 |
ХОХМОДРОМ
СПРЯТАТЬ ТЕКСТЫ
НАЙДЁТСЯ ВСЁ >>>
НАШИ АВТОРЫ
ОБСУЖДЕНИЕ
Смешные стихи
Ироничные стихи
Шуточные песни
Смешные истории
Короткие приколы
Короткие стишки
Поздравления
Смешные тосты
Пародии
Сценарии
Чёрный юмор
Афоризмы
Одностишья
Анекдоты в стихах
Карикатуры, фото
Мировые новости
Ненорматив
Юмористические книги
Несмешное
Новости сайта
Удачные произведенияИроничные стихи
Шуточные песни
Смешные истории
Короткие приколы
Короткие стишки
Поздравления
Смешные тосты
Пародии
Сценарии
Чёрный юмор
Афоризмы
Одностишья
Анекдоты в стихах
Карикатуры, фото
Мировые новости
Ненорматив
Юмористические книги
Несмешное
Новости сайта
Удачные отзывы
Добавить произведение
Правила сайта
РИФМОСКОП
Хохмодром: смешные стихи и рассказы: за месяц 10.2011: самое лучшее: стр. 22
Лучшее
Обсуждаемое
ЧитаемоеЁЖ.
14 О жизни
2011-10-29
1
1357
Песня простого обывателя.
Ссылка ниже.
Ссылка ниже.
Нах ту Харьков
11 О городах
2011-10-31
1
1172
Я в Вене рейса ждал с сумой подарков,
Взглянул, и сумка выпала из рук -
Меня табло послало: "Нах ту Харьков",
Плакат же рядом успокоил: "Глюк!"
Примечание:
Nach to Kharkov - (нем., англ.) - на (в) Харьков;
Glück - (нем.) счастье.
Путин и ПУнктуация…
8 О президентах
2011-10-06
0
1593
Как когда-то в детстве, расставьте правильно знаки пунктуации:
«Путина в президенты нельзя вычеркнуть»
На второе восшествие
10 Ненорматив
2011-10-07
0
1181
На экране профиль знакомый,
очень,
взгляд суров, сталью отточен.
Спасет. Победит. Посадит.
Испуганны политические ****и...
Нет, как я мог?
Минутку...
Ошибка, не ****и, а проститутки.
Впрочем, это от темы уклонение.
Хотел поговорить я о Возвращении.
Именно так. С заглавной буквы.
Но проще пареной репы иль брюквы
(кажется, снова в словах я запутан),
очевиднее, чем зима после осени,
не возвращается во власть Путен,
как можно вернуться,
если не уходил?
Он был и оставался краеугольной осью.
Подумаешь, должность была другая,
Хоть горшком назови, но не ставь в печку,
это просто психология человечья,
новой вывеской обманываться,
за струпьями послепластическими личико новое,
вчера гербалайф, сегодня гербовая
печать.
- Врача мне, врача!
У меня паранойя. Боюсь.
От страха под плинтусом вою.
Чего боюсь?
Нового ни карата.
Ни к чему опасаться расплаты.
Двенадцать лет путинизма передового -
а я все живой.
Да здравствует Вова!
И понимание зреет во мне:
ВВВП - Ильич сегодняшних дней!
Но не первый, а всего лишь второй.
Цвета нефти изломлена бровь.
очень,
взгляд суров, сталью отточен.
Спасет. Победит. Посадит.
Испуганны политические ****и...
Нет, как я мог?
Минутку...
Ошибка, не ****и, а проститутки.
Впрочем, это от темы уклонение.
Хотел поговорить я о Возвращении.
Именно так. С заглавной буквы.
Но проще пареной репы иль брюквы
(кажется, снова в словах я запутан),
очевиднее, чем зима после осени,
не возвращается во власть Путен,
как можно вернуться,
если не уходил?
Он был и оставался краеугольной осью.
Подумаешь, должность была другая,
Хоть горшком назови, но не ставь в печку,
это просто психология человечья,
новой вывеской обманываться,
за струпьями послепластическими личико новое,
вчера гербалайф, сегодня гербовая
печать.
- Врача мне, врача!
У меня паранойя. Боюсь.
От страха под плинтусом вою.
Чего боюсь?
Нового ни карата.
Ни к чему опасаться расплаты.
Двенадцать лет путинизма передового -
а я все живой.
Да здравствует Вова!
И понимание зреет во мне:
ВВВП - Ильич сегодняшних дней!
Но не первый, а всего лишь второй.
Цвета нефти изломлена бровь.
Мечта
10 Смешные стихи
2011-10-20
0
788
* * *
Сосед отъел - во будище!
В начальниках сосед…
Мечте о светлом будущем
Уже сто тысяч лет.
Сосед отъел - во будище!
В начальниках сосед…
Мечте о светлом будущем
Уже сто тысяч лет.
«Не вели казнить…»
10 Каламбуры
2011-10-28
0
1341
Мне б «Не вели казнить» сказать в минуты,
Когда хотелось боль вины излить…
Волнуясь, допустил я перепуты,
И получилось «Не вини козлить»…
Вечерняя история
9 Про театр
2011-10-10
5
3667
Представим – пьют. Допустим где-то в зале.
Король наследный, этакий Бурбонс,
Философ бледный с грустными глазами,
Священник в мантии, надушенный альфонс
Бежавший из колонии грабитель,
Затем палач с клещами и кнутом,
Еще купец, путана и учитель
И спящий пьяный нищий под столом…
Отпив вина, брезгливо щуря глазом
Надменно первым выступил король –
Есть разум ли у автора рассказа,
В сей пьеске предоставившим мне роль!?
И гневно оттопырив ягодицы
Он закричал, - Бесчестью не бывать!
И попытался вылезть из страницы,
И шпагою меня отлупцевать.
Я ткнул пером в оскаленную морду
Вернув назад кичливого грача,
Грабитель усмехнулся, - Ишь ты, гордый!
Опасливо косясь на палача…
Рыдая крокодильими слезами
Монарх упал, уткнувшись в кружева,
И лишь путана, глядя масляно глазами
К нему на цыпочках, тихонько подошла.
- Что власть? Одна красивая витрина.
За ней – зависимость, гордыня и порок.
Философ, поедая буженину,
Спокойно и печально произрек.
Священник заступился, - Государство,
Погрязнет без правителей во мгле.
Коль короля, помазал Бог на царство
Он нам – наместник Бога на земле!
Купец кивнул, и нежно, как причастье
Налил в бокал рубиновый Кагор, -
Беда, когда нет твердости во власти!
Анархия, убытки и разор.
Учитель вскинулся, - В истории примеров,
Не знаю, чтоб народные бунты,
Косили как косой миллионеров.
Страдают - благородные умы!
Философ, соглашаясь, рассмеялся,
Купец тяжелым взглядом надавил, -
Гляди ты, благородный отыскался!
Поди, и сотни в жизни не скопил?
- Не трожь учителя! – Грабитель вынул ножик,
Палач напрягся, затуманился купец,
Священник зачастил про царство Божье.
Философ приналег на холодец.
Учитель выпил водки полстакана
Купец, зачем-то вынул три рубля,
А опытная, чуткая путана –
На миг оторвалась от короля.
Повисла ситуация на грани,
Зевнул философ, - Грешные – грешат…
Махнул рукой грабитель, - Ну вас, в баню!
И выпил с палачом на брудершафт.
Священник широко перекрестился,
Учитель ухватил его за крест,
Купец, до изумления напился,
И плакаться к философу полез.
Поплыли тосты, в рты рекою литься,
За Библию, за зону, за мундир…
Альфонс, распаренный и томный как девица,
Проворковал с фужером, - Выпьемте за мир!
Грабитель помидором поперхнулся,
Философ удивленно замолчал,
С открытым ртом учитель обернулся,
Палач раздутым пузом пробурчал.
Альфонс, улыбку девичью теряя,
Морозно вздрогнул, и не в такт передохнул,
Шагнул назад, ногам не доверяя,
И в плечи голову, поникшую втянул.
Вздохнул философ, обреченно на пол сплюнул,
Отбросил вилку, посмотрел на образа,
Ругнул меня, и пододвинувшись со стулом
Закрыл священнику ладонями глаза…
Что ж было далее, а дальше было просто –
Купец крушил альфонса кистенём,
Палач кнутом, учитель трескал тростью,
Хотя при чем альфонс здесь? Не причем.
