Был пьянству бой. Детали вспомнить дико,
Но казус можно было предсказать:
Мы быстро взяли в плен большое лыко,
Вот только не смогли его связать.

Характер у него – живей живого:
Разнузданную пакость сотворя.
Оно снесло с катушек часового,
И смылось в направленье Вдугаря.

Народ у нас исконно закалённый,
Но обломался и перегорел:
Пробитие креплёной обороны
Иссякло на четвёртом пузыре.

Когда мы были духами богаче,
И понимали незбежность жертв,
То не щадя получек и заначек
Посильно защищали госбюджет.

Свистели ветры в ёмкостях карманов,
Но мы глотали мерзость и бурду,
И шли вперёд под грохот драбаданов,
А тамады дудели в раздуду!

Был крик наш дик – на зависть козодою,
Увы – врага он только веселил:
Он поливал нас огненной водою,
А после – трубы жаждою палил.

Любой из нас, геройски перебрав,
Меняя курс, наклон, и амплитуду,
Как вдребезги контуженный жираф
Зигзагом брёл в родную халабуду.

А так, как каждый был отец и муж,
То, издавая ласковые звуки
Привычной скалкой раны тонких душ
Нам врачевали дома назюзюки.

Но время шло, и ратная наука
Казалось бы, покинула умы:
Мы позабыли тактику нахрюка,
На стало лень толпой идти в ломы…

Мы обветшали, но готовы к бою,
И перегара с нас не соскрести:
Старинный Вдупель, клокоча трубою,
Стоит на запасном кривом пути!

Не победить подобного народа,
Где академик, плотник, и герой,
По первой забабахивают с хода,
И тут же заряжают по второй.

И в наши дни, как много лет назад,
Мы в лица постным финнам и евреям
Способны усмехнуться, и сказать:
-Был трудный пой. А мы в пою звереем!