У реки за косогором политесу вопреки,
самогонку под забором дружно пили мужики,
ветер дул, деревья гнулись, дождь противный моросил,
ели, пили в карты дулись, каждый в меру своих сил,
через час захорошело, показался мир им пресен
и конечно захотелось под шафе душевных песен,
щебетали коростели, мужики перепились,
закусили и запели про свою шальную жизнь,
про судьбу и злую долю, что в хмельной вгоняет сон
или призрачную волю в стиле радио "Шансон",
песня ширилась, крепчала, убывал и самогон,
так что даже укачало расшалившихся ворон,
кто-то жалобным фальцетом свой "раскручивал" талант,
демонстрируя при этом сногсшибательный дискант,
кто-то радостным бельканто оглашал притихший лес,
а Петрович как по вантам вдруг от нас на клён полез,
я как Плачидо Доминго, Тихон лучше Монсерат,
Харитон подобно Стингу или круче во сто крат,
кто-то трубным баритоном, выводя рулады ртом,
как Алонсо под балконом, но сейчас я не о том,
мой рассказ про самогонку, ту что гонит дед Матвей,
ту что валит с ног трёхтонку, как врагов, так и друзей,
генерирует таланты, пробуждает в нас вокал,
полирует "бриллианты" для "гранд опер" и "ла скал",
мы к реке сюда в апреле с мужиками забредём
и без продыху неделю с утра дО ночи поём,
чтобы петь подряд семь суток, да со сраннего утра,
нам без лишних нужно шуток тютя в тютю три ведра!