукурузники летали на местных линиях. Он рассчитывал со мной пару деньков провести, на мотоцикле покататься, а я вроде как с другом завязан. Друга домой вернуть – неудобно, конечно. Зову брата присоединиться к нам, думаю, палатка вполне троих вместит. Однако чувствую, что вряд ли согласится, на одном месте сидеть он совсем не охотник, да и приятеля моего недолюбливал. Но что ещё могу предложить?

А брат предложением заинтересовался. Уточнил, нет ли там поблизости магазинов, и, узнав, что нет, к моей радости, согласился. Задумал он бросить курить – вот, в чём дело. Самые трудные первые дни с нами на природе перебьётся, а там легче вроде дело пойдёт. Отлично! Собрался быстро, но бутылочку портвейна захватить успел.

Прекрасно всё! Вот, мы уже на месте. Общаемся втроём и весело, и дружески. Вода в реке прохладновата – начало сентября. Но не беда, зато безлюдье полное, почти как летом солнце, приволье настоящее. А первый вечерок вообще отличный вышел. Костёр большущий развели и под лиловым небом купаемся в ночной реке, пьём мятный чай с портвейном, а прямо из Америки через транзистор Уиллис Коновер нас услаждает джазом. Брат был в ударе – рассказывал истории, читал стихи и даже в отблесках костра подпел разок транзистору. В палатке улеглись вполне комфортно, над анекдотами хохочем.

Неплохо начался и следующий день. Опять купались, по лесу гуляли. Грибов набрали, жарили. Но, вот, под вечер братец стал сникать. Понятно всё, что происходит с ним, но так противно слушать, как нудно милый братец спорит с моим другом – и надо же, на исторические темы, дурацкая дискуссия всё про царей каких-то. А тут ещё беда – на другом берегу, прямо напротив нашей палатки, где пустой пляж уже закрытой турбазы, вдруг на полную врубают музыку. Большущий динамик прицельно направлен на нашу палатку. Мы в эпицентре шлягеров всяких, они, я вижу, брата жутко раздражают. Особенно Лесной олень, которого почаще повторяли:

Умчи меня, олень,
В свою страну оленью.

Меня удивляет, но почти не трогает это мощный концерт в безлюдной местности, а брат заводится и не то в шутку, не то всерьёз предлагает разбить их динамик.

- Да что ты, братец!

Но эти децибелы внезапно нарушили нашу изолированность, обесценили её и лишили задуманного лечебного действия:

- А можно там курево купить?
- Да нет там ничего и никого. Только сторож дурачится с музыкой.
- Есть тут работающие турбазы?
- Братишка, не сдавайся, пожалуйста!
- Ты не понимаешь!

Большая, круглогодично действующая база была как раз на нашем берегу, но вдалеке. Уговорил. Но это же капитуляция! Хмуро бредём по тропинке, а над нами, продираясь сквозь ветви кустов и деревьев, незримо реет белый флаг. Вот и турбазный ларёк. Продавщица как раз вешает замок на дверь, рядом стоят Жигули - муж собирается везти домой. Упрашиваем продать сигарет – она даже не отвечает. Облом.

Пытаемся хоть одну сигаретку сшибить у отдыхающих, но только двое встретились, оба некурящие. Полный облом.

Возвращаемся по берегу тоскливо. Никто даже не принял позорную нашу капитуляцию. По усмотрению теперь противник будет поступать! Небо в тучах. Хочу братишку я отвлечь, встряхнуть, но лишь на колкости всё нарываюсь. Плохо ему, лицо посерело.

Пока мы ходили, друг ужин приготовил, турбазное радио молчит, слава богу. Только поели, стал дождик накрапывать.
   
Сидим в палатке, слушаем стук капель. Не промокнет ничего – я всегда палатку накрываю полиэтиленом, закрепляю края прищепками. Рановато ещё спать. Брат мается. И тут, перекрывая шелест дождя, с удвоенной громкостью загрохотало радиовещание:

Умчи меня туда, лесной олень!

Братишка перекривился: «Ну, не могу этого выносить!»
А динамик орёт:

Со мной лесной олень
По моему хотенью…
   

Спасать надо брата! Хоть как-то хочу ему помочь. Разделся, под дождём вытащил из мотоцикла плоскогубцы, речку переплыл, как диверсант, нашёл провод, идущий по кустам вдоль тропинки к турбазе, и перекусил. Даже для надёжности пару метров отхватил и выкинул подальше.

Вернулся, а там уже не до оленя лесного – жаркая склока опять про царей, но уже на грани личных оскорблений. Еле унял распоясавшегося братца. Транзистор включил – хоть известиями какими отвлечь. Но только треск оттуда – началась гроза, дождик в ливень переходит.

