Мерной поступью солдата
Как прожжённый интриган
Шёл неведомо куда-то
Затрапезный хулиган.
На челе его, высоком,
Как кирпичная труба,
Возлежала дума – боком,
Разместясь по центру лба.
Ходока терзала жажда,
Что озвучивалось вслух
Эпатируя сограждан
В виде кошек и старух.
Он, язык, зазря не шлёпал,
И без дела не свисал –
Только пел не слово «жопа»,
А молитву в небеса.
Так как спето было смело,
И субъект духовно рос,
Небо приофонарело,
И исполнило запрос.
Хлынул дождь, бурля, как речка?
Нет, природа не щедра:
Д о ж д и к, мелкий, как протечка
Из поганого ведра.
Человеку стало гадко:
Мир был мерзок, как объект
И без подлого осадка…
А теперь – совсем комплект.
Ибо мы в тоске ретивы,
И суровы, как рычаг,
Растудытные мотивы
Закулдыкали в речах.
Чёрте-где заголосила
Как осипший дикобраз
Вся епическая сила,
Упомянутая враз.
Мы средь умственной разрухи
В первых шествуем рядах:
Нынче бляхи в виде мухи
Свищут только в детсадах.
Как сурово наше пенье,
Как язык страданий смел
При тщете поползновенья
Посягнуть на опохмел!
Тут такой загиб загнётся
В негативную строку,
Что и камень содрогнётся,
Сострадая бедняку!
А вот ближний бдит сурово –
Благо, так же сам колел:
-Ой, херово…
-Всем херово,
Бог терпел – и нам велел!
…Пахло кошкой из подвала
В доме ветхом, как завет.
По соседству муть вставала
Под названием рассвет.
Подволакивая ногу,
Как пингвин в балетном па,
Шёл к текущему итогу
Дебошир и шантрапа.
Тщетно хворь его морила,
Холод зря его терзал,
Даром он елдой к перилам
Ненароком примерзал.
Что там далее в программе –
Прояснится по пути:
Чай, весна – не за горами!
И душа – не взаперти!