ХОХМОДРОМ- смешные стихи, прикольные поздравления, веселые песни, шуточные сценарии- портал авторского юмора
ХОХМОДРОМ
Новости Хохмодрома: самое свежее: стр. 2

Хохмодром колбасит?

(Ромашка)
16 Новости сайта 2023-05-25 10 1073
Хохмодром колбасит или это только у меня?
Ещё вчера всё работало хорошо.
Помнится, зашёл вчера на стишок Цветной Аллы Жми сюда
в котором она спрашивает "Почему же сайт сбоит"?
На тот момент у меня вчера всё работало хорошо.
Я даже написал в комментарии к оценке, что, скорей всего, у неё проблемы с интернетом или она заходила, когда происходят обновления на сайте
Но прошло немного времени, может час и я перестал попадать на Хохмодром.
Страница долго грузилась и чаще выдавала: "Открыта оффлайн копия сайта, обновите страницу". То же самое происходило и сегодня.
Я заходил сегодня с РАЗНЫХ компьютеров, телефонов, разных провайдеров, разных браузеров. Даже из разных городов (Москва, Химки, Долгопрудный, Мытищи).
Даже пытался использовать vpn.
Но итог один - ничего не грузится.
Пару раз попал на сайт, даже смог разместить рецензию. Но это, скорее, исключение. Страница грузилась ну оооооочеееень долго. Я даже удивился, что загрузилась.
Это только у меня так? Или у всех?
Что нужно сделать, чтобы сайт работал быстрее?
Евгений, может быть, какие-то работы на сайте или что-то поломалось?
У меня даже нет полной уверенности, что эта новость загрузится.
А если и загрузится, то смогу ли увидеть ответы?
Но всё же, в глубине души, надежда на это есть )))
Весь день пахала лошадь поле.
На гриве муха - всё сидела,
жужжала, жалилась на долю
-   Пахать, мол, непростое дело!
    Мы - глыбы... катим мир... колоссы...
    Нам по плечу любая ноша...
Но досказать не удалось ей -
хвостом её смахнула лошадь.
...
И муха ползает по калу,
В полёт поднять не могут крылья.
Но вот жужжать не перестала
-   А как мы классно мир катили!

ИТОГИ КОНКУРСА РОМАНСОВ ФИНАНСОВ ...

(Дейтерий)
64 Переделки песен 2023-05-22 21 2721
Уважаемые авторы,

Подведены итоги КОНКУРСА РОМАНСОВ ФИНАНСОВ Жми сюда.

I место Gameboy Жми сюда, Копейкинский романс Жми сюда - 53 балла,
II место Олег Индейкин Жми сюда, Романс четвертака из СССР Жми сюда - 53 балла,
III место . Юлия К Жми сюда, УноМонета Жми сюда - 47 баллов.

Приз зрительских симпатий получает Камикадзе Жми сюда за Романс кошелька Жми сюда.

Приз за лучшую рецензию Жми сюда получает Юлия К Жми сюда, Re: Валютный романс Жми сюда

Все рецензии по местам выстроились ТАК >>> Жми сюда

Начиная с 4-го, места произведений-участнков распределились так:

4. Камикадзе Жми сюда, Романс кошелька Жми сюда - 47
5. Неразговорчун Жми сюда, Ай нэ-нэ, финансэ! Жми сюда - 46
6. Митюнюшка Жми сюда, Аванс Жми сюда - 46
7. Сергей Е. Жми сюда, Финансы и шансы Жми сюда - 45
8. primo Жми сюда, Валютный романс Жми сюда - 45
9. Саратовская гармонька Жми сюда, Насвистел Жми сюда - 45
10. раб Божий-прохожий Жми сюда, Романс Жми сюда - 45
11. Пришелец Жми сюда, Купюрный романс Жми сюда - 43
12. Дейтерий Жми сюда, Прощальный романс финансов Жми сюда - 40
13. Приколистка Жми сюда, Петь нам романсы приятно финансово… Жми сюда - 40
14. JulиЯ Жми сюда, Счастье в Кошельке Жми сюда - 38
15. Izverg Жми сюда, Криминальный романс Жми сюда - 38
16. Wova Жми сюда, Забытый рубль Жми сюда - 38
17. Кузьма Швеллер Жми сюда, Судьба моя: ария мистера ₽ Жми сюда - 36
18. Вадо Жми сюда, Песня замороженных финансов Жми сюда - 35
19. Варвара Г. Жми сюда, Рынки черные, девки с членами Жми сюда - 34
20. Gapon Жми сюда, Они поют, а мы внимаем молча… Жми сюда - 33
21. САХ Жми сюда, Цифровой рублик Жми сюда - 32
22. Андрюха Жми сюда, Финансовый круговорот Жми сюда - 30
23. Владимир Котиков Жми сюда, Осознавая жизни бренность Жми сюда - 30
24. Лена Пчёлкина Жми сюда, Я старый стёршийся пятак Жми сюда - 27
25. Юрий Десяткин Жми сюда, Романс Драхмы Жми сюда - 26
26. Цветная Алла Жми сюда, Кошелёк Жми сюда - 20
27. Заколебаба Жми сюда, Пение двух одноцентовых монет Жми сюда - 19
28. Сергей Маленький Жми сюда, Серенада крипто валютного кошелька Жми сюда - 12

Большое спасибо всем участникам конкурса и поздравления победителям!

И, конечно, выражаю искреннюю благодарность авторам САХ Жми сюда, Леáндр Леандри Жми сюда, Вадо Жми сюда и Цветная Алла Жми сюда за участие в финансировании этого конкурса.

Разложу призы, добавлю регалии, уберу номера из названий сегодня до вечера, конкурсные бонусы добавлю через неделю.