Улеглись спать. Уютно в сухой палатке во время дождя! Сейчас бы снова анекдотами заняться, забавные истории неспешно рассказать. Но брат ворочается всё, вздыхает. Спросил, далеко ли отсюда до дома. Далековато, километров пятьдесят.

- Утром отвезёшь?
- Отвезу, конечно. Спи!

Лежим молча, грозу слушаем. Молнии блещут сквозь палатку, громы грохочут. Когда показалось, что все заснули, брат вдруг вскочил и просто взмолился:

- Я уж не спрашиваю, любишь ли ты меня, но если хоть капельку уважаешь, отвези!
- Отвезу же. Что с тобой?
- Прямо сейчас! У меня там полпачки осталось.
- Уж за полночь. С ума сошёл! Смотри, как льёт!
- Умоляю! А то – пешком пойду.

Таким раздавленным я никогда не видал своего старшего брата. Всегда он был логичен и рационален, а тут – просто истерика. Так жалко его стало!

- Одевайся.

Друг отвернулся к стенке и с головой укрылся одеялом, ему-то за что достаётся такое наблюдать! Под ливнем завожу мотоцикл.

И мчит меня олень
По моему хотенью…

Сквозь завесу дождя, в которой напрочь теряется луч фары, по раскисшим тропинкам, по просекам лесным.

Где сосны рвутся в небо,
Где быль живет и небыль,
Он мчит меня туда, лесной олень.

Под ливнем на мотоцикле – это, как в проруби студёной плескаться. Дома я сразу в горячую ванну нацелился, а братишка прямо в мокрой одежде ринулся к начатой пачке и жадно затягивался с очень виноватым видом, стараясь прятать глаза.

А вот ещё эпизод. Уже брат жил во Владивостоке, куда так просто не съездишь, но у меня туда командировка получилась. Утром встаю, а брат с женой уже на кухне, вид у него торжественный, изрекает:

- Ты присутствуешь при историческом моменте – я бросаю курить!

Сразу Лесной олень на ум пришёл, и выраженье моего лица, наверно, это показало, но брат невозмутимо:

- Зря ты морщишься. Это твёрдое решение.

Обычно он курил, что покрепче – Беломор, Приму, - а здесь распечатывает пачку каких-то дорогих сигарет и ритуально, неспешно выкуривает одну. Мы с его женой наблюдаем, но она как-то отрешённо к этому действу относится, без энтузиазма. Открыла форточку, я думал для проветривания, но брат сразу прикрыл и ещё одну сигарету быстро выкурил, потом даже третью начал, но, не докурив, скомкал красивую пачку, и картинно вышвырнул в форточку:

- Всё! Запомни этот день.

Да, день у меня выдался насыщенный, выступал на конференции. Вечером снова на кухне встречаемся. Дело было зимой, и брат со вкусом готовил согревающий глинтвейн, стихи читал, боролись мы, дурачились, пели, много смеха. И вдруг сникает он и неожиданно:

- Попробуем найти те сигареты?

Дааа… Опять белый флаг! Зима, мело весь день нещадно, с седьмого этажа летела пачка, а дом ведь на семи ветрах на сопке примостился. Однако же, пошли, обшарили периметр. Время позднее, магазины, конечно, закрыты, да их и нет поблизости. Киосков никаких тогда ещё не знали. И у прохожих не сшибить – их тоже нет, нет даже улицы нормальной – здесь хаотично все дома раскиданы на сопке. Опять нет шансов никаких найти нам курево.

Домой вернулись. Брат не успокоился, берёт пакет, и мы идём искать бычки – недокуренные сигареты. На лифте методично объезжаем все этажи и рыщем. Находим что-то, но не на каждом этаже. Соседние подъезды обошли – благо тогда они ещё никак не запирались. Кулёк наполнили почти.

Опять мы на кухне. Брат со знанием дела крутит «козью ножку» из газеты и набивает её табаком из окурочков. К моему удивлению жена взирает на это спокойно. «Козья ножка» изрядной получилась. Раскуривается с жадностью, и постепенно к брату возвращается так неожиданно испарившаяся умиротворённость, исчезает нехарактерная суетливость, опять спокоен он, великодушен, и даже вновь его любимые стихи звучат.

А утром жена отправляется купить сигареты. Опять ритуальное куренье, опять открывается форточка, жена уговаривает не выбрасывать, а просто спрятать подальше. Но пачка всё же вылетает из окна, он твёрдо верит в перелом крутой.

Нужно ли говорить, что вечером опять по этажам с кулёчком ездили?

И мчит меня олень
В свою страну оленью.
Дочка в 12 лет ехала со мною в Крым. И впервые в жизни посетила вагоннный туалет. Быстро выскочила:
- Папа! Фу как там воняет!
Я поправил:
- Надо говорить не воняет, а "дурно пахнет."
Она учла:
- Дурно пахнет. Аж воняет!

Использование произведений и отзывов возможно только с разрешения их авторов.