Бродя в себе, навеселе,
Почти покинут здравым смыслом,
Я встретил девушку в селе,
С традиционным коромыслом.
Чаруя линией бедра,
Она, походкой молодою,
Два оцинкованных ведра
Несла, наполненных водою.
Я подошёл вплотную к ней,
И сердце ёкнуло девицы
От просьбы искренней моей
Испить колодезной водицы.
В её глазах сквозило "Да!",
И я, залить пытаясь трубы,
Поднял ведро, не без труда,
И потянул туда, где губы.
Где губы, трубчато, мои
В себя втянуть алкали влаги.
Хотя, до этого они
Висели, как без ветра флаги.
Они всегда вот так висят,
Скрипя и хлопая, как двери,
Когда, куда ни кинешь взгляд,
Не видно ветра в атмосфере.
Хотя, чего бы им висеть,
Свисая тряпками из окон.
Они ж упругие, на треть.
А на две трети - из волокон.
Их сильным ветром только тронь -
Они становятся похожи,
Когда растянешь, на гармонь,
Ремнём пристёгнутую к роже...
Меж тем, вернёмся-ка в село,
Куда меня уже однажды
Либидо за руку взяло
И завело, под маской жажды.
Отпив примерно граммов сто,
Насторожился, как-то, весь я,
Поскольку смутно понял, что
Нарушил силу равновесья.
Фигуру девицы-красы,
Какую мы имеем право
Здесь обозначить как "весы",
Поволокло назад и вправо...
Соблазн почувствовав едва
И своего дождавшись шанса,
Ведро под цифрой номер два
И стало силой дисбаланса.
Всё приключилось как-то вдруг!
Лишь амплитуда коромысла,
Инициируя испуг,
На время в воздухе зависла...
Мой гений чистой красоты
Свалилась, как штангист с помоста,
И загремела с высоты,
Пять с половиной футов, роста.
Задрался скатертью подол.
Смешались в кучу вёдра, бёдра...
Глаза в разбег, затылок в пол...
Но, всё равно - смотрелась гордо!
А что ещё увидел я,
Глаза порадовав немало -
Ношенье нижнего белья
Она излишеством считала.
Вот как-то так, тому лет пять,
Взглянув на эту всю картину,
Я встретил будущую мать
Совместно нажитому сыну...