ЗАГАДКА КОНТРНАСТУПА

(Моголь)
19 О войне 2023-05-17 8 1312

Последние месяцы мы слышим из каждого утюга заявления украинского клоуна о грядущем «контрнаступе». Многим это кажется странным, особенно генералам, политикам и политологам.
Такого практика военных действий еще не знала. Наоборот, подготовку к наступлению обычно тщательно скрывают, полагая, что чем неожиданней для противника окажется удар, тем он будет результативней. В чем же тут дело? Ведь должен же быть в этом какой-то расчет и смысл.
    Разумеется, расчет и смысл тут есть. И он очень прост. Припомните аферу, популярную в девяностых, когда вам объявляют, что ваш телефонный номер выиграл машину. Но чтобы получить выигрыш, вам надо внести некоторую сумму. Если вы внесли эту сумму, то вы уже попали на крючок. Вам поясняют, что все в порядке. Машина уже едет к вам. Остается небольшая формальность, для устранения которой требуется добавить немного денег. Без этого, к сожалению, вы не сможете получить машину и деньги тоже. Так как вы уже потратились, то, чтобы не остаться в полных дураках, вам уже ничего не остается, как сделать следующий взнос. А затем следующий и очередной. При этом вас уверяют, что ваша машина все ближе и ближе. Дело за малым – еще немного денег.
    Вот, примерно, так и дурачит клоун Зеленский европейских политиков. Он обещает им мировое шоу с «контрнаступом», победу над Россией и Крым. Купившись на эту приманку, западные чиновники делают все новые взносы, очищая карманы собственных граждан, и все более втягиваясь в эскалацию мировой войны. И они уже не могут соскочить с крючка коварного шута. Иначе им придется признать, что клоун их просто одурачил. Теперь уже «или пан, или пропал».
      Впрочем, западные политики не в убытке. Они же тратят не свои, а казенные деньги. Кроме того, ответственность за свои действия они делят на всех одураченных. Поэтому-то они дружно поддерживают общую уверенность в правоте Зеленского, выставляют его героем, награждают, чествуют и верят самой откровенной его лжи. И чем больше они в этом преуспевают, тем меньше у них шансов соскочить с крючка хитроумного паяца.
      Вот такая нехитрая схема окалпачивания дурней из Европы проделана Зеленским. И все это было бы очень смешно, когда бы из-за этой клоунады не гибли люди.

Если бреешься, то взрослый.

(юрок)
64 О войне 2023-05-09 0 1947

.. Ты за нас, дедуль, не беспокойся! Я тут строю каждый день семью ! Мама шутит всё - сначала, сын, умойся. Дед, я даже бритву брал твою! Думал, если бреешься, то взрослый! И скорей возьмут к тебе на фронт! Я ответы приготовил на вопросы. Если спросят, знаю всё про дот. Знаю как накручивать портянки, даже ваксой чистил сапоги. А сестра сказала - я гражданский. Не понять ей - девичьи мозги!
Я тебе пишу, а мама плачет. Я же мужеством в тебя, наверно, Дед! А Победа будет наша, не иначе! Самою великой из побед!
Уважаемые авторы,

С целью уменьшить число скороспелых и бессмысленных публикаций, загромождающих основную ленту, изменяется максимальное количество произведений, которое автор может опубликовать за определенный период.

Старое правило, разрешавшее три произведения в день для всех, отменяется.

Вместо него теперь устанавливается максимальное количество публикаций, разрешенное в неделю.

Это максимальное количество равно средней оценке автора за три последних произведения, разделённой на три.
Например, если средняя оценка за три последних произведения автора равна 60 баллов, он может опубликовать до 20 произведений в неделю.

Однако, если эта средняя оценка меньше +6 (включая и отрицательные оценки), то автор может опубликовать только одно произведение в неделю.

В упомянутую среднюю оценку за последние три произведения засчитываются все типы публикаций, включая несмешное и новости, а также удалённые произведения. То есть нет смысла удалять плохие произведения, чтобы увеличить среднюю оценку. Лучше стараться сразу писать хорошо.

Количество разрешенных публикаций в неделю можно посмотреть у себя на страничке (видите только Вы):



Обычно сразу после пубикации эти цифры несколько проседают, но потом подрастают по мере того, как последние произведения набирают положительные оценки.

Возможно, обретя некоторый опыт, в будущем подправим коэффициенты этой формулы.

А со мной сегодня случилось чудо!  Самое настоящее!

Стою я такая на кухне, борщ варю. Видок еще тот: пижама, фартук, мордяха ненакрашенная, на голове гнездо.
Звонок в дверь. Ну, думаю, наверное платежки за отопление принесли. Открываю дверь... И....   Обморок с инфарктом!
Стоит на пороге улыбающийся, двухметровый, сияющий Володя Кузьмичев (наш Иногда) уфимский поэт, бард и композитор, собственной шикарной персоной! Все, как полагается, с бейджем "Звезды над Донбассом"!

Они с концертами приехали к нам, в Донецк, радовать наших защитников бардовской песней и стихами.
Смелые люди с огромной душой!
Наобнимались, нафоткались, теперь и у меня есть Володина книга с автографом!

Полезные советы

(Моголь)
26 Советы 2023-05-04 12 1479

1.Иногда бывает необходимость намылить спину, когда вы один в квартире, а специальной мочалки под рукой нет Есть обычная губка для помывки посуды. Что делать? Не просить же об услуге соседку, и тем более соседа. Однако выход есть! Возьмите губку и прибейте ее к стене в ванной комнате. Тщательно намыльте губку ( не стенку). А дальше все просто. Смело тритесь спиной о губку, а затем становитесь под душ или погружайтесь в ванну.

2. Для того, чтобы пошить треуголку совсем необязательно закупать материал в магазине и обращаться к закройщику ателье. Треуголку можно пошить самому. Для этого возьмите два берета, сложите их вместе и вырежьте ножницами треугольник. Затем два края треугольника зашейте. Теперь остается только вывернуть изделие наизнанку. и можно надевать. "Невозможность — слово из словаря глупцов,"- говорил Наполеон.

