"Ну, сука! Ну, ты у меня, мля, ответишь! Я те рыло твоё лохматое начистю, мля!”. Все эти угрозы сантехник Пётр Засимович Водолеев через решётку обезьянника второго отделения милиции обрушивал в адрес местного кобеля по кличке Чистотайд.
-Водолеев! Угомонись! Устроил, понимашь погром, ещё тут орёшь! - прикрикнул на него старшина Чудаков.
- Я тебе чо, мля, черносотенец?! Какой, мля, погром?!
- А хрен тебя знает, Водолеев. Не зря тебя Феноменом называют. А всё почему? Да, потому что ты, Пётр Засимович, как есть, мудазвон и раздолбай.
- Не имеешь правов оскорблять, гамно, мля, ментовское! Ежели б я, мля, был ба этим, ну, черносотенцем, я ба, давно уже эту жидяру Колмоновича замочил ба! А эта сучара лохматое! Это ж, мля, ганибал, в натуре!
- Тогда уж лохматая, а не лохматое. И не ганибал, а каннибал. Да, и Чистототайд кобель, а значит он. Понял, Водолеев?
- Ты, ментяра, мне мозги не парь! Эта, мля, падла меня в подъезд не пускал?! Не пускал! Порвать меня хотел, мля?! Хотел! Ну, и кто, мля, из нас прав?! Прикинь, ежели ба, я, мля, колом не отбивался, чоба было?
- Ну и что было бы?
- А! Вот! Лежал ба я сейчас тама , мля, порватый этим сукой на радость, мля, всему подъезду.
- Ага, про радость ты точно подметил,- усмехнулся старшина, - Ты, чудище лесное, лучше скажи , как умудрился Зинаиду Викентьевну колом по балде, то есть, я хотел сказать, по голове огреть. Благо на ней шляпа с перьями была. Бедная женщина сначала вообще не могла понять, что это было. Зато теперь, уверена, что в отношении неё произошло покушение с целью группового изнасилования.
- Ты чо, мент! Кого?! Эту, мля, чувырлу! Какая групповуха, старшина?! Это чо , мля , мы её напару с этим , мля, с Чистототайдом чо ли, отъиметь хотели?! Ты, сам – то, мля, контралирываешь, чо мне втуляешь, ваще?! Не проканает, мент. Я те, это самое, заявляю канфе, канфефф, канфенци, короче, по секрету. У меня таво этава, понял?
- Нет, - начиная задыхаться от поджимающего изнутри хохота, ответил Чудаков.
Водолеев, приняв таинственный вид, поманил к себе старшину и подождал, пока тот подошёл почти вплотную к решётке.
- Заявляй,- уже с трудом сдерживая смех, произнёс милиционер.
- Ну, тово этава, в смысле, моя орудия, понимаешь ты, давно, мля, не жужжит.
- Что?
- Не жужжит, говорю.
Чудаков, отвернулся, подошёл к рабочему столу, снял с головы фуражку и, закрыв ей лицо, минут на пять дал волю чувствам.
Хохотал он от души, то громко и заливисто, то тихо и истерично, всё время вытирая платком слёзы, заливающие глаза. Отсмеявшись, он прокашлялся, настраивая себя на серьёзный лад.
- Ну, а кто Пимановым с первого этажа, кирпичом стекло в окне разхреначил?
- Вот здеся, мля, виноватый. Промахнумшись я. Пиманов мужик ништяк. Завсегда, мля, на опохмел отстегнёт. Так я чо? Я ж, мля, не снайперюга! Говорю ж, промахнумшись...