Я жил нескладно в годы перестройки,
не в смысле денег, в смысле — без ума.
Признаться, к алкоголю был нестойким,
мой день клонился к дружеской попойке,
что приходила, как-то так, сама.
И каждый раз заказ из магазина,
где водки и закуски — на убой,
нам приносила продавщица Зина,
смеялась и была неотразима,
и пела про платочек голубой.
Дом наполнялся нотами созвучий,
и с ними искривлялось бытиё,
и это был совсем тяжёлый случай —
казалось мне, что я, лихой поручик,
заброшен в тыл, чтоб захватить её.
Но, окружённый злобными врагами,
на крыльях ночи, ужасом объят,
я вырывался, и сучил ногами,
а возле нас носились мишки гамми,
и напрягали преданных ребят.
Прошли года, страна и психбольница.
Мне радость с водкой больше не близка,
но и теперь, крутясь по заграницам,
я вспоминаю Зину светлолицей
и голосистой. А в груди — тоска.
***
Когда-нибудь подумаю о Зине,
не ставшей ни подругой, ни судьбой,
и на побитом жизнью лимузине
уеду в ночь, в лазурь небесной сини,
за горизонт, за ней, само собой.
17.03.2015