3. Раздавить сырое яйцо в кулаке не так-то просто. Попробуйте, и уверяю, у вас не получится. Мешает психологический барьер. Однако не стоит отчаиваться. Лично я делаю так. Я наполняю ванну водой. Лучше использовать теплую воду. Затем я опускаю кулак с зажатым в нем яйцом в воду. И после этого давлю яйцо изо всех сил. Обычно мне удается раздавить яйцо с первой попытки.

Думаю, всякий цивилизованный человек на вопрос, что он знает об идеях Сократа, в первую очередь приведет фразу древнего мудреца: «Я знаю только то, что ничего не знаю». На подобный вопрос о Декарте мы наверняка услышим: «Я мыслю – значит, существую». Для тех, кто окажется в затруднении продолжить, напомню из словаря:
    «Рене́ Дека́рт (31 марта 1596 — 11 февраля 1650) — французский философ, математик и естествоиспытатель; один из основоположников философии Нового времени, создатель аналитической геометрии, одна из ключевых фигур научной революции.
    Его называют «отцом философии Нового времени», поскольку он заложил основы континентального рационализма XVII века, который развили Спиноза и Лейбниц. Рост рационализма раннего Нового времени оказал огромное и глубокое влияние на современную западную мысль».
      Насчет влияния, «огромного и глубокого», тут спору нет. Считается, что Декарт изменил отношение к рациональному мышлению, которое в христианском средневековье представлялось источником своеволия, соблазнов, заблуждений, сомнений, и вообще причиной «первородного греха». Декарт превратил мышление в источник достоверных знаний и инструмент постижения истины. Это проложило дорогу научному познанию. В философии, например, из формулы «Я мыслю – значит, существую», как из икринки рыба, в дальнейшем развилась целое философское учение экзистенциализма, которое популярно доныне. Последнее, на мой взгляд, подтверждает мысль о том, что идеи содержат в себе потенциал развития, который образует парадигму, диктующую необходимость соответствующих идей. Так что, когда Платон говорит об эйдосах, как об идеальных образах сущностей, обитающих в высших сферах, то он не прав, полагая, будто этого достаточно для их воплощения в материальных объектах. Ведь для такого воплощения необходимо изрядное количество других идей и условий для реализации проекта. Например, идеи птицы вовсе недостаточно для создания существа с крыльями. Для сотворения птицы необходимы идеи яйца, идеи пера, идеи зерна, идеи гнезда и т. д. Притом, вряд ли идея птицы найдет свое воплощение на Луне, где нет условий для полета в воздухе.
    Для появления доктрины Декарта в ХУ11 веке сложились необходимые исторические условия, когда средневековье и ренессанс сменил период Нового времени, ознаменованный реформацией, религиозными войнами, контрреформацией и научной революцией. Так что, Декарту оставалось только создать учение, соответствующее духу времени. Между тем, дух времени требовал изменение отношение к науке, а значит, и к мышлению. И когда Декарт объявил свое «Cogito ergo sum», это очень понравилось философам. Ведь кто как не они, более всех мыслят. Соответственно, они-то и представляют ту часть человечества, которая более всего достойна существования.
      О процессе сотворения такого учения Декарт повествует в своей знаменитой работе «Рассуждение о методе».
    К чести автора, его «Рассуждения» изложены достаточно просто и внятно, и даже напоминают сочинения Платона, что добавляло им популярности. По этому поводу Энтони Кенни заметил: «Идеи Декарта так прозрачны, что могут быть написаны на открытке, и так глубоки, что изменили философию на века».
    Однако, имея дело с философией, никогда нельзя знать, чем обернется иная «прозрачная идея». Ведь как сказал Бертран Рассел: «Философия — это когда берешь нечто настолько простое, что об этом, кажется, не стоит и говорить, и приходишь к чему-то настолько парадоксальному, что в это просто невозможно поверить».
2.
      Как известно, «всякое зерно падши в землю дает всходы», но «не каждое зерно пригодно для выпечки хлеба». Вот и в философии развитие идеи вовсе не означает, что эта идея истинна.
    Впрочем, Декарт предваряет свое сочинение тезисом: «Возможно, я ошибаюсь и то, что принимаю за золото и алмаз, не более чем крупицы меди и стекла».
    Замечание, конечно, похвальное, и как будто, свидетельствует о скромности и здравомыслии автора. Кроме того, Декарт знает цену тщеславию и пишет:
      «Он (иной философ) тем больше тщеславится своими идеями, чем дальше они от здравого смысла, так как в этом случае ему приходиться потратить больше ума и искусства, чтобы попытаться сделать их правдоподобными».
      Надо полагать, себя Декарт не считает тщеславным. Но я, право, не знаю, что лучше: тщеславие как естественное желание человека получить себе наивысшую оценку, или самомнение как переоценка собственных достоинств. Последнее не менее свойственно философам, чем первое, поскольку философы претендуют на знание истины.
      «О философии скажу одно, - пишет Декарт. - В течение многих веков она разрабатывается превосходнейшими умами и, несмотря на это, в ней доныне нет положения, которое не служило бы предметом споров и, следовательно, не было бы сомнительным».
      Сам же Декарт, как вы понимаете, считает свои мысли вполне основательными.
      «Мало-помалу я освободился от многих ошибок, которые могут заслонить естественный свет и сделать нас менее способными внимать голосу разума, - повествует Декарт. - Я не мог выбрать никого, чьи мнения я должен был бы предпочесть мнениям других, и оказался как бы вынужденным сам стать своим руководителем».
    Чтобы достигнуть такой независимости от «мнений других» Декарту пришлось изобрести собственный метод открытия истин, где первым пунктом является правило:
    «Никогда не принимать за истинное ничего, что я не признал бы таковым с очевидностью, и что представляется моему уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению».
