Рассевшись на откормленных конях,
Значительные физии состроив,
В красивых позах гонят порожняк
Возвышенные толстые герои.
Во что художник кисти уронил -
В какой сироп? Условно представимо…
С холста течёт сусальная ваниль
Под пенье целлюлитных херувимов.
Тут – торс и пресс, и перст, простёртый вдаль,
Там – томно приопущенное веко…
И я меж оных – непришейсандаль,
Сбежавший из фантазии Эль-Греко.
Оно понятно, каждому – своё,
И под лазурью не особо зябко:
На них – декоративное рваньё,
На мне – всерьёз угаженная тряпка.
Хоть внешне я ни грамма не трясусь,
Но всё ж готов к любому перебору:
Вдруг я меж них – из ряда вон Исус,
И всё кубло меня погонит в гору?
Один – велик, другой – коряв, но крут.
Все – персонажи: и Перикл, и Вася,
А я – набросок, и меня сотрут –
И заново напишут, разукрася.
Оно б к добру, поскольку не помру –
Но я и так не гладок, и не гадок?
Любой, хоть в чём-то , но не ко двору.
И кто он здесь – из области догадок.
Ждёшь своего, как штрих в карандаше,
И огребаешь плюшку или плюху…
Оно мне и во сне не по душе,
А в жизни – вовсе, как серпом по уху.
И если некто – веский, как предлог,
Мне тянет руку с непонятной целью –
Я исчезаю, ибо не Ван-Гог,
И вообще – написан акварелью!