Грабитель между тем не стал мараться
Он занялся делами поважней,
Он к королю в углу с путаною, подкрался,
И дал путане в морду без затей.
Приставил нож, к монаршей белой глотке
Стянул с него алмазное колье,
С путаны, снял сережки и колготки
И грубо отъимел на короле.
Когда король пришел в себя взбешенный
Грабителя и след успел простыть,
Но чести королевской уязвленной
Уже без разницы, кого было крушить!
Схватил он шпагу, символ мушкетера
Пронзил путану насквозь, через нос,
Потом проткнул альфонса через штору
Где прятался изломанный альфонс.
Купец с учителем, держали оборону
И дрались яростно, на каждом рубеже,
Учитель – аллюминевым поддоном,
Купец – подсвечником, работы Фаберже.
Палач, споткнувшись – пал и отключился
Философ в туалет ушел блевать,
Священник только истово молился,
А я, пытался ручку оторвать…
Но ручка, все порхала и порхала,
Но вот… Ура! Я слышу топот ног.
Ночная опергруппа прискакала,
И всю компанию – впихнула в воронок.
Забрали пьяных, раненных, убитых,
И, наконец, настала тишина!
Блестят осколками следы кровопролитий
И пятна влажные, на скатерти вина.
Откуда звук? Как будто, кто-то дрищет,
Кто здесь? – кричу, обыскиваю дом,
О Господи!.. Ведь тут же, еще нищий!
Храпит себе, забытый под столом.
Тяну на свет, - Вставай, вставай дружище,
Окончен бал. Давно пора уйти.
На вот, держи, закуску и винище,
На лавочке заглотишь по пути.
И вот, последний, выставлен за плечи,
И вот, один, зеваю на тахте,
Окончен бал. И тихо гаснут свечи.
И гибнут тени, растворяясь в темноте…
Король наследный, этакий Бурбонс,
Философ бледный с грустными глазами,
Священник в мантии, надушенный альфонс
Бежавший из колонии грабитель,
Затем палач с клещами и кнутом,
Еще купец, путана и учитель
И спящий пьяный нищий под столом…
Отпив вина, брезгливо щуря глазом
Надменно первым выступил король –
Есть разум ли у автора рассказа,
В сей пьеске предоставившим мне роль!?
И гневно оттопырив ягодицы
Он закричал, - Бесчестью не бывать!
И попытался вылезть из страницы,
И шпагою меня отлупцевать.
Я ткнул пером в оскаленную морду
Вернув назад кичливого грача,
Грабитель усмехнулся, - Ишь ты, гордый!
Опасливо косясь на палача…
Рыдая крокодильими слезами
Монарх упал, уткнувшись в кружева,
И лишь путана, глядя масляно глазами
К нему на цыпочках, тихонько подошла.
- Что власть? Одна красивая витрина.
За ней – зависимость, гордыня и порок.
Философ, поедая буженину,
Спокойно и печально произрек.
Священник заступился, - Государство,
Погрязнет без правителей во мгле.
Коль короля, помазал Бог на царство
Он нам – наместник Бога на земле!
Купец кивнул, и нежно, как причастье
Налил в бокал рубиновый Кагор, -
Беда, когда нет твердости во власти!
Анархия, убытки и разор.
Учитель вскинулся, - В истории примеров,
Не знаю, чтоб народные бунты,
Косили как косой миллионеров.
Страдают - благородные умы!
Философ, соглашаясь, рассмеялся,
Купец тяжелым взглядом надавил, -
Гляди ты, благородный отыскался!
Поди, и сотни в жизни не скопил?
- Не трожь учителя! – Грабитель вынул ножик,
Палач напрягся, затуманился купец,
Священник зачастил про царство Божье.
Философ приналег на холодец.
Учитель выпил водки полстакана
Купец, зачем-то вынул три рубля,
А опытная, чуткая путана –
На миг оторвалась от короля.
Повисла ситуация на грани,
Зевнул философ, - Грешные – грешат…
Махнул рукой грабитель, - Ну вас, в баню!
И выпил с палачом на брудершафт.
Священник широко перекрестился,
Учитель ухватил его за крест,
Купец, до изумления напился,
И плакаться к философу полез.
Поплыли тосты, в рты рекою литься,
За Библию, за зону, за мундир…
Альфонс, распаренный и томный как девица,
Проворковал с фужером, - Выпьемте за мир!
Грабитель помидором поперхнулся,
Философ удивленно замолчал,
С открытым ртом учитель обернулся,
Палач раздутым пузом пробурчал.
Альфонс, улыбку девичью теряя,
Морозно вздрогнул, и не в такт передохнул,
Шагнул назад, ногам не доверяя,
И в плечи голову, поникшую втянул.
Вздохнул философ, обреченно на пол сплюнул,
Отбросил вилку, посмотрел на образа,
Ругнул меня, и пододвинувшись со стулом
Закрыл священнику ладонями глаза…
Что ж было далее, а дальше было просто –
Купец крушил альфонса кистенём,
Палач кнутом, учитель трескал тростью,
Хотя при чем альфонс здесь? Не причем.
Грабитель между тем не стал мараться
Он занялся делами поважней,
Он к королю в углу с путаною, подкрался,
И дал путане в морду без затей.
Приставил нож, к монаршей белой глотке
Стянул с него алмазное колье,
С путаны, снял сережки и колготки
И грубо отъимел на короле.
Когда король пришел в себя взбешенный
Грабителя и след успел простыть,
Но чести королевской уязвленной
Уже без разницы, кого было крушить!
Схватил он шпагу, символ мушкетера
Пронзил путану насквозь, через нос,
Потом проткнул альфонса через штору
Где прятался изломанный альфонс.
Купец с учителем, держали оборону
И дрались яростно, на каждом рубеже,
Учитель – аллюминевым поддоном,
Купец – подсвечником, работы Фаберже.
Палач, споткнувшись – пал и отключился
Философ в туалет ушел блевать,
Священник только истово молился,
А я, пытался ручку оторвать…
Но ручка, все порхала и порхала,
Но вот… Ура! Я слышу топот ног.
Ночная опергруппа прискакала,
И всю компанию – впихнула в воронок.
Забрали пьяных, раненных, убитых,
И, наконец, настала тишина!
Блестят осколками следы кровопролитий
И пятна влажные, на скатерти вина.
Откуда звук? Как будто, кто-то дрищет,
Кто здесь? – кричу, обыскиваю дом,
О Господи!.. Ведь тут же, еще нищий!
Храпит себе, забытый под столом.
Тяну на свет, - Вставай, вставай дружище,
Окончен бал. Давно пора уйти.
На вот, держи, закуску и винище,
На лавочке заглотишь по пути.
И вот, последний, выставлен за плечи,
И вот, один, зеваю на тахте,
Окончен бал. И тихо гаснут свечи.
И гибнут тени, растворяясь в темноте…
Методикам похудания
13 Диеты и пост
2011-10-17
3
1896
Была она как пять свиней
И никакого толка.
Сейчас - прицел приделать к ней
И будет, как двустволка
И никакого толка.
Сейчас - прицел приделать к ней
И будет, как двустволка
Чаша
11
2011-10-20
1
747
* * *
Из чаши бытия я пил
И зубы о края тупил.
Когда откинул лапоньки -
На чаше ни царапинки.
Из чаши бытия я пил
И зубы о края тупил.
Когда откинул лапоньки -
На чаше ни царапинки.
Иду на Рывок
15 О поэтах
2011-10-14
0
794
Когда непорядок
На кухне достиг
Такого парада
Что кончился стих
А проза метнула
Метлу в уголок
Нахально взглянула
И вон за порог
И все катаклизмы
Остались вдали
Видали каприз мы
Но были в пыли
Плита уже стала
Огнем угрожать
Вздохнул я устало -
Пора ублажать
Мне бодрого взгляда
На мусор не жаль
Душа моя рада
Что кончится шваль
Тогда как награда
Мне будет совок
Ну так мне и надо
Иду на рывок !
______
Это я скажу с порога
9
2011-10-22
0
768
* * *
Это я скажу с порога,
Словно кошку под трамвай:
О себе ты знаешь много,
Люди - больше, так и знай.
* * *
В любви нельзя без контрибуций,
Вам скажут даже дуры.
Есть женщины – не продаются…
За мелкие купюры.