      Правило, конечно, хорошее, но боюсь, что похожим методом пользуется любой сумасшедший, считающий себя Наполеоном. Тем не менее, по заверению Декарта, его метод оказался весьма эффективен. И он сообщает:
      «Открывая каждый день при помощи моего метода некоторые, на мой взгляд, достаточно важные истины, обыкновенно неизвестные другим людям, я не только нашел средство в короткое время удовлетворительно решить все главные трудности, обычно трактуемые в философии, но и подметил также достоверные законы, которые Бог установил в природе. Потом, рассматривая следствие этих законов, я, как мне кажется, открыл многие истины, более полезные и более важные, чем все прежде изученное мною и даже чем то, что я надеялся изучить».   
      Ну вот, что я вам говорил о самомнении. Видите, Декарт полагает, что открыл самые полезные и важные истины. И он не собирается скрывать их от человечества, если, конечно, за это не придется жариться на костре, по примеру Джордано Бруно. Говорят, Декарт опасался такой перспективы, и потому даже хотел сжечь некоторые из своих сочинений. Но он этого не сделал, и благодаря этому, мы читаем:
      «Поскольку чувства нас иногда обманывают, я счел нужным допустить, что нет ни одной вещи, которая была бы такова, какой она нам представляется… Принимая во внимание, что любое представление, которое мы имеем в бодрствующем состоянии, может явиться нам и во сне, не будучи действительностью, я решился представить себе, что все когда-либо приходившее мне на ум не более истинно, чем видения моих снов. Но я тотчас обратил внимание на то, что в это самое время, когда я склонялся к мысли об иллюзорности всего на свете, было необходимо, чтобы я сам, таким образом рассуждающий, действительно существовал. И заметив, что истина «Я мыслю, следовательно, я существую» столь тверда и верна, что самые сумасбродные предположения скептиков не могут ее поколебать, я заключил, что могу без опасений принять ее за первый принцип искомой мною философии».
3.
    Держите меня семеро, но я не могу подавить в себе желание подражать повествованию Декарта, которое мне почему-то напоминает авантюрный роман.
    Так вот, после того, как мне стало понятно, что формула «kogito ergo sum» является отправной, и значит, критической точкой всего учения Декарта, что-то во мне взбунтовалось и не позволяло принять эту формулу без возражения.
      «Но почему такое внимание к мышлению?» - кипело в моем мозгу. Разве нет более существенного признака жизни? Почему нельзя было сказать: «Я дышу – значит, существую» или «Я испытываю боль, я страдаю – значит, я еще жив?» Если все дело в сомнениях, свойственных мышлению, то почему бы не усомниться в собственных сомнениях, как предлагал Паскаль, критикуя Декарта? Я, допустим, сомневаюсь в том, что сомневаюсь в данной формуле, а на самом деле я готов с ней согласиться, но из упрямства желаю в ней сомневаться.
    И вообще, почему это Декарт решил, что сомнения и мышление – птенцы одного гнезды? Мышление, конечно, является плодом страхов и сомнений первобытного человека. Но из этого следует, что сомнения, питаемые страхом, появились, прежде, чем человек научился делать логические выводы. Животные тоже умеют сомневаться. Сомнение – это чувство, чувство неуверенности в правильном решении, чувство недоверия к мысли. Это чувство может быть осознано человеком, а затем осмыслено, но основания для сомнений отнюдь не вытекают из логики решения задачи. Я же не говорю: «Дважды два – четыре, следовательно, я сомневаюсь». Сомнение, скорее, иррационально и принадлежит сфере интуиции. Очевидно, у интуиции есть повод опасаться неверных выводов. Да вот, и сам я сомневаюсь в истинности формулы Декарта, прежде всего, интуитивно.
    Вместе с тем я понимал, что идея о мышлении как о признаке существования принадлежит великому уму. Ведь Декарт является автором аналитической геометрии, без которой немыслима наша цивилизациях с ее компьютерами и спутниками.
    Впрочем, в формуле Декарта сомневались многие мыслители. Пробуя на зуб каждое слово в его тезисе, они то приходили к мысли, что прежде, чем мыслить, необходимо существовать, то вопрошали: «что значит существовать, и возможно ли мыслить после смерти». А, например, Джорж Беркли писал: «Для меня совершенно непонятно, как можно говорить об абсолютном существовании вещей без их отношения к тому, что их кто-либо воспринимает? Существовать — значит быть воспринимаемым».
      Однако, отставим на время мой карикатурный пафос и заметим, что эта формула Декарта не совсем его. Точнее совсем не его. Вот, выдержка из статьи, опубликованной на сайте «Православие ру».
   «И в труде «О граде Божием», а также и в других, например, в «О Троице», «Христианская наука», написанных им в 40–50-летнем возрасте, на рубеже IV–V веков, Августин Блаженный постоянно задает вопрос: «А что, если скептики и здесь мне возразят? А что, если скажут, допустим, что и в истинах математики, и в истинах логики все равно мы можем сомневаться? Вот тогда я им отвечу так: если я сомневаюсь во всем, то я ведь не сомневаюсь в том, что я сомневаюсь во всем. Следовательно, чтобы сомневаться во всем, нужно существовать. А с другой стороны, чтобы сомневаться вовсем, нужно мыслить. Поэтому мы приходим к выводу, что если я во всем сомневаюсь, то я, во-первых, не сомневаюсь в том, что я сомневаюсь. Я не сомневаюсь в том, что я мыслю. Я не сомневаюсь в том, что я существую. А к тому же я не сомневаюсь, что я люблю свое существование и свое мышление.
    В XVII веке великий французский философ Рене Декарт выскажет знаменитую мысль: «Я мыслю, следовательно, я существую». Точнее, скажет именно так же, как Августин: если я во всем сомневаюсь, то я не сомневаюсь в том, что я мыслю, следовательно, я существую. Многие будут упрекать Декарта: это чистый плагиат, хотя бы сослался на Августина приличия ради!..»
