Шёл я в Новую Гвинею –
Нёс туземцам ахинею,
Дабы оные с нова
Знали умные слова.
Побивая мух це-це я
Чапал, музою томим,
Словно Пушкин – из лицея,
Отпросившийся к своим.
Диким полем, тёмным лесом
Шёл, брюшным играя прессом –
Нет, похоже не брюшным…
И не прессом, а иным…
Жаркий ветер новизны
Раздувал на мне штаны,
И в прорехи тех штанов
Было видно, как я нов!
Я ломился по кустам,
Колотя иным в там-там -
И тряслись, на них вися,
Пресмыкающиеся!
Небо куксилось, темнея –
Где был я, и где – Гвинея?
В полночь песню завели
Бао-бабы в Сомали.
Бабы глиной мажут шкуры,
Курят дурь, поскольку дуры:
Им родная дурь ценней
Чужеродных ахиней!
Кто духовную нужду
Отправляет на ходу -
Тот для них и не певец,
И не будущий отец!
И француженки, и немки –
Тоже полные туземки,
В коих северный певун
Не затронет нужных струн!
Местных гурий забоясь,
Я вильнул, как рыба язь -
Поэтическим хвостом,
И решил: схожу потом!
Я – артист, но не костист
И в душе – аккуратист:
Что нагажу – то к утру
Непременно разотру!
Вот и эту ахинею,
От которой сам хренею –
Смесь не слипшихся словес –
Я размазываю здесь!
Ибо местные читаки –
Тоже злые, как собаки –
С диким криком «Ё-маё!»
Не метнут в меня копьё,
И не плюнет мне в мурло
За словесное фуфло:
Сила есть, а толку нет…
Потому, что интернет!