Исторгая рык глубокий
Из нутра брюшного пресса,
Иеродиакон Фокий
Изгонял из девы беса.

Потревоженный угрозой,
Что звучит в каноне строгом,
Нечистюк сидел занозой,
Зацепясь за что-то рогом.

Вышла вон ушная пробка,
Громко хлопнув от обиды,
Матерясь на нервотрёпку
Улизнули аскариды.

Пёс из будки, мышь из сыра.
Следствие из теоремы…
Бес держался, щурясь сыто,
Как ценитель из богемы.

Издеваясь неприкрыто,
Эта адская отрава
Как в ладоши бил в копыта,
И гундосил «Бис!» и «Браво!»

А ещё он в дырки зыркал,
И оттуда ржал невнятно –
Кто ж откажется от цирка,
Если клоун в нём – бесплатно?

Хорошо смотреть в привате
Долгим вечером унылым
Пляску около кровати
Не с кальяном, а с кадилом.

Жест десницы – величавый,
И парадный, как царица,
Гармонирует с курчавой
Бородищей ассирийца.

Не артист, и не со сцены…
Текст местами напрягает,
Но репризы вдохновенны,
И прикольно излагает!

Нет ни голоса, ни слуха,
Но зато присловий – тыща!
В бабе бесу – развлекуха,
А в девице – скукотища.

Вот и смотрит мрачный житель
С интересом откровенным
Будто Фокий – не Служитель,
А служитель Мельпомены.


Даже дева, как участник,
Позабыла о зевоте:
Пахнет ладаном подрясник,
Блещут стразы на киоте.

Но азарт не выкипает,
И, подзуженный моментом,
Пастырь к бесу подступает
С неким грозным аргументом.

Рушат сон не звуки склоки –
Рыки льва, и стоны львицы:
Иеродиакон Фокий
Гонит беса из девицы!