    Как видите, здесь уже попахивает не только тщеславием и самомнением, но и откровенным жульничеством. Однако как в это поверить? Великий философ, ученый, и вдруг такое! Не иначе черт попутал. А ведь и впрямь без потусторонних сил здесь не обошлось. Известно, например, что осенью 1619 г. в местечке Нейбурге под Ульмом двадцатитрехлетний офицер Рене Декарт несколько дней пребывал в состоянии необычного духовного подъема, в результате чего ему в трех снах открылись «замечательные основы науки» (mirabilis Scientiae fundamenta). По заверению Декарта сам Бог указал ему дорогу к истине. Между прочим, в сверхъестественном источнике полученного откровения Декарт никогда не сомневался. А ведь это странно. Мог бы усомниться, хотя бы по привычке. Ведь известно, что дьявол большой лжец и лицедей. И возможно ли, чтобы, будучи офицером и мушкетером, принимавшим участие в сражениях, Декарт оказался более всех других достойным внимания Бога?
4.
    Впрочем, так ли уж незыблема формула Августина, как полагает Декарт?
    Тем, кто знаком с нашей «креативной философией», известно, что мышление является лишь инструментом разума. И тогда как разум представляет собой логос, построенный на креативных принципах творческой энергии, присущих душе, мышление подчиняется логике и законам диалектики, присущих материи.
    Страхи и сомнения, которые в свое время породили мышление, сродни ошибкам, сущность которых – ничто. Поэтому мышление мы часто называем «генератором сомнений», где властвует закон «отрицание отрицания», который в идеале должен приводить познание в точку «ничто», когда в руках человека остается прах одних сомнений. А ведь Декарт и приходит к своей формуле через сомнения. По сути, он начинает и развертывает свое учение из точки «ничто». И это вполне в духе Декарта, который ввел в математику систему координат с нулевой точкой отсчета. Впрочем, во времена Декарта практически все философы полагали, что Бог сотворил мир из ничего. Но интересно, что сам Декарт не верил в возможность возникновения чего либо из «ничто». Вот и мы, разумные люди, конечно, не верим в такой фокус, поскольку знаем, что мир сотворен из энергии, но из уважения к Декарту, давайте не будем мелочиться, и обдумаем достоверность его тезиса, исходя из простого здравомыслия.
    Допустим, я говорю: «Формула Декарта неверна, поскольку вода тяжелее воздуха». Думаю, вас такая мысль несколько обескуражит. Вы, наверняка возразите мне, мол, что за бред вы несете? А я вам отвечу: «Это я так мыслю». «Ну, какая же это мысль? – возопите вы. - Здесь нет никакой логики и смысла!»
    То есть, вы не готовы признать мою мысль продуктом мышления. Она для вас «ничто», и значит, согласно формуле Декарта я для вас не существую, я – пустое место. Да и сам для себя я с такой логикой вряд ли способен осознавать себя и обитать в природе. Я просто не смогу приспособиться к внешней среде и буду ею отторгнут, как нечто чуждое и нежизнеспособное.
      Отсюда следует, что не всякое мышление тождественно существованию. И даже наоборот, иное мышление равноценно отчуждению человека от своей сущности и от самого существования.
      Тогда какое же мышление следует признать собственно мышлением? Наверное, то, в котором нет логических погрешностей, не нарушены причинно-следственные связи, и где используются подлинные знания. Но разве существует такое правильное мышление? Быть может, мышление философов является таковым? Однако сам же Декарт говорит:
    «Принимая во внимание, сколько относительно одного и того же предмета может быть разных мнений, поддерживаемых учеными людьми, тогда как истинным среди этих мнений может быть только одно, я стал считать ложным почти всё, что было не более чем правдоподобным… Хотя логика в самом деле содержит немало очень верных и хороших правил, однако к ним примешано столько вредных и излишних, что отделить их от этих последних почти так же трудно, как извлечь Диану или Минерву из куска необработанного мрамора».
      То есть, мы должны признать, что даже мышление великих умов не исключает ошибок. Но сущность ошибки – ничто. Это всего лишь отсутствие подлинных знаний и правильных решений. Следовательно, ложные выводы на самом деле – есть самое настоящее ничто. И тогда получается, что высказанная мною мысль ничем не хуже умозаключений философов, допускающих ошибки в своих рассуждениях. Соответственно, их подлинное существование следует ставить под сомнение.
    Наверное, наиболее правильно мыслить в ключе математической логики. Но будет ли это показателем существования самого мыслящего. Ведь правильное решение существует само по себе. Мыслитель в этом случае, является всего лишь передаточным звеном, исполнителем задачи, подобно тому, как механическое пианино озвучивает заданные ноты. Притом тут практически исключаются сомнения. «Дважды два – четыре» существует само по себе и не зависит от того существую я или нет. И, скорее уж, в полном смысле как личность не существую. Ведь тут непонятно, кто я такой, чем я отличаюсь от других? Быть может, я – тот школьник, кто решал эту задачу в первом классе, или я - это голова Профессора Доуэля? Благодаря мышлению, иного человека можно убедить и в том, что он – гений, и в том, что он – полное ничтожество, то есть, его «Я» зависит от хода рассуждений, и от того же зависит степень его существования, которая может приближаться к нулю.
    Добавим к этому еще одно соображение. Мышление – это, прежде всего, работа с информацией, которая хранится в памяти разума человека. Без разума мышление – ничто. Соответственно, всякая информация – это всегда консервы прошлого, того, чего в сиюминутной реальности уже нет. А то, что осталось в прошлом, находится за пределами бытия, и потому есть самое настоящее «ничто». Отсюда следует, что когда мы мыслим, то наше мышление находится в плену прошлого, подобно мухе застрявшей паутине. Можем ли мы в этом случае говорить о своем подлинном существовании в сиюминутной реальности? Во всяком случае, о нашем мышлении мы этого сказать не можем. Эту мысль подтверждает феномен, когда вы после долгих размышлений, вдруг обретаете свежий взгляд на мир, как после отсутствия в нем. Но тогда есть сомнение по поводу нашего существовании в момент размышлений.