* * *
Таков он жизни огород,
Который мы так ценим.
По сорту делится народ,
По качеству, по целям.
* * *
Состоим мы из воды,
Из костей и бороды,
Из навязанных догматов
Соответственных форматов.
* * *
"Коня, коня, полцарства за коня..."
Он унесёт копытами звеня.
Лететь как ветер, что за благодать…
Пообещать, ещё не значит дать.
Это я скажу с порога,
Словно кошку под трамвай:
О себе ты знаешь много,
Люди - больше, так и знай.
* * *
В любви нельзя без контрибуций,
Вам скажут даже дуры.
Есть женщины – не продаются…
За мелкие купюры.
* * *
Таков он жизни огород,
Который мы так ценим.
По сорту делится народ,
По качеству, по целям.
* * *
Состоим мы из воды,
Из костей и бороды,
Из навязанных догматов
Соответственных форматов.
* * *
"Коня, коня, полцарства за коня..."
Он унесёт копытами звеня.
Лететь как ветер, что за благодать…
Пообещать, ещё не значит дать.
ЦАЦА
13 Про детей
2011-10-25
0
1491
Машенька родилась в разгар кипучей хрущёвской поры с молочными сосисками без мяса, низкими потолками и крошечными туалетами в новых, блочных, холодно-бетонных, мышино-серых домах, кукурузной оргии, истощившей всю украинскую землю, и первых телевизоров с выпуклой, толстой линзой, похожих на иллюминатор на подводной лодке.
Она не просила никого родить её в Советской России, ведущей в то время гонку вооружений, проводящей денежную реформу после Сталина, запускающую в космос собак и людей и строющую коммунизм по программе, написанной еще сто лет до её, Машенькиного, рождения в Германии двумя бородатыми дядями - но так уж получилось.
Она родилась в семье инженера, не имеющего квартиры, и поэтому, стесняющего своим растущим семейством своего зятя и тёщу, живших в полагающимся им по военным привилегиям знаменитых Спасских казармах, на шумном Садовом кольце, по соседству с кипящим активной круглосуточной деятельностью институтом скорой помощи имени неизвестного никому, но знаменитого Склифосовского.
Машенькиной маме и папе была отдана на время ожидания их собственного жилья одна комната в двухкомнатной квартире Машенькиной мамы - квартире с тёмной кухней, потолками, уходящими в трёхметровую высь, страшно урчащей газовой колонкой в просторной ванне и с большим, вместительным холлом.
Двери квартирки не запирались, так как дом был номенклатурный, военный с сидящей при входе бабушкой и военным-дежурным с телефоном и обязательной книгой гостей: “В какую квартиру идёте? Сейчас им позвоню. Распишитесь в нашей книге.”
Кому отдавалась эта таинственная книга, Машенька так никогда и не узнала. Она побаивалась этих дежурных, каждый раз спрашивающих: “В какую квартиру идёте?”, хотя её в доме хорошо знали, а она боялась каждый раз забыть номер бабушкиной квартиры. Боялась до слёз! Боялась этих дежурных, книги, большой парадной лестницы, ведущей на последний, третий этаж старого особняка, построенного для русских солдат сто лет до Машенькиного рождения.
Она провела в этом доме свои первые годы жизни на земле. Где-то с третьего года жизни она стала осознавать себя как существо, имеющее разум, которое судьба забросила в этот непонятный и иногда опасный мир.
Мама с папой целыми днями пропадали где-то там, в мире работы, про которой она знала очень мало, дед преподавал свои последние годы в Военной Академии, а бабушка вела кружки вязания при местном клубе, поэтому у Машеньки оставалось много времени для исследования этого очень странного мира в одиночку.
Играть в куклы и мишки она не любила, так как считала глупым и ненужным эти “по нарошку” игры в ненастоящее с неживыми предметами. Ей подарили медведя, и она тут же вспорола ему брюшко - с большими усилиями, правда, изучая его, медвежьи внутренности. Кроме опилок она там ничего не нашла, и мишка потерял для неё всякий интерес.
Следующим её действием стало выковыривание хлопающих глазок у своей первой резиновой куклы Сони, у которой - для детальных исследований - пришлось оторвать кудрявую, белокурую голову. Она хотела только понять, как закрываются эти голубые кукольные глазки, и, чтобы открыть их секрет, ей пришлось прооперировать куклу и оторвать ей голову.
Секрета она не нашла, но шлепок по попке получила, а Соня стала косить на один глаз после Машенькиных изысканий скрытого в голове механизма. После незаслуженного, в её глазах, наказания (бедная попка!), она поняла - исследовательская работа - опасная и должна выполняться в строжайшей тайне.
Машенька продолжала исследовать этот непонятный ей мир в полном одиночестве и без лишних свидетелей. В один прекрасный день, когда все её родные разошлись в разные стороны большой летней Москвы, оставив её, наконец , одну, она решила посвятить своё время изучению содержимого многочисленных шкафчиков с ключами, стявших в бабушкиной комнате.
Ей было тогда уже четыре с небольшим. Высоко Машенька забираться ещё не могла, но зато все нижние этажи шкафов подверглись её внимательному исследованию. Её неиссякающее любопытство было удовлетворено, когда она нашла шкатулочку с какими-то тоненькими книжечками. На первых страницах этих странных книжках она увидела знакомые лица: там были мама, бабушка, дедушка, её любимая тётя и дядя. Она вскрикнула от радости! Ура! Наконец она соберёт вместе всю свою семью и будет любоваться на них сколько хочет, не чувствуя тоскливого одиночества, которое она испытывала редко, но глубоко. После часа стараний она оторвала от этих никому ненужных книжечек родные лица, аккуратно сложила книжечки обратно в шкатулочку и закрыла тайный ящичек на ключ.
Теперь надо было спрятать родные лица куда-то для дальнейших действий - она ещё не знала - каких, и она решила запрятать свою коллекцию родственничков в хрустальную салатницу в буфете, стоявшем в большой комнате.
Около буфета Машенька помедлила и решила - для конспирации - разделить все фотки на две кучки: маму и папу она поместила в отдельную, особо любимую группу. Папиных фотографий было слишком много, и она решила уничтожить лишние, спустив разорванные кусочки в этот странный, таинственный туалет, который съедал всё, что в него попадало, журча и плюясь водой. Лишние фотографии папы исчезли в туалетном брюхе навсегда.
Излишество никому не нужно, - решила Машенька.
Первую группу родственников - бабушку, дедушку, любимую тётю и дядю - она положила во вместительную хрустальную салатницу в нижней полке дубового, старинного, деревянного буфета, а вторую - маму и папу - запрятала в большую книжку, которая стояла в коридоре за гардиной, прямо между её страниц. Вся операция была закончена до того, когда её, занятая работой и другой полезной Советской стране деятельностью, семья возвратилась с работы.
Машенька ликовала! Она сделала первое научное изыскание и была явно довольна своими результатами. Она одела бабушкины очки с круглыми стёклами и подошла к своей уставшей от работы маме, плохо видя её за выпуклыми стёклами очков.
Я - профессор! - заявила кратко крошка, программируя свою дальнейшую судьбу, но родные вокруг неё: мама, папа, бабушка - только смеялись над её словами и ей явно не верили. Тогда она подошла к буфету, открыла дверцу и вынула из салатницы изображения своих родных, вырванные ею из странных книжечек. Она гордо принесла их бабушке и положила результаты своих изысканий на её знакомые, родные коленки, спрятанные под коричневой, длинной юбкой в полоску.
Я - профессор! - гордо повторила немногословная малышка с неподражаемой улыбкой и настойчивостью маньяка.
Наступила минута общего молчания. Бабушка узнала по печати, что её лицо было выдрано из паспорта, а дедушкино - из партийного билета, фото же любимой тёти принадлежало комсомольскому документу, подтверждающему её, тётино, членство в многомиллионной организации советских молодых людей. Машенькино действие могло закончиться большими непрятностями для всех членов этой простой, советской семьи, жившей в обществе, которое относилось к бюрократическим бумажкам с трепетностью святых мощей, к которым когда-то приклоняли головы их деды и бабки в старой русской церкви, прося исцеления.
Бабушка встала, пошла в свою комнату и через минуту вынесла оттуда тайную шкатулочку, в которой лежали остатки порванных и навсегда испорченных семейных документов - на общий суд.
А где - остальные фото? - грозно спросила бабушка, увидев испорченные документы Машенькиной мамы и папы.
Убирила - очень тихо сказала малышка, поняв, что её радость исследования осталась неразделённой. Её родные не поняли Машенькиного грандиозного плана по воссоединению всех членов семьи в одном месте - пусть только в бумажном варианте, но вместе. Её гениальный план - прогорел, как та зажжённая посреди комнаты бумага, которую она пыталась исследовать на прошлой неделе, чуть не наделав пожара во всём доме, после чего все спички были спрятаны высоко на полках, до которых она не могла дотянуться сама.
Где остальные? Завопила Машенькина мама и шлёпнула девочку по попке!
В угол! Ты - наказана! И она потащила её, Машеньку, в тёмный угол в прихожей.
Стой здесь, пока не попросишь прощение и скажешь, где остальные фотографии, противный ребёнок!
Мама погрозила пальцем и закрыла за собой дверь в комнату. Машенька осталась одна. В холле горел слабый свет, было тепло, поэтому она особо не переживала в своём углу за гардиной.
Машенька стояла в своём углу и размышляла, что ничего плохого она никому не сделала, поэтому просить прощения она никак и ни у кого не хотела, так как своей вины не видела. Постояв минут десять, она нашла за занавеской толстую книжку с картинками, оказавшейся собранием картин Пикассо из Эрмитажа, и углубилась в их изучение.
На одной картинке она увидела голенького мальчика, балансирующего на мячике, и Машенька поразилась: между ног мальчика висел небольшой шланг. Картинка была маленькой, и детали она не могла рассмотреть, но решила, что продолжит свои исследования на следующий день.
Она пошла в туалет, пописала, дёрнула, как её научили, ручку, висевшую около толчка на толстой железной цепочке, повиснув на ней всем своим маленьким телом, и вода полилась из верхнего бачка с шумом вниз. Пока текла вода, Машенька вдруг задалась вопросом, куда же течёт эта вода, и засучив рукава, она залезла своей ручкой в фарфоровое горло толчка для исследований. Дна она там не нашла.
Следующие пятнадцать минут она провела в многочисленном спускании воды и немедленном запускании своей маленькой руки в толчёк для детального исследования процесса этого нескончаемого водного потока, но и этот её новый проект тоже кончилося неожиданно и трагично: мама ворвалась в туалет с криками, пытаясь вытащить уже посиневшую от холода руку Машеньки из горла урчащего толчка и грозя неразумному дитю новыми наказаниями.
Перестань! Что ты делаешь! Что ты за ребёнок - одно мучение!
И её опять поставили в тёмный, знакомый ей угол холла. Машенька не удивилась наказанию - она к ним привыкла. Через десять минут расстренная мама решительно подошла к Машеньке.
Скажи мне, кто это сделал? - глупо вопрошала Машенькина мама, тряся обрывками своего паспорта перед носом Машеньки.
Нет, ты мне скажи, кто это сделал, противная девчонка!
Машенька захлюпала носом от глубокой обиды и маминой глупости - она считала маму более интеллигентной для таких очевидных вопросов, но мужественно молчала, давая маме шанс догадаться самой - но напрасно! Вдруг она решилась:
Цаца! Это - Цаца сделал!
Какая такая Цаца? - спросила огорошенная мама.
Цаца! Это - она. Это - не Машенька!
Как она могла обьяснить маме, что в ней живёт не только воспитанная Машенька, ходящая в чистом платьице, играющая в куклы, кушающая по утрам кашку, но ещё и другое существо - Цаца, которая хочет знать: как работает туалет, почему у мальчика на картинке шланг между ног, почему эти маленькие скучные книжечки с фотографиями так дороги бабушке и дедушке, хотя они их не читают каждый день, почему нельзя подкапывать стенку в кухне, что она сделала два месяца назад и за это была жестоко наказана (она-то знала, что там спрятан клад), и почему её наказали, когда она принесла со двора два гриба, в которых были синие чернилки, используемые Цацей для раскрашивания своих белых гольф и белой рубашки своего обожаемого папочки.
Машенька и Цаца жили в ней, борясь между собой и попеременно беря власть в свои руки. Ей не нравилась послушная, покорная, домашняя Машенька и очень нравилась любопытная, весёлая, готовая к приключениям Цаца. Но все вокруг, включая её родную семью, любили спокойную, воспитанную и неинтересную, зато удобную всем Машеньку, поэтому иногда она была Машенькой - ведь именно Машеньке дарили подарки и конфеты, ей завязывали пышные банты и одевали в красивые платья, ей покупали мороженное и торт в детском кафе.
Но когда она была одна - она была Цацей. Хотя Цацу и наказывали, ставили в угол и даже один раз выпороли прыгалками, когда Цаца решила покататься зимой с ледяной горки на железнодорожной насыпи, лихо летя на санках прямо на шпалы в коротком промежутке между пролетающими мимо поездами дальнего следования - Цаца ничего не боялась! А Машенька была неженкой, капризулей и трусихой!
Наступил вечер. Мама подошла к ней и сказала:
Хорошо, иди спать, завтра будешь просить прощение. И вдруг она спроила:
Ты - кто?
Я - Цаца! - гордо ответила Машенька и улыбнулась. Наконец-то её мама стала хоть немножко понимать. Но это было не так. Мама покрутила головой и сказала:
- Не выдумывай! Ты - Машенька! Иди спать!
В этот вечер Машенька-Цаца закрыла глаза в своей постельке и решила, что мир - странный, мама - глупая, хотя и родная, а Цаца будет профессором и однажды изменит этот опасный и непонятный мир навсегда. С этим она и уснула.
09.08.2011 22.44
Она не просила никого родить её в Советской России, ведущей в то время гонку вооружений, проводящей денежную реформу после Сталина, запускающую в космос собак и людей и строющую коммунизм по программе, написанной еще сто лет до её, Машенькиного, рождения в Германии двумя бородатыми дядями - но так уж получилось.
Она родилась в семье инженера, не имеющего квартиры, и поэтому, стесняющего своим растущим семейством своего зятя и тёщу, живших в полагающимся им по военным привилегиям знаменитых Спасских казармах, на шумном Садовом кольце, по соседству с кипящим активной круглосуточной деятельностью институтом скорой помощи имени неизвестного никому, но знаменитого Склифосовского.
Машенькиной маме и папе была отдана на время ожидания их собственного жилья одна комната в двухкомнатной квартире Машенькиной мамы - квартире с тёмной кухней, потолками, уходящими в трёхметровую высь, страшно урчащей газовой колонкой в просторной ванне и с большим, вместительным холлом.
Двери квартирки не запирались, так как дом был номенклатурный, военный с сидящей при входе бабушкой и военным-дежурным с телефоном и обязательной книгой гостей: “В какую квартиру идёте? Сейчас им позвоню. Распишитесь в нашей книге.”
Кому отдавалась эта таинственная книга, Машенька так никогда и не узнала. Она побаивалась этих дежурных, каждый раз спрашивающих: “В какую квартиру идёте?”, хотя её в доме хорошо знали, а она боялась каждый раз забыть номер бабушкиной квартиры. Боялась до слёз! Боялась этих дежурных, книги, большой парадной лестницы, ведущей на последний, третий этаж старого особняка, построенного для русских солдат сто лет до Машенькиного рождения.
Она провела в этом доме свои первые годы жизни на земле. Где-то с третьего года жизни она стала осознавать себя как существо, имеющее разум, которое судьба забросила в этот непонятный и иногда опасный мир.
Мама с папой целыми днями пропадали где-то там, в мире работы, про которой она знала очень мало, дед преподавал свои последние годы в Военной Академии, а бабушка вела кружки вязания при местном клубе, поэтому у Машеньки оставалось много времени для исследования этого очень странного мира в одиночку.
Играть в куклы и мишки она не любила, так как считала глупым и ненужным эти “по нарошку” игры в ненастоящее с неживыми предметами. Ей подарили медведя, и она тут же вспорола ему брюшко - с большими усилиями, правда, изучая его, медвежьи внутренности. Кроме опилок она там ничего не нашла, и мишка потерял для неё всякий интерес.
Следующим её действием стало выковыривание хлопающих глазок у своей первой резиновой куклы Сони, у которой - для детальных исследований - пришлось оторвать кудрявую, белокурую голову. Она хотела только понять, как закрываются эти голубые кукольные глазки, и, чтобы открыть их секрет, ей пришлось прооперировать куклу и оторвать ей голову.
