Как винодел, напившийся «Шабли»,
Раскачиваясь на ветру суровом,
Уходят в сине море корабли,
Распугивая чаек хриплым рёвом.
И в синь небес, и в хлад морских глубин
Доходит звук, пронзительный не в меру –
Как будто просвещённый бабуин
Тупой пилой насилует фанеру.
Не маргинал по морде моряка –
И те, и те встречаются на флоте –
В обшарпанные рыжие бока
Валы четырёхбалльные колотят.
Как напрочь беспардонные щенки,
Познавшие себя в борьбе со сплином,
Окатывая бочки и тюки
Они скользят по напряжённым спинам.
Народ с причала машет вслед платками,
А слёзы вытирает рукавом –
Конечно, кое-кто и кулаками
И то, и это… Как же без того?
Отходит всё: от убеждений – личность,
Косяк – от стенки, от друзей – жена…
Какая безнадёжная трагичность
В понятии «отход» заключена!
Мы – дети сухопутного народа,
Но хоть немножко, да не таковы:
Античный ген Синбада – морехода
Возбухнет – и науськает: плыви!
Но без привычки рей не обрасОпишь,
Зато охота крикнуть от души:
-Ты что творишь, зачем верблюдов топишь,
Наанашённый караван – баши?
Но взор его стеклянной каплей стынет,
И потому – солидно, как киты,
Уходят в море корабли пустыни,
В ближайший порт с названием «Кранты»…