    Между прочим, компьютер тоже мыслит. Он проделывает логические операции практически без ошибок быстрее и лучше, чем человек. При этом он, конечно, существует. Но существует не как человек. Отсюда получается, что человек отличается от компьютера тем, что ошибается и сомневается. И значит, мыслить по-человечески означает ошибаться и сомневаться. Очень возможно, что только в этом случае у человека сохраняются признаки его личности.
      «Мыслю – значит сомневаюсь». Вот к какому выводу мы приходим при развитии идеи Августина-Декарта. То есть, мы вернулись в исходную точку. И, пожалуй, это естественный результат наших рассуждений. Ведь без разума мышление – ничто.
5.
    Однако не будем лукавить. Мы же знаем, что философы обычно не отделяют разум от мышления. И хотя любому ребенку известно, что животные вполне разумны, и порой даже разумнее человека, ученые называют человека «Homo sapiens, хотя правильнее назвать человека «un uomo politico», «человек мыслящий». Похоже, Декарт был в плену стародавнего заблуждения о том, что чувства не имеют отношения к разуму. Но тогда как быть с его фразой: «Человек – это мыслящий разум»? Ведь это означает, что бывает разум немыслящий. Казалось бы, на этом основании Декарт должен признать животных разумными тварями. Но вот, что он нам сообщает:
    «Сороки и попугаи могут произносить слова, как и мы, но не могут, однако, говорить, как мы, т. е. показывая, что они мыслят то, что говорят, тогда как люди, родившиеся глухонемыми и лишенные, подобно животным, органов, служащих другим людям для речи, обыкновенно сами изобретают некоторые знаки, которыми объясняются. Это свидетельствует не только о том, что животные менее одарены разумом, чем люди, но и о том, что они вовсе его не имеют».
      Отсюда ясно, что под разумом Декарт понимает только мышление. Но Декарт все-таки философ и не настолько наивен, чтобы думать, будто рассудок – это только логические операции и способы работы с информацией. Поэтому он говорит:
      «Мышление включает чувства, ощущения, умственные образы. Мышление – соединение всех ментальных процессов. Все движения воли, ума воображения и чувств – это мысль. Мыслящая вещь понимает и постигает, но иное – выносить суждение».
      Он даже говорит о двух уровнях разумения: уровень интуитивного постижения и уровень вынесения суждения. Интуитивное постижение – это восприятие, а вынесение суждения, по его мнению, зависит, от воли. И тут он, как будто, на правильном пути. Мышление, действительно, способно подчинять себе волю как приводной ремень всех действий человека. Но Декарт делает волю определяющей инстанцией решений. По его мнению, сказать, что дерево существует – это акт воли. И значит, воля ответственна за ошибки человека. При этом он говорит, что «свобода воли – образ божий в человеке. Человек ошибается при вынесении суждения, тут или ошибка, продиктованная волей или прирост знаний. Эта свобода избирающая, сознательная». Казалось бы, тут есть повод отнести «сомнения» в область «интуитивного постижения», но похоже, и Декарт скорее согласится приписать сомнения воле, чем чувствам, которые считал произведением тела.
    Так что, если со времен Платона считалось, что человек – это некая духовная сила и тело, то у Декарта человек – тело и мышление. Впрочем, как и Платон, Декарт относится к телу без особого почтения, говоря: ««Мы – это не тело. Тело – это не я. Я только мысль. Суть человека - не образование, не накапливание знаний, а мышление само по себе».
      Таким образом, разум, который, как мы знаем, вполне может существовать без мышления, Декарт игнорирует. Он ставит мышление во главу бытия и даже над самим бытием.
      «Из того, что я сомневался в истине других предметов, ясно и несомненно следовало, что я существую, - сообщает Декарт. - А если бы я перестал мыслить, то, хотя бы все остальное, что я когда-либо себе представлял, и было истинным, все же не было основания для заключения о том, что я существую. Из этого я узнал, что я – субстанция, вся сущность, или природа, которой состоит в мышлении, и которая для своего бытия не нуждается ни в каком месте и не зависит ни от какой материальной вещи».
      Вот вам ложь мышления во всей его отчужденности и гордыни. Оно, как будто, ни отчего не зависит, а значит, и возникло из ничего. Для здравомыслящего человека такая мысль кажется нелепой. Ведь ясно же, что мышление невозможно без объектов осмысления, которые, между прочим, и формируют само мышление с его понятиями, представлениями и алгоритмами решений. Притом Декарт вовсе не отрицает реалии действительности. Но логика развития идеи сомнений (релятивизма) приводит его к выводу о сомнительности всего, и значит, реальность может быть совсем иной или ее может совсем не быть.
      Между тем, чтобы сомневаться, необходимо что-то познать и научиться хотя бы сомневаться. Притом сами сомнения должны быть несомненными, иначе неизвестно сомневаешься ты или это что-то другое.
      Очевидно, одним из фундаментальных свойств мышления является стремление к математической законченности, к мертвящему абсолюту. И это неудивительно, поскольку абсолют, в своей сущности, и есть ничто. Ничего более совершенного, чем ничто, не существует.
      Эту мысль, как будто, доказывает сам Декарт, говоря:
      «Раз я сомневаюсь, значит, мое бытие не вполне совершенно, ибо я вполне ясно различал, что полное постижение – это нечто большее, чем сомнение, я стал искать, откуда я приобрел способность мыслить о чем-нибудь более совершенном, чем я сам, и понял со всей очевидностью, что это должно прийти от чего-либо по природе действительно более совершенного».
      Как вам нравится эта фраза: «полное постижение – это нечто большее, чем сомнение»? Разумеется, большее. И даже, как будто, прямо противоположное. Но это только на первый взгляд. Ведь, если сомнения в сущности своей – есть ничто, то полное познание невозможно, хотя бы потому, что «все течет, все изменяется».
      По здравому разумению, идея совершенства следует из простого сопоставления лучшего и худшего. Известно, что мышлению присущи принципы «анализа» и «относительности». Математическая логика, которая является идеалом мышления, как раз и начинается с понятия большего и меньшего. С другой же стороны, мы знаем, что логос разума также стремится к идеалу красоты, но этот идеал заключается в гармонии. Поэтому красота безотносительна и зависит от способности субъекта воспринимать прекрасное. Так что, понятие о совершенстве не обязательно следует из осознания человеком своей ущербности или сомнений.
      Впрочем, идея о том, будто представление о совершенстве дано человеку кем-то свыше тоже не является открытием Декарта. Она принадлежит Сократу, или Платону. Но, как видно из текста, Декарт об этом скромно умалчивает.
      Зато теперь понятно, куда ведет мышление нашего выдающегося плагиатора. Вопреки уверениям Гегеля из «ничто» не может получиться нечто. Но наверняка, «ничто» способно порождать «ничто». Поэтому мышление, которое философы любят представлять в чистом виде, хотя в природе «чистого мышления» не бывает, закономерно приводит к понятию совершенства и абсолюта, существующие лишь как абстракция. Этот ход мысли Декарта мы и наблюдаем в следующих его рассуждениях:
      «Поскольку неприемлемо допускать, чтобы более совершенное было следствием менее совершенного, как и предполагать возникновение какой-либо вещи из ничего, то я не мог сам ее (идею совершенства) создать. Таким образом, оставалось допустить, что эта идея была вложена в меня тем, чья природа совершеннее моей и кто соединяет в себе все совершенства, доступные моему воображению,– одним словом, Богом».
      Как видите, все в этом утверждении сомнительно и спорно, кроме мысли о том, что «ничего нельзя создать из «ничто». Но как раз это и отрицает Декарт, утверждая, что все «несовершенное следует из совершенного», чем в идеале является «ничто». Так Декарт одним махом зачеркивает возможность эволюции в природе, когда из примитивных организмов развиваются высокоорганизованные, а также и само познание, которое, как известно, начинается с азов. Между тем, сам Декарт, не смотря на свои несовершенства, позволяет себе открывать истины. Правда, тут он ссылается на помощь Бога. Но тогда каков же Бог Декарта?
6.
    «Бог – учит Декарт, - совершеннейшее существо – есть, или существует, по меньшей мере, настолько же достоверно, насколько достоверно геометрическое доказательство».
      По нашему мнению, таким совершенством обладает «ничто». Но у Декарта это, конечно, мышление. Притом мышление, которому против ожидания не свойственно абсолютное сомнение, а наоборот, этому мышлению присуще совершенное всеведение. Разумеется, такому богу не свойственны ложные «чувства, ощущения и умственные образы», которыми питается мышление самого Декарта.
    «Для того чтобы познать природу Бога насколько мне это доступно, - пишет Декарт, - мне оставалось только рассмотреть все, о чем я имею представление, с точки зрения того, является ли обладание ими совершенством или нет, и я обрел бы уверенность в том, что все то, что носит признаки несовершенства, в нем отсутствует, а все совершенное находится в нем. Таким образом, я видел, что у него не может быть сомнений, непостоянства, грусти и тому подобных чувств, отсутствие которых радовало бы меня».
    Такой, лишенный всех чувств, Бог вряд ли способен любить или ненавидеть столь несовершенного человека. Но тогда в чем же так уж совершенен бог Декарта? При отсутствии всяких вредных и ложных чувств, а значит, очень возможно, и тела, он, очевидно, представляет собой ту же субстанцию, из которой состоит мышление самого Декарта. Но, если вы помните, сам же Декарт утверждает, что «мышление включает чувства, ощущения, умственные образы». Получается, что без этих атрибутов бог Декарта – есть «чистое мышление». Но тогда как представить себе совершенство чистого мышления? Ведь наше мышление, например, во многом зависит от количества знаний, полученных нами из опыта и других источников, в том числе, из ощущений. Откуда же у бога взялись все эти сведения до того, как он все создал? Остается предположить, что он взял их из ничего, и притом до того, как начал мыслить. Но и в этом случае остается вопрос, в чем совершенство его мышления? Быть может в быстроте обработки информации? Тогда она должна быть мгновенной. Но разве совершенство мышления заключается в скорости решений? Тогда следует допустить, что бог Декарта знает абсолютно все. Но разве возможно знать абсолютно все, особенно в условиях, когда бог сам абсолютно все и создает? То есть, если он совершенен, то он бесконечно изобретателен, и придумывает все больше и больше, и то, что он знает в данное мгновение, в следующее уже не знает, а едва узнает, его осеняет следующая идея. Это напоминает известный парадокс, где загадывается, может ли бог создать такой камень, который не сможет поднять сам. Этот парадокс решается просто. Бог способен создать такой камень, но этот камень он будет создавать вечно. Так что, у него не останется времени его поднять. Вот, и у нас получается, что бог Декарта не может мыслить. Оно и понятно, чего же еще можно ждать от «ничто».
      Впрочем, сам Декарт утверждает, что для реализации своего совершенства богу достаточно было изобрести основные физические законы. Поэтому Бог Декарту представляется, вроде часовщика, создавшего механизм, которым является природа и человек. И так же, как часовщику, нет нужды участвовать работе часов, так и Богу нет необходимости заведовать процессами бытия.
      Так Декарт приходит к деизму. Напомню из словаря:
      «Деи́зм — религиозно-философское направление, признающее существование Бога и сотворение мира им же, но отрицающее большинство сверхъестественных и мистических явлений. Большинство деистов полагают, что Бог после сотворения мира не вмешивается в полагание событий; другие деисты считают, что Бог всё же влияет на события, но не управляет ими полностью».
      Возможно, Декарт самостоятельно пришел к деизму, но имея дело с нашим любителем сомнений, стоит заглянуть в словарь, где сообщается:
      «Идеи деизма связаны с концепцией естественной религии, сформулированной Жаном Боденом в произведении «Беседа семерых о сокровенных тайнах возвышенных вещей» в 1593 году. Первым документом деизма считается сочинение «Трактат об истине…» Э. Герберта Чербери (1624)».
      Ну, а разобравшись с сущностью бога, притом, как видно, с его же подсказки, Декарт сообщает:
    «Что касается мыслей о многих других вещах, находящихся вне меня,– о небе, Земле, свете, тепле и тысяче других, то я не так затруднялся ответить, откуда они явились».
7.
      И Декарту понятно, например, что мир материален.
      «Материя – это движущаяся протяженность», - объясняет он.
      Эта «протяженность», по мнению Декарта, имеет длину ширину и глубину, бесконечна, состоит из корпускул, мельчайших частиц, бесконечно делимых и взаимодействующих между собой. По-моему, даже в ХУ11 веке в этой идеи не было ничего нового. Правда Декарту почему-то понадобилось заявить, будто природа материи исключает пустоты, содержанием которых является «ничто». То есть, он не оставляет места дьяволу, тому «ничто», которое по мнению теологов «ничтожит». И это понятно, ибо теперь его место во главе бытия. Но это не изменяет природу "ничто", и значит, даже там оно отсутствует. Может, потому на вопрос некоего кальвиниста о том, где находится Бог, Декарт ответил: «Нигде». Говорят, что после этого Декарта стали называть «Нигдей».
      Впрочем, некоторые исследователи творчества Декарта находят в его трудах признаки пантеизма. На эту мысль наталкивает, например, утверждение Декарта о том, что в отличии от «конечного» человеческого мышления мышление бога «бесконечно». Правда, лично я не понимаю, как мышление может быть бесконечным. Во всяком случае, ясно, что Декарт говорит о существовании двух субстанций: «протяженности» и «мышления». Это как раз то, что опровергал Спиноза, говоря, что двух субстанций не может быть.
      Тем не менее, разобравшись с субстанцией мышления, Декарт берется открыть законы физики. Он, например, понимает, что, если материя – движущаяся протяженность, то она должна сохранять свое движение. Так логика подсказывает ему идею закона сохранения энергии, закона прямолинейного движения, и закон действия и противодействия. В этом, ему, разумеется, помогает его научный метод. Правда, кое-что из его открытий историки науки приписывают стараниям Галилея, а кое в каких картезианских идеях усомнился Ньютон, говоря: «мы гипотез не измышляем».
   Особенно, Ньютону не нравилась гравитационная теория Декарта, где он объяснял земное тяготение вихревым движением тонкой материи, или эфира вокруг планеты. Кстати эта вихреваямодель могла бы объяснить условия образования элементарных частиц, как это делаем мы в нашей "креативной философии", но признание энергии подлинной субстанцией посягало бы на его веру во всевластие мышления. Этого не допускало само мышление Декарта.
      Тут следует заметить, что, чем дальше Декарт развивает свое учение, тем больше возникает сомнений в его приверженности методу открытия истин. Так, например, отделив от тела человека его мышление, он фактически поставил их по разные стороны разума. Это потребовало объяснение того, как независимая от тела субстанция мышления, взаимодействует с протяженностью? Говорят, этим вопросом заинтересовалась принцесса Фальтцкая незадолго да смерти Декарта. Тогда Декарт ей пояснил, что это происходит по средствам некой «шишковидной железы». Думаю, Декарт не был уверен в существовании такого органа, поскольку в других случаях он ссылался на посредничество Бога, или души, которую он, кстати, представлял тоже мыслящей сущностью. Вот, что он об этом говорит:
      «Затем я описал разумную душу и показал, что ее никак нельзя получить из свойств материи, как все прочее, но что она должна быть особо создана, и недостаточно, чтобы она помещалась в человеческом теле, как кормчий на своем корабле, только разве затем, чтобы двигать его члены; необходимо, чтобы она была теснее соединена и связана с телом, чтобы возбудить чувства и желания, подобные нашим, и таким образом создать настоящего человека. Тогда как, зная, сколь наши души отличны от душ животных, гораздо легче понять доводы, доказывающие, что наша душа имеет природу, совершенно независимую от тела, и, следовательно, не подвержена смерти одновременно с ним. А поскольку не видно других причин, которые могли бы ее уничтожить, то, естественно, из этого складывается заключение о ее бессмертии».
      Как следует из текста, Декарт, как будто не отрицает того, что душа в человеке «возбуждает чувства и желания», и это даже совпадает с идеей Сократа о разумности души. Но понимая разумность как умение мыслить, похоже, Декарт не отделяет душу от мышления, делая их единой субстанцией. Как ни странно, в результате этой операции по склеиванию души и мышления идея Декарта приобретает наглядную достоверность. Ведь согласитесь, мышление позволяет нашей душе существовать в пространстве мысли, хотя бы, например, в форме литературных произведений, что несомненно является модусом бессмертия. Правда, как я уже не раз напоминал, без разума мышление – ничