Косить под Пушкина пытаюсь я ей Богу,
мои терзания, сомнения тревоги,
вся суета и скорбь безликих, серых дней,
принадлежат всецело только ей.

Божественной, единственной, ранимой,
то ревностью, то нежностью томимой,
с небес лазурью состоящей лишь в союзе,
неповторимой, бесподобной Музе!

Лицо прекрасное бессильна скрыть вуаль,
глаза бездонные заполнила печаль,
подобна Грации самой, поддавшись грусти,
сидит и ждёт она, когда ж меня… "отпустит".