.
...или без всяких или.
Из вечерних выступлений дворника, Кузьмы Лужина,
перед благодатной публикой второго парадного.
/Сокращено, обороты сглажены/.
С утреца перетрахнув парламент,
он сказался больным (дома нет!)
поменял политж...пам регламент
и рванул за водичкой в бювет
напрямки по аллее. Пешачил,
как-то вроде не шибко бодрó.
Сухорук от рожденья. А значит -
лишь одно подымает ведро.
И... ни слова... (ни-ни!) - как с врагами...
выбиваясь из сил, чуть живой,
он брусчаточку мерил ногами,
а за ним топотил часовой.
Ни двумя не поможет, ни даже...
ни одной (ну твою же-то мать!)
По инструкции руки поклажей
ВИП-охране нельзя занимать.
Сдался Коба: «Заешь меня черти!
Эй ты, кто там? А ну, помоги!
Вот помру... (не своей видно смертью) -
так оставлю тебе сапоги».
Табачком подымили по-светски...
«Как тебя, говоришь? Лионель?
Подмогни! Наш ты вижу, советский.
Не полó-оо...? Так возьми и шинель».
Слух пошёл, что сержант Богуславов
вдруг ответил добром на добро:
наплевав на приказ и уставы
притаранил второе ведро.
И... имея на это причины...
(семеня за вождём по пятам),
ожидал его светлой кончины,
чтоб своё получить по счетам.
* * * *
Нет в истории этой морали.
Обещанья - пустые слова.
Сапоги у бойца отобрали
и заслали в Сургут по дрова.
И шинельку, и трубочку (суки!)
и шузы́ за у.ё. в СПШ*
перекинули в частные руки.
А в музей... - порожняк... (ни шиша).
**********
*
- ну, типа, Соед. Пиндо-штаты.
А чё ему, дворнику-то? Наверное
с пистолетом Шпагина перепутал.