Я сижу за третьей партой и отчаянно скучаю...
Что в тетради написала - мне самой, и то неясно.
За окром порхают птахи - вот счастливые созданья,
Мне бы так взлететь повыше, плюнуть на уч*** сверху.

На последней парте с краю бой жестокий происходит,
Там ломаются линейки и учебники летают.
Победителей не судят, но победа - не решенье:
До звонка еще так долго, надо чем-то развлекаться.

Время вымерло навеки. Ничего не происходит.
Я смотрю на выраженья лиц скучающих и сонных...
Даже мухи, пролетая, тихо дохнут. Отчего бы? -
Им не надо, Божьим тварям, напрягать мозги и уши.

У доски моя подруга, прямо стоя, засыпает.
Я сочувствую всем сердцем, но помочь не в состояньи:
Мне самой бы спички вставить, чтоб глаза не закрывались.
От тоски уже всей группе челюсти зевотой сводит.

Нет, не всей! На первой парте кто-то бросился, как в омут,
Головой во мрак учебы, и грызет гранит науки,
На доске черкает что-то, зарабатывая тройку...
Что ж, бывает - это подвиг, не имеющий названья.

Вдруг за дверью кто-то страшно разразился диким криком,
Криком, душу леденящим, повторяющимся эхом.
Может, кто-нибудь с разбегу налетел на угол двери,
Или просто, развлекаясь, проверяет слух и голос.

А быть может, там убийство в коридоре происходит,
И прощаясь с бренным телом, в небеса душа взлетает...
Только что-то непохоже - все спокойны, даже препод
(Он уснул уже, по ходу. Разбудить, или не стОит?)

Кое-кто уже, вздыхая, на часы глядит с тоскою,
И в глазах, пока несмело, загорается надежда:
Приближается святая, долгожданная минута!
Вот звонок, как глас небесный. Перемена. Все проснулись.