Я за этой дамой, без успеха,
Вился и ухаживал весь год.
Стал уже для всех объектом смеха,
Но упрямство - города берет.
И в мечтах, для достиженья цели,
Мне на ум пришла такая месть:
Вот бы стать фурункулом на теле,
Да таким, чтоб ей ни лечь, ни сесть!

...Вылез я на "неприличном месте",
Как сказал известный всем поэт,
Огляделся - как арахис в тесте,
Там где надо! Места лучше нет.
Вот, сбылось, и я лежу с тобою,
Даже, можно так сказать - в тебе.
Вот меня ты трогаешь рукою.
Не противься, что уж там, судьбе.

Ночь прошла, но я, под одеялом,
Так и не видал твоей красы.
А тебе, как видно, хуже стало.
Ну зачем же надевать трусы?
Под трусами и темно и душно,
При ходьбе мне ими терло нос.
Я терпел и вел себя послушно,
Но куда идем-то, вот вопрос.

Вот опять светло и чей-то голос:
"Да у вас фурункулез, мадам.
Надо удалять, пока не поздно,
Мучить вас я чирею не дам.
Не испортим вашу ягодицу,
Шрамик будет тонким, с волосок.
Здесь укольчик сделаем паршивцу,
И, вот так, разрез наискосок."

И "лепила" тот не шутит, вроде,
Сверлит, взглядом палача, в упор,
Скальпель между глаз уже наводит
Острый и огромный, как топор,
Взял щипцы из ржавого металла...
...Я орал, накрывшись простыней,
И жена, не выдержав, сказала:
"Спи где хочешь, только не со мной!

Как ты задолбал уже, Василий,
Двадцать девять лет одно и то ж!
Что, опять приснилось, что ты чирей?
У меня на заднице? Похож!
Там, наверно, нет живого места.
В "шрамах мести" мой шикарный зад.
Ох, была я дурою в невестах!
Зря смеялась тридцать лет назад."