Секрета она не нашла, но шлепок по попке получила, а Соня стала косить на один глаз после Машенькиных изысканий скрытого в голове механизма. После незаслуженного, в её глазах, наказания (бедная попка!), она поняла - исследовательская работа - опасная и должна выполняться в строжайшей тайне.
Машенька продолжала исследовать этот непонятный ей мир в полном одиночестве и без лишних свидетелей. В один прекрасный день, когда все её родные разошлись в разные стороны большой летней Москвы, оставив её, наконец , одну, она решила посвятить своё время изучению содержимого многочисленных шкафчиков с ключами, стявших в бабушкиной комнате.
Ей было тогда уже четыре с небольшим. Высоко Машенька забираться ещё не могла, но зато все нижние этажи шкафов подверглись её внимательному исследованию. Её неиссякающее любопытство было удовлетворено, когда она нашла шкатулочку с какими-то тоненькими книжечками. На первых страницах этих странных книжках она увидела знакомые лица: там были мама, бабушка, дедушка, её любимая тётя и дядя. Она вскрикнула от радости! Ура! Наконец она соберёт вместе всю свою семью и будет любоваться на них сколько хочет, не чувствуя тоскливого одиночества, которое она испытывала редко, но глубоко. После часа стараний она оторвала от этих никому ненужных книжечек родные лица, аккуратно сложила книжечки обратно в шкатулочку и закрыла тайный ящичек на ключ.
Теперь надо было спрятать родные лица куда-то для дальнейших действий - она ещё не знала - каких, и она решила запрятать свою коллекцию родственничков в хрустальную салатницу в буфете, стоявшем в большой комнате.
Около буфета Машенька помедлила и решила - для конспирации - разделить все фотки на две кучки: маму и папу она поместила в отдельную, особо любимую группу. Папиных фотографий было слишком много, и она решила уничтожить лишние, спустив разорванные кусочки в этот странный, таинственный туалет, который съедал всё, что в него попадало, журча и плюясь водой. Лишние фотографии папы исчезли в туалетном брюхе навсегда.
Излишество никому не нужно, - решила Машенька.
Первую группу родственников - бабушку, дедушку, любимую тётю и дядю - она положила во вместительную хрустальную салатницу в нижней полке дубового, старинного, деревянного буфета, а вторую - маму и папу - запрятала в большую книжку, которая стояла в коридоре за гардиной, прямо между её страниц. Вся операция была закончена до того, когда её, занятая работой и другой полезной Советской стране деятельностью, семья возвратилась с работы.
Машенька ликовала! Она сделала первое научное изыскание и была явно довольна своими результатами. Она одела бабушкины очки с круглыми стёклами и подошла к своей уставшей от работы маме, плохо видя её за выпуклыми стёклами очков.
Я - профессор! - заявила кратко крошка, программируя свою дальнейшую судьбу, но родные вокруг неё: мама, папа, бабушка - только смеялись над её словами и ей явно не верили. Тогда она подошла к буфету, открыла дверцу и вынула из салатницы изображения своих родных, вырванные ею из странных книжечек. Она гордо принесла их бабушке и положила результаты своих изысканий на её знакомые, родные коленки, спрятанные под коричневой, длинной юбкой в полоску.
Я - профессор! - гордо повторила немногословная малышка с неподражаемой улыбкой и настойчивостью маньяка.
Наступила минута общего молчания. Бабушка узнала по печати, что её лицо было выдрано из паспорта, а дедушкино - из партийного билета, фото же любимой тёти принадлежало комсомольскому документу, подтверждающему её, тётино, членство в многомиллионной организации советских молодых людей. Машенькино действие могло закончиться большими непрятностями для всех членов этой простой, советской семьи, жившей в обществе, которое относилось к бюрократическим бумажкам с трепетностью святых мощей, к которым когда-то приклоняли головы их деды и бабки в старой русской церкви, прося исцеления.
Бабушка встала, пошла в свою комнату и через минуту вынесла оттуда тайную шкатулочку, в которой лежали остатки порванных и навсегда испорченных семейных документов - на общий суд.
А где - остальные фото? - грозно спросила бабушка, увидев испорченные документы Машенькиной мамы и папы.
Убирила - очень тихо сказала малышка, поняв, что её радость исследования осталась неразделённой. Её родные не поняли Машенькиного грандиозного плана по воссоединению всех членов семьи в одном месте - пусть только в бумажном варианте, но вместе. Её гениальный план - прогорел, как та зажжённая посреди комнаты бумага, которую она пыталась исследовать на прошлой неделе, чуть не наделав пожара во всём доме, после чего все спички были спрятаны высоко на полках, до которых она не могла дотянуться сама.
Где остальные? Завопила Машенькина мама и шлёпнула девочку по попке!
В угол! Ты - наказана! И она потащила её, Машеньку, в тёмный угол в прихожей.
Стой здесь, пока не попросишь прощение и скажешь, где остальные фотографии, противный ребёнок!
Мама погрозила пальцем и закрыла за собой дверь в комнату. Машенька осталась одна. В холле горел слабый свет, было тепло, поэтому она особо не переживала в своём углу за гардиной.
Машенька стояла в своём углу и размышляла, что ничего плохого она никому не сделала, поэтому просить прощения она никак и ни у кого не хотела, так как своей вины не видела. Постояв минут десять, она нашла за занавеской толстую книжку с картинками, оказавшейся собранием картин Пикассо из Эрмитажа, и углубилась в их изучение.
На одной картинке она увидела голенького мальчика, балансирующего на мячике, и Машенька поразилась: между ног мальчика висел небольшой шланг. Картинка была маленькой, и детали она не могла рассмотреть, но решила, что продолжит свои исследования на следующий день.
Она пошла в туалет, пописала, дёрнула, как её научили, ручку, висевшую около толчка на толстой железной цепочке, повиснув на ней всем своим маленьким телом, и вода полилась из верхнего бачка с шумом вниз. Пока текла вода, Машенька вдруг задалась вопросом, куда же течёт эта вода, и засучив рукава, она залезла своей ручкой в фарфоровое горло толчка для исследований. Дна она там не нашла.
Следующие пятнадцать минут она провела в многочисленном спускании воды и немедленном запускании своей маленькой руки в толчёк для детального исследования процесса этого нескончаемого водного потока, но и этот её новый проект тоже кончилося неожиданно и трагично: мама ворвалась в туалет с криками, пытаясь вытащить уже посиневшую от холода руку Машеньки из горла урчащего толчка и грозя неразумному дитю новыми наказаниями.
Перестань! Что ты делаешь! Что ты за ребёнок - одно мучение!
И её опять поставили в тёмный, знакомый ей угол холла. Машенька не удивилась наказанию - она к ним привыкла. Через десять минут расстренная мама решительно подошла к Машеньке.
Скажи мне, кто это сделал? - глупо вопрошала Машенькина мама, тряся обрывками своего паспорта перед носом Машеньки.
Нет, ты мне скажи, кто это сделал, противная девчонка!
Машенька захлюпала носом от глубокой обиды и маминой глупости - она считала маму более интеллигентной для таких очевидных вопросов, но мужественно молчала, давая маме шанс догадаться самой - но напрасно! Вдруг она решилась:
Цаца! Это - Цаца сделал!
Какая такая Цаца? - спросила огорошенная мама.
Цаца! Это - она. Это - не Машенька!
Как она могла обьяснить маме, что в ней живёт не только воспитанная Машенька, ходящая в чистом платьице, играющая в куклы, кушающая по утрам кашку, но ещё и другое существо - Цаца, которая хочет знать: как работает туалет, почему у мальчика на картинке шланг между ног, почему эти маленькие скучные книжечки с фотографиями так дороги бабушке и дедушке, хотя они их не читают каждый день, почему нельзя подкапывать стенку в кухне, что она сделала два месяца назад и за это была жестоко наказана (она-то знала, что там спрятан клад), и почему её наказали, когда она принесла со двора два гриба, в которых были синие чернилки, используемые Цацей для раскрашивания своих белых гольф и белой рубашки своего обожаемого папочки.
Машенька и Цаца жили в ней, борясь между собой и попеременно беря власть в свои руки. Ей не нравилась послушная, покорная, домашняя Машенька и очень нравилась любопытная, весёлая, готовая к приключениям Цаца. Но все вокруг, включая её родную семью, любили спокойную, воспитанную и неинтересную, зато удобную всем Машеньку, поэтому иногда она была Машенькой - ведь именно Машеньке дарили подарки и конфеты, ей завязывали пышные банты и одевали в красивые платья, ей покупали мороженное и торт в детском кафе.
Но когда она была одна - она была Цацей. Хотя Цацу и наказывали, ставили в угол и даже один раз выпороли прыгалками, когда Цаца решила покататься зимой с ледяной горки на железнодорожной насыпи, лихо летя на санках прямо на шпалы в коротком промежутке между пролетающими мимо поездами дальнего следования - Цаца ничего не боялась! А Машенька была неженкой, капризулей и трусихой!
Наступил вечер. Мама подошла к ней и сказала:
Хорошо, иди спать, завтра будешь просить прощение. И вдруг она спроила:
Ты - кто?
Я - Цаца! - гордо ответила Машенька и улыбнулась. Наконец-то её мама стала хоть немножко понимать. Но это было не так. Мама покрутила головой и сказала:
- Не выдумывай! Ты - Машенька! Иди спать!
В этот вечер Машенька-Цаца закрыла глаза в своей постельке и решила, что мир - странный, мама - глупая, хотя и родная, а Цаца будет профессором и однажды изменит этот опасный и непонятный мир навсегда. С этим она и уснула.
09.08.2011 22.44
Колючка
13 Криминал
2011-10-26
0
1511
Здесь с колючкою забор,
Нету самовара.
И заводит перебор
Битая гитара.
До Уретры до реки
Не доходят хиты.
Завывают блатняки
Старые бандиты.
Эй ты, кореш-уркаган,
Вспомни злую сказку!
Да налей- налей стакан
Прямо подзавязку!
Нас по почкам больно бьют,
Тут свои законы,
И к баланде не дают
Белые батоны.
Я сегодня втихаря
Подогревчик скушал,
На кон ставлю прохаря,
Отведу я душу!
Эй ты, кореш-уркаган,
Вспомни злую сказку!
Да налей- налей-налей стакан
Прямо подзавязку!
Если не укоротить
Свой крутой характер,
Может в карцер засадить
Падла-надзиратель!
Здесь с колючкою забор,
Нету самовара.
И заводит перебор
Битая ги-та-а-ра-а-а…
Твоя собака
12 Про собак
2011-10-11
4
1206
Собаки в преданности - незамысловаты,
И не умеют что-то видеть между строк.
Не важно - трезвый, злой или поддатый,
Хозяин - корм, хозяин - Царь, хозяин - Бог.
Собаки в ненависти злой - прямолинейны,
Не отличают - добродушных от плохих.
За что и любят их хозяева наверно,
И покупают кости с жилами для них.
Собака смотрит, не задумываясь - прямо,
Когда твой враг - тебя желает задушить.
Но, если вдруг - твоя собака где-то рядом -
Пойдешь домой. А он в больницу - кожу шить.
Там у него, под швом зудит в палате срака,
И еще пуще на тебя он - точит нож.
А у тебя, в ногах - лежит твоя собака,
И смотрит пристально как ты - мосол грызешь.
И не умеют что-то видеть между строк.
Не важно - трезвый, злой или поддатый,
Хозяин - корм, хозяин - Царь, хозяин - Бог.
Собаки в ненависти злой - прямолинейны,
Не отличают - добродушных от плохих.
За что и любят их хозяева наверно,
И покупают кости с жилами для них.
Собака смотрит, не задумываясь - прямо,
Когда твой враг - тебя желает задушить.
Но, если вдруг - твоя собака где-то рядом -
Пойдешь домой. А он в больницу - кожу шить.
Там у него, под швом зудит в палате срака,
И еще пуще на тебя он - точит нож.
А у тебя, в ногах - лежит твоя собака,
И смотрит пристально как ты - мосол грызешь.
Умные мысли
10 Карикатуры, фото
2011-10-12
4
2377
Умные мысли появляются в тот момент, когда ни о чем не думаешь...
Жми сюда
ПРО ПЕСТИКИ И ТЫЧИНКИ
12 Про секс
2011-10-19
3
3632
Шестиклашка девочка как-то раз «дала»,
Просто очень глупой крошечка была…
Стал расти у девочки на глазах живот,
Ходит неуклюжей, словно бегемот.
Отчего? Откуда? мучает вопроc,
Свеклу кушать стала, начался понос,
Только не уменьшился девочки живот,
Нос достать стремится он наоборот.
Мама умиляется – у дочки аппетит!
Папа с изумлением на жену глядит…
Только одноклассник Пашка хмурый ходит,
Знает Пашка Тырин отчего животик.
Тему “Размножение” в школе проходили,
Целый день мальчишки девочкам хамили:
В кругляшок (из пальчиков) пальчиком толкали –
На тычинки, пестики парни намекали.
Целый день мальчишки девочек дразнили,
Девочки хихикали, красные ходили…
В это время крошечка, как всегда, вертелась –
Вдруг узнать, про это, срочно захотелось
П.С. Хорошо, что Пашка девочке помог,
И наглядно глупой преподнес урок:
Долго в туалете крошку «опылял»,
Так и закрепили новый материал.
Дятел
15 О птицах
2011-10-24
2
1457
В нужник дятел залетел,
Деда задолбать хотел.
Дед агрессору назло
Задристал своё дупло.
Деда задолбать хотел.
Дед агрессору назло
Задристал своё дупло.
Судьба моя такая!
12 Про мужчин
2011-10-29
2
1971
Присутствует матершина и другие гнусности!!! :)))) Если слушать, то текст получается складным! Жми сюда
1 куплет Разверзлось небо надо мной от края и до края
Меня застукала с другой моя невеста Рая
И только понимаешь я хотел ей засадить
Припёрлась Рая и облом! Етить твою ебить!!!
Припев Рая я конеш тебя люблю
Но увижу и тогда блюю
Скоро будешь ты мой женой
Нахрен повстречались мы с тобой
2 куплет Совет колхозников узнал, что кризис у семьи назрел
Мне председатель говорит:"Совсем ты парень оборзел!"
Смотри невеста у тебя ударница в труде
А ты у молодых доярок смотришь на муде!
ПРИПЕВ
3 куплет Меня к сараю отвели и начали втирать
Не прав ты Коля в этот раз! Эх ёбжешь твою мать!
Пересчитали рёбра мне около сарая
Придёться Раю в жёны взять! Судьба моя такая!!!
ПРИПЕВ
Исполняет как обычно гр. Дрожь земли. Автор песни Шут.
Угорь-ухарь омолодевшего достоин ...
13 День медика
2011-10-30
2
1016
Простите , это только для совершеннолетних граждан - ХХХ .
Недавно интернет запестрил статейкой о китайце .
Джан Нан по древним рецептам принимал ванну с угрями .
Эта процедура в традиционной китайской медицине направлена на избавление от старых слоёв кожи.
Говорят, омолаживает.
Но произошло страшное.
Один из угрей , не нашел лучшего способа, как пролезть к мужчине в мочеиспускательный канал.
Обалдевший и уже "совсем помолодевший" китаец в шоке выскочил из ванной.
Джан Нан побежал в ближайшую больницу ,где пережил сложную операцию .
Позже больной вспоминал :"Я попытался схватить угря за хвост, но он был слишком скользкий".
Нан зарёкся от подобных процедур.
directadvert.ru
Представляю изумлённые лица врачей с округлившимися китайскими глазками !
Многое видевшие , удивлённые медики разумеется были в ужасе от жуткой картины .
Несчастный китаец !
Змеиную рыбу как SPA применил
Для старых слоёв кожи ,
Затем достоинство он удалил ,
Не будет улыбы на роже .
Протез - ныне смелый концепт
Силикона , гламура и лоска.
Угри - успеха удачный рецепт
Для старых слоёв мозга .
Недавно интернет запестрил статейкой о китайце .
Джан Нан по древним рецептам принимал ванну с угрями .
Эта процедура в традиционной китайской медицине направлена на избавление от старых слоёв кожи.
Говорят, омолаживает.
Но произошло страшное.
Один из угрей , не нашел лучшего способа, как пролезть к мужчине в мочеиспускательный канал.
Обалдевший и уже "совсем помолодевший" китаец в шоке выскочил из ванной.
