Очень тронул меня рассказ, моего друга      
       музыканта Хорена Назаретяна.       (из цикла, Назаровы байки)

   Господи слава тебе, вот я и в Америке, самолёт плавно коснулся полосы и вот я уже в аэропорту Лос-Анджелеса. Меня никто не встречал. Я решил, что незачем беспокоить моего пожилого дядьку, который благостно согласился прислать мне приглашение в гости. На самом деле, я хотел заработать и может быть даже остаться, если мне здесь понравится. Навязчивая идея махнуть за границу, давненько тешила мои мозги. Рассказы бывалых людей о огромных заработках, бальзамом растекались по душе бедного музыканта. Смерть Игоря Талькова только подстегнула меня сделать, этот как мне тогда казалось достойный поступок. И вот я на другом континенте. Вот и исполнилась заветная мечта.
Я подошёл к стоявшему полисмену и показал адрес, куда мне нужно было попасть. Улыбающийся коп тут же остановил мне какой-то видавший виды, походивший на наш уазик-булку автомобиль и по-английски объяснил водителю, куда мне нужно попасть. За рулём авто сидел смуглый гражданин с огромным носом.
- Откуда брат, спросил тот на русском.
- Раша,- ответил я, удивлённо взглянув на него.
- Хаес? (Армянин)
- Да, ещё больше удивившись, ответил я.
Он крепко обнял меня и перешёл на армянский. Потом быстрым движением руки включил прибор похожий на таксометр, на котором высветилась цифра шестнадцать и мы понеслись в сторону города. Прибор крутился с неимоверно быстрой скоростью, цифры росли приближаясь к сотне. Я со страхом поглядывал на счётчик, трогая в кармане оставшиеся триста долларов. Водитель расспрашивал про Армению, Грузию, Россию, я отвечал, он громко удивляясь и вздыхая, говорил ВАХ…. Я же с удивлением рассматривал красоты огромного совсем мне чужого города. Когда мы подъехали к дому моего дядьки, на таксометре было 160. Вот это сэкономил, чёрт возьми.
- Сколько я вам должен,- как ни в чём не бывало, спросил я.
И тут он прижал мою голову к своей и сказал.
- Три года назад, я был точно в таком положении, и так же как ты, с ужасом смотрел на счётчик.
Тогда с меня взяли последнее, а вот я с тебя, нисколько не возьму. Спасибо за разговор, легче на душе стало. Я достал бутылку армянского коньяка и вручил водителю.
- Вот, а от этого не откажусь. Если понадоблюсь, найдёшь меня в порту. С этими словами он сел в своё авто и уехал.
Я стоял перед огромным особняком . На воротах имелась кнопка звонка, осмелившись я надавил на неё
Семидесятилетний дядя Жорж, родной брат моей матери, был очень рад встрече со мною. Он помнил меня, когда мне было лет пятнадцать, с той поры, он больше не видел Советских родственников. Вообще он был уроженцем Ирана, во время войны он был в Тегеране фотографом и художником, вроде как в чём-то помог одному из Советских разведчиков, и поэтому в 47 году и принял его со всей семьёй Советский Союз. У него даже была какая-то награда, которую я видел на его груди в Советском Союзе. Ну, а здесь, он сказал, чтобы я об этом помалкивал. У дядьки было своё фото-ателье, где он сам давно не работал, но дело приносило какой-то доход и безбедная жизнь дяди Жоржа мне сразу показалась сказкой.
- Эх, крепка была власть Советская, а ты глянь, без единого выстрела, взяли и всё сломали, это же надо, удивлялся мой дядька. Такую войну выстояли, а тут раз вот и всё. Крепко мы напились с радости встречи, а тут землетрясение. Я совсем пьяный был, помню только, что все испуганно побежали из дому. В доме только мы и остались.
- Глянь Хорик, как крысы бегут, а куда, от судьбы никуда не убежишь.
На следующий день мы вышли на улицу и повернувшись к дому дядя Жорж сказал:
- Вот Хорик, это мой первый дом, сам строил, хоть и трудновато было в ту пору, но я не стал строить хижину, настоящий особняк построил.
Мы сели в его машину и двинулись в путь. Около одного из домов он остановился и сказал.
- Вот это мой второй дом, здесь брат твой, Артак живёт. Дом этот тоже я построил. Заходить не будем, Артак в Мексике, а его жену ты как-нибудь увидишь, сам выбрал сукин сын, не послушал отца.
Мы опять поехали по закоулкам огромного города и остановились у особняка, удивительная крыша которого, с одной стороны опускалась к земле, тем самым создавая огромную, светлую веранду.
Этот дом тоже я построил, Амалия здесь живёт. Помнишь, как вы в детстве убежали из дома.
Где мы только вас только не искали, а вы ушли в многоэтажки и там на детской площадке играли.
Амалия с мужем встречала нас по всем правилам. Когда хозяева вышли из комнаты, дядя Жорж цокнул языком и сказал:
- Видишь Хорик, дочь на меня похожа, ну ясное дело далеко не красавица, а вот я её за какого самца замуж выдал. Муж Амалии был просто истинным красавцем, но ни на армянском, ни на русском ни хрена не понимал и дядя Жорж, частенько над ним подшучивал.
- Видишь, формами удался, а мозгов маловато, поднимая рюмку, говорил дядька, чокаясь с зятем.
Тот улыбался и выпивал, быстренько наливая ещё.
- Поехали Хорик, вдруг сказал дядька и не дожидаясь встал и двинулся к выходу. Поехали, я тебе ещё свой дом покажу. Маленькая улочка нас вывела на большую дорогу и мы опять заколесили по огромному городу. Поднявшись на огромный холм, я не увидел никаких домов. Мы остановились у ворот кладбища. Дядька шёл впереди, я за ним. У одной из могил он остановился и сказал.
- Вот это тоже мой дом, четвёртый и последний. Воздух-то, какой здесь, красота. Здесь и лежать не стыдно. Я ошарашено смотрел на памятник, на котором было изображение дядьки, фамилия, имя, год рождения и дальше тире.
- Зачем? Удивлённо спросил я.
- О Хорик, это ни зачем, это почему. А потому сынок, что вот я для них всё, всем дома построил, в жизни и карьере поспособствовал. А вот ты помнишь позавчерашнее землетрясение, все убежали, головы свои без мозглые спасали и никто нас с тобой не вывел из дому. Вот и кажется мне. Умру, а они сэкономят и кремируют меня, а так им придётся меня здесь схоронить, это я в завещании указал. Хмель с моей головы, как рукой сняло. Выросший в Советском Союзе, я никак не мог врубиться, как же так может быть.
      И только с прошедшими годами, когда в нашей стране всё перевернулось с ног, на голову я понял, что может.