Прожив практически всю свою сознательную жизнь на Крайнем Севере, Василий Петрович Шаламага имел весьма смутное представление об этом благородном напитке кочевых народов Евразии, пока однажды шурин не привез ему из отпуска башкирский кустенешь - две бутылочки мутноватой молочно-белой жидкости, то бишь кумыса.
       Пищевая ценность этого продукта мало заинтересовала нашего героя. Не найдя никаких данных о содержании алкоголя на этикетке Уфимского конезавода № 119, он небрежно забросил гостинец в холодильник. Однако, более продвинутая во всех областях человеческого знания, соседка по лестничной площадке Клавдия Ивановна Загудалова объяснила, что градус там есть и даже более серьезный, чем в пиве.
       Естественно, отношение Петровича к кумысу резко изменилось. Продукт был бережно извлечен из холодильника и занял почетное место посередине стола. Не откладывая процедуру дегустации в долгий ящик, Василий достал дежурную пивную кружку и привычным, почти неуловимым движением, легко сдернул крышку с первой бутылки.
       То, что произошло дальше, сравнимо разве что с открытием бутылки шампанского неумелым студентом-первокурсником. Мощная струя газированной жидкости ударила в потолок и пока Петрович судорожно пытался схватить кружку, чтобы направить в нее рукотворный фонтан, все уже закончилось. Вбежавшей на кухню супруге, предстала весьма удручающая картина – мокрый и растерянный Вася с пустой бутылкой в руках и полностью залитая кумысом кухня. Казалось не было ни одного места и ни одной вещи, куда бы не проник этот целебный напиток. Приняв к сведению, что одной уборкой он теперь не отделается, Петрович уныло побрел менять одежду.
       Спустя несколько дней, когда между супругами наступило неустойчивое перемирие, на скайп вышли теща с тестем. Естественно благоверная тут же наябедничала, как отличился Вася на кухне. Петрович понуро опустил голову, но тут инициативу взял на себя тесть. Он в популярной форме прочитал незадачливому зятьку небольшую лекцию о том, как нужно без потерь извлекать драгоценный напиток.
       - Ну ты понял? – сурово посмотрели благоверная с тещей на Васю.
       - Понял! - бодро ответил Петрович и тут же пошел искать шило в ящике среди своих инструментов.
       На этот раз Василий был крайне осторожен. Пивную кружку он поставил в тазик, а основные предметы кухни прикрыл старыми газетами. Был вечер, закатные лучи солнца заиграли на стеклянной бутылке ядовито-желтоватым оттенком. Лошадиная морда на этикетке предательски ухмыльнулась и какой-то внутренний голос шепнул: «Не надо Вася». Однако процесс принял уже необратимый характер. Приставив шило к крышке бутылки, Петрович ловко ударил ладонью по его ручке. Острозаточенное железо, как фольгу пробило металлическую крышку. Далее, строго следуя инструкции, Василий аккуратно вытащил шило, одновременно зажимая полученное отверстие большим пальцем правой руки.
       Пока все шло хорошо, но в этот момент неожиданно и требовательно зазвенел дверной звонок.
       - Открой дверь, я разговариваю с мамой! – раздался голос благоверной из комнаты. Разговор с мамой – это святое и хотя обе руки Петровича были заняты, ему все же удалось открыть входную дверь, используя один оттопыренный палец левой руки и нос. Остальные пальцы крепко сжимали бутылку с волшебным напитком, которая уже начала выходить из под Васиного контроля.
       На пороге стояла улыбающаяся соседка в очередной обновке, с очевидным намерением перепродать ее благоверной. Когда Клавдия Ивановна проникала в квартиру, силы Петровича уже были на исходе. Трудно сказать, какое максимальное давление может выдержать человеческий палец в течение 30 секунд. Наверное, об этом могут поведать, только продвинутые сантехники. Но что касается Васиного пальца, то он уже не выдержал напряжения.
       - Не могу больше! – заорал Петрович и с искаженным лицом сделал рывок в сторону кухни, мимо обомлевшей соседки. Естественное препятствие в виде табуретки, ставшее причиной его падения, все же не помешало Василию совершить несколько акробатических прыжков вслед за вырвавшейся из рук бутылки. Набирающая мощь реактивная сила и неимоверные кульбиты, также не смогли помешать ему поймать сосуд, после пары неудачных захватов.
       И все бы было ничего, если бы к этому времени, растерянная и непонимающая, что происходит Клавдия Ивановна, не стояла бы посреди коридора в новеньком халате, по которому стекали грязно-молочные струи волшебного напитка. Да и это было только полбеды, ибо в тот момент, когда Петрович уже лежал на полу, крепко зафиксировав бутылку в вытянутых руках, из комнаты выглянула благоверная. И именно на ее испуганное лицо и пришлась заключительная часть тонкой и очень точной струи, непроизвольно, но так прицельно направленной Василием.
       Лицо благоверной, в отличие от потерявшей голос соседки, истошно взвизгнуло и тут же скрылось в комнате.
       Когда все закончилось, первой пришла в себя Клавдия Ивановна. Пока Василий лежал на полу с пустой бутылкой и лихорадочно соображал, как быстрее вернуть доброе отношение благоверной, соседка даже не встряхнув кумыс с головы и халата, молча выскочила из квартиры, громко хлопнув дверью.   Когда Петрович вошел в комнату, благоверная сидела перед экраном монитора, размазывая по заплаканному лицу кобылье молоко. Суровое лицо тещи, занимавшее почти весь экран, как всегда не предвещало ничего хорошего. Попытка изобразить очень виноватую мину, оказалась безуспешной, получилось нечто похожее на выражение морды рыбы-брызгуна, ловко сбившей с листа большую муху.
       – За что? – всхлипнула благоверная…
       И все-таки через несколько дней, взаимоотношения Петровича с супругой опять наладились и прожили они еще несколько счастливых лет. А что касается Клавдии Ивановны, то та уже никогда больше не заходила в эту квартиру, что в конечном итоге и стало единственной пользой от привезенного напитка. Правда об этом волшебном свойстве прокисшего кобыльего молока Василий Петрович так никогда и не сказал вслух.
       Второе, последнее и более прозаичное знакомство с кумысом у Василия произошло в одном из санаториев на Южном Урале, где ему наконец-таки довелось испробовать это необыкновенное чудо в виде шипучей жидкости по цвету напоминающей разведенную известку. Даже привыкшие к поеданию клюквы целыми горстями, Васины вкусовые рецепторы вызвали столь неоднозначный рефлекс в виде искаженной гримасы, что сидящая в детской коляске девочка громко заплакала.
       - Гребанная жидкость, плеснешь на собаку - через забор перепрыгнет, – буркнул он и направился в сторону бара, где стройными рядами стояли красивые бутылки с привычными чешскими, немецкими и российскими этикетками.