Джан Нан побежал в ближайшую больницу ,где пережил сложную операцию .
Позже больной вспоминал :"Я попытался схватить угря за хвост, но он был слишком скользкий".
Нан зарёкся от подобных процедур.
directadvert.ru
Представляю изумлённые лица врачей с округлившимися китайскими глазками !
Многое видевшие , удивлённые медики разумеется были в ужасе от жуткой картины .
Несчастный китаец !
Змеиную рыбу как SPA применил
Для старых слоёв кожи ,
Затем достоинство он удалил ,
Не будет улыбы на роже .
Протез - ныне смелый концепт
Силикона , гламура и лоска.
Угри - успеха удачный рецепт
Для старых слоёв мозга .
Стою статуей
8 Лето и отпуск
2011-10-16
1
1420
"Стоит статуя в лучах заката..."
Стою статуей, на спуске к пляжу
За мною моря голубизна
А про лопату, мне думать даже
Ну не охота... ну не нужна
Мне ни лопата, ни монтировка
Ни дел привычных круговорот
Я скоро пиво открою ловко
Пусть пиво льётся мне прямо в рот
Пусть пиво льётся, струёй янтарной
Пусть солнце светит мне весело
А где-то поезд, ползёт, товарный
Везёт китайское барахло
И машинист там, ругаясь матом
На кочегара - напился , мля
А ну-ка су...дарь бери лопату
Поддай-ка в топку скорей угля !
Любовь грозит перееданием
10 О любви
2011-10-03
0
1155
Любовь грозит перееданием —
В большом количестве горька;
Сегодня ласки слаще пряников —
Не перекормлены пока.
Но завтра — хуже горькой редьки:
Да чтоб тебя там, е-моё!
А разве так бывает редко? —
И морщишься, и ешь ее?
ЗА ГРАНИЦЕЙ
То ли дело — за границей!
За границей — не у нас:
Горы ветчины с горчицей,
Бренди, виски — к черту квас.
Жизнь там! — радужные ленты!
Ширь свободы! Благодать!
И не только президенты,
Все там могут смело врать.
Там не массы, там поштучно!
Там и бизнес, и прогресс!
Можно высморкаться звучно,
Без оглядки на конгресс.
Это ложь, что запад падший,
Наркоманы, мол, гурьбой.
Но зато — ходи не жравши,
И не спросят: «Что с тобой?»
Спи хоть в бочке, хоть в колодце,
А не хочешь — так броди,
И никто не придерется —
Демократия поди.
Чернокожий, бледнолицый
Ходят там плечо к плечу...
То ли дело — за границей!
Но туда я не хочу.
НЕПУТЕВЫЙ
Не построить спецобъект,
Не купить корову:
Потому, что я субъект
Очень непутевый.
Про каких уж там коров?
Про какие дачи?
Коль с пеленок (будь здоров)
Чаще неудачи.
Все в какой-то кутерьме,
Словно на пожаре.
Доставались жены мне,
Но к другим сбежали.
Ну зачем я им такой? —
На коленях дыры,
И сберкнижки никакой,
Никакой квартиры.
Изменял не только я
(К бесу сантименты)...
Кто был верен мне всегда —
Это алименты.
Жизнь — дремучий, темный лес,
Мы в ней — лесорубы.
В «Переделкино» полез —
Показали зубы.
Скуповатый этот свет,
Где урчат желудки.
Сочинял стихи поэт,
Напечатать — дудки.
Я не долго тосковал,
На фиг мне инсульты,
Но по городам летал,
Как из катапульты.
И во многих городах
Милого Союза
Промелькнула борода
(Ясно — не Карузо).
Так не стоили тогда
Серый хлеб и сало.
И бесплатная вода,
А воды хватало.
Снова ехал и бежал
Долго, без заправки.
На вокзалах обтирал
И полы и лавки.
Так прошел застой звеня,
Как стекляшки с крыши,
Но Л. Брежнев про меня
Даже и не слышал;
Выпить был он не дурак,
Целовал с порога.
Поступив со мною так,
Потерял он много.
Все нормально, все путем,
В месяц раз оладьи,
И Черненко — брык лаптем,
Тоже не погладил.
Нечего его винить
Бедолагу пылко,
Он уже не мог пылить —
Больше на носилках.
А затем, чеканя шаг,
А не так — протопав,
Распугав лягуш и жаб,
Прошагал Андропов.
Знаю, и его клеймят,
Словно по заказу.
На Лубянку он меня
Не водил ни разу.
Мало шел, но там в вверху,
Было горячо вам.
В гроб сходя благословил
М.С. Горбачева.
Горбачев он тоже, блин,
Обо мне не вспомнил:
Очень занят был другим,
Комбайнерил вкорне;
Так схватился-зацепил,
Поступил центристски:
Сходу водку запретил
(Чтобы пили виски).
И поверили ему,
Не напрасно бился.
Внес такую кутерьму,
В ней и заблудился.
Заходили ходуном
И земля и суша,
И пошел трястись наш дом
По проекту Буша.
Полетели цены вверх,
Словно перепелки,
Облысели, как Хрущев
В магазинах полки.
Погорели без огня
Вклады на сберкнижках,
Слава Богу у меня...
При себе отрыжка.
А потом — ГКЧП —
Явная тусовка,
Президента зачапе,
Но весьма неловко.
Ельцин тоже про меня
Не сказал...
Хоть мы с ним чуть-чуть родня:
Он и я с Урала.
А потом совсем завал,
Полная одышка,
Запад весь запировал:
«Скоро русским крышка!»
Не совсем. Однако, срам:
Родину, орущие
Растащили по кускам
В Беловежской Пуще.
Развалили СССР,
Стало СНГово.
Словом, господин и сэр,
Что ж — за вами слово.
Хоть какой пришлепай строй,
Я на все готовый.
Остаюсь самим собой —
В доску непутевый.
Не построить дачу мне —
Не из той породы.
И на этом Вам привет —
Всей земли народы!
* * *
Была Россеюшка великой,
Горела и ее «свеща», —
Интеллигент - глаза навыкат,
О равенстве заверещал:
Взалкал кудесницы-свободы,
Как в жажду лютую воды...
Пошел, ломая огороды
Мужик (туды его сюды).
Царь батюшку смели, как мусор,
Заметненьким — пинком под зад.
Бежали за границу музы,
Стал популярен вагонзак.
Все прояснилось очень скоро:
Кому вершки, но, а кому...
Того же мужика тверского
Отправили на Колыму:
Чтоб навострил свое умишко,
Чтоб частника уменьшил пыл,
А заодно и золотишко —
Валюту твердую намыл.
Своя мораль, и все по фене,
По фене вроде б и по сей...
И были в храморазрушении
Мы впереди планеты всей.
Валили в чрево мавзолея
Своих гигантов — сверхвождей.
Мы и природу одолели —
Отравленных пришлет дождей.
И космос покорили все же,
Ракеты делаем на ять.
И все же прокрустово ложе
Еще намерено стоять.
Конечно, что-то затерялось:
Не ходим строем в туалет,
Не шепчемся под одеялом
Защелкнув дверь на шпингалет.
Опять вопросы, инциденты
На митинги спешат — на плац.
Пока молчат интеллигенты —
Обдумывают ситуац...
* * *
Сколько головой ни бейся,
Сколько руки ни ломай:
Тьмы не изорвешь завесу
И не взглянешь через край;
Жизнь она идет как надо,
Каждому стручку свой срок.
Съел три тонны шоколада,
Написал сто тысяч строк,
Получил вагон затрещин,
Словом матерным обут, —
Эти и другие вещи
Здесь обычный атрибут.
Все дается нам на время,
И не надо, дорогой,
Жалобной овечкой блеять,
Слезы вытирать ногой.
А придет к тебе старуха,
Во всем черном, в башлыке.
Позовет тебя — ты трюхай
В чем застала, налегке.
До тебя ушло немало —
Все свои потратив дни,
Только тех, кого оставил —
Добрым словом помяни.
ЛОШАДЬ И ФЕДОТ
Лошадь бьет кнутом Федот.
Та стоит и не идет.
Не хлещи и не потей —
Не ищи себя глупей:
Видишь — перед ней траншея? —
Тронется — сломаешь шею.
В большом количестве горька;
Сегодня ласки слаще пряников —
Не перекормлены пока.
