Я помню автоматы с газводой -
Народную поилку, гвоздь программы,
К которым - как паломники во храмы
Тянулись люди потною чредой.
Там - верховодом чувственных утех,
Возлюбленным до спазмов миокарда -
Был многогранный, словно Леонардо,
Будённовский стакан - один на всех.
На пятачке средь выженой земли
Его блюли, алкая и пупея,
Старушки, дети, стражи в портупеях...
А получалось, что недоблюли!
Зачем клепать на заводской народ,
Что он оставил совесть за вертушкой?
Спиртного было - море с четвертушкой,
А на стаканы - вечный недород!
Двадцатое, и пятое число...
Вот если бы стряслось землетрясенье -
В лице мужчин ко всем пришло б спасенье!
Увы, трясло не землю - их трясло!
Подобных мук не ведал сам Тантал:
Рука не поднималась - дать по шее
Тому, кому стакан сейчас нужнее!
Народ всё понимал, и не роптал.
Вселенная - она не без изъяна,
Что подтверждает сродственность планет:
На Марсе, как известно , жизни нет
А на земле - нет жизни без стакана!
Рука и вещь - две грани бутерброда,
Как кочерга и крылья на спине!
Себе - сосуд насущный, а жене -
Букет настурций с клумбы у завода...
Такое время было, господа:
Халявные заводы и колхозы,
Цветы, стаканы, гайки...тепловозы...
И всем казалось: это - навсегда!
Увы, о прошлом - только погрустить,
Теряясь в современных заморочках:
Мы - те же! Нету ручек на цепочках,
Которые так просто открутить...