Год, две тысячи тридцатый,
Мне неведом пенсии покой.
Я уже совсем горбатый,
Одолел проклятый геморрой.

Как галерный раб пашу я,
Выполняя планы лишь на треть.
Мне бы в гроб, да по фэншую,
Но не даст страна мне помереть...

Что же в восемнадцатом-то годе,
СупротИв, я бастовать не стал?
Ведь тогда придурком не был, вроде,
Просто, со страною "Гол!" кричал...