Но завтра — хуже горькой редьки:
Да чтоб тебя там, е-моё!
А разве так бывает редко? —
И морщишься, и ешь ее?
ЗА ГРАНИЦЕЙ
То ли дело — за границей!
За границей — не у нас:
Горы ветчины с горчицей,
Бренди, виски — к черту квас.
Жизнь там! — радужные ленты!
Ширь свободы! Благодать!
И не только президенты,
Все там могут смело врать.
Там не массы, там поштучно!
Там и бизнес, и прогресс!
Можно высморкаться звучно,
Без оглядки на конгресс.
Это ложь, что запад падший,
Наркоманы, мол, гурьбой.
Но зато — ходи не жравши,
И не спросят: «Что с тобой?»
Спи хоть в бочке, хоть в колодце,
А не хочешь — так броди,
И никто не придерется —
Демократия поди.
Чернокожий, бледнолицый
Ходят там плечо к плечу...
То ли дело — за границей!
Но туда я не хочу.
НЕПУТЕВЫЙ
Не построить спецобъект,
Не купить корову:
Потому, что я субъект
Очень непутевый.
Про каких уж там коров?
Про какие дачи?
Коль с пеленок (будь здоров)
Чаще неудачи.
Все в какой-то кутерьме,
Словно на пожаре.
Доставались жены мне,
Но к другим сбежали.
Ну зачем я им такой? —
На коленях дыры,
И сберкнижки никакой,
Никакой квартиры.
Изменял не только я
(К бесу сантименты)...
Кто был верен мне всегда —
Это алименты.
Жизнь — дремучий, темный лес,
Мы в ней — лесорубы.
В «Переделкино» полез —
Показали зубы.
Скуповатый этот свет,
Где урчат желудки.
Сочинял стихи поэт,
Напечатать — дудки.
Я не долго тосковал,
На фиг мне инсульты,
Но по городам летал,
Как из катапульты.
И во многих городах
Милого Союза
Промелькнула борода
(Ясно — не Карузо).
Так не стоили тогда
Серый хлеб и сало.
И бесплатная вода,
А воды хватало.
Снова ехал и бежал
Долго, без заправки.
На вокзалах обтирал
И полы и лавки.
Так прошел застой звеня,
Как стекляшки с крыши,
Но Л. Брежнев про меня
Даже и не слышал;
Выпить был он не дурак,
Целовал с порога.
Поступив со мною так,
Потерял он много.
Все нормально, все путем,
В месяц раз оладьи,
И Черненко — брык лаптем,
Тоже не погладил.
Нечего его винить
Бедолагу пылко,
Он уже не мог пылить —
Больше на носилках.
А затем, чеканя шаг,
А не так — протопав,
Распугав лягуш и жаб,
Прошагал Андропов.
Знаю, и его клеймят,
Словно по заказу.
На Лубянку он меня
Не водил ни разу.
Мало шел, но там в вверху,
Было горячо вам.
В гроб сходя благословил
М.С. Горбачева.
Горбачев он тоже, блин,
Обо мне не вспомнил:
Очень занят был другим,
Комбайнерил вкорне;
Так схватился-зацепил,
Поступил центристски:
Сходу водку запретил
(Чтобы пили виски).
И поверили ему,
Не напрасно бился.
Внес такую кутерьму,
В ней и заблудился.
Заходили ходуном
И земля и суша,
И пошел трястись наш дом
По проекту Буша.
Полетели цены вверх,
Словно перепелки,
Облысели, как Хрущев
В магазинах полки.
Погорели без огня
Вклады на сберкнижках,
Слава Богу у меня...
При себе отрыжка.
А потом — ГКЧП —
Явная тусовка,
Президента зачапе,
Но весьма неловко.
Ельцин тоже про меня
Не сказал...
Хоть мы с ним чуть-чуть родня:
Он и я с Урала.
А потом совсем завал,
Полная одышка,
Запад весь запировал:
«Скоро русским крышка!»
Не совсем. Однако, срам:
Родину, орущие
Растащили по кускам
В Беловежской Пуще.
Развалили СССР,
Стало СНГово.
Словом, господин и сэр,
Что ж — за вами слово.
Хоть какой пришлепай строй,
Я на все готовый.
Остаюсь самим собой —
В доску непутевый.
Не построить дачу мне —
Не из той породы.
И на этом Вам привет —
Всей земли народы!
* * *
Была Россеюшка великой,
Горела и ее «свеща», —
Интеллигент - глаза навыкат,
О равенстве заверещал:
Взалкал кудесницы-свободы,
Как в жажду лютую воды...
Пошел, ломая огороды
Мужик (туды его сюды).
Царь батюшку смели, как мусор,
Заметненьким — пинком под зад.
Бежали за границу музы,
Стал популярен вагонзак.
Все прояснилось очень скоро:
Кому вершки, но, а кому...
Того же мужика тверского
Отправили на Колыму:
Чтоб навострил свое умишко,
Чтоб частника уменьшил пыл,
А заодно и золотишко —
Валюту твердую намыл.
Своя мораль, и все по фене,
По фене вроде б и по сей...
И были в храморазрушении
Мы впереди планеты всей.
Валили в чрево мавзолея
Своих гигантов — сверхвождей.
Мы и природу одолели —
Отравленных пришлет дождей.
И космос покорили все же,
Ракеты делаем на ять.
И все же прокрустово ложе
Еще намерено стоять.
Конечно, что-то затерялось:
Не ходим строем в туалет,
Не шепчемся под одеялом
Защелкнув дверь на шпингалет.
Опять вопросы, инциденты
На митинги спешат — на плац.
Пока молчат интеллигенты —
Обдумывают ситуац...
* * *
Сколько головой ни бейся,
Сколько руки ни ломай:
Тьмы не изорвешь завесу
И не взглянешь через край;
Жизнь она идет как надо,
Каждому стручку свой срок.
Съел три тонны шоколада,
Написал сто тысяч строк,
Получил вагон затрещин,
Словом матерным обут, —
Эти и другие вещи
Здесь обычный атрибут.
Все дается нам на время,
И не надо, дорогой,
Жалобной овечкой блеять,
Слезы вытирать ногой.
А придет к тебе старуха,
Во всем черном, в башлыке.
Позовет тебя — ты трюхай
В чем застала, налегке.
До тебя ушло немало —
Все свои потратив дни,
Только тех, кого оставил —
Добрым словом помяни.
ЛОШАДЬ И ФЕДОТ
Лошадь бьет кнутом Федот.
Та стоит и не идет.
Не хлещи и не потей —
Не ищи себя глупей:
Видишь — перед ней траншея? —
Тронется — сломаешь шею.
Возможно
10
2011-10-22
0
686
* * *
Возможно эта фраза
Отыщет свой шорт-лист:
Под крышкой унитаза
Был пойман террорист.
* * *
Хватает причин веских
Для наших житейских драм.
Мало поручиков Ржевских,
Много обиженных дам.
Возможно эта фраза
Отыщет свой шорт-лист:
Под крышкой унитаза
Был пойман террорист.
* * *
Хватает причин веских
Для наших житейских драм.
Мало поручиков Ржевских,
Много обиженных дам.
Пытаюсь необъятное понять
13 Ироничные стихи
2011-10-29
0
794
"...Пытаюсь необъятное объять
Своей души, быть в ней балансом счастья.
Пытаюсь непонятное понять
В безмерных лабиринтах твоей страсти..."
Душечка
Жми сюда
Грешу грехом греховным грешно -
Пешком и пешим поспешаю спешно.
Понятное объятие понятно обниму,
Объятое понятие объято не пойму.
Своей души, быть в ней балансом счастья.
Пытаюсь непонятное понять
В безмерных лабиринтах твоей страсти..."
Душечка
Жми сюда
Грешу грехом греховным грешно -
Пешком и пешим поспешаю спешно.
Понятное объятие понятно обниму,
Объятое понятие объято не пойму.
Ёжик в кармане
9 Про ёжиков
2011-10-30
5
3117
В кармане дремлет ёж.
На яблоко похож.
Яблоко в колючках -
Каштановая злючка.
27 октября 2011
Выпьем.
11 Про ложь
2011-10-08
3
1119
Я жив! Общаюсь! Ем и сплю!
От правды хочется в петлю.
Так выпьем же за миражи,
И процветанье лжи.
От правды хочется в петлю.
Так выпьем же за миражи,
И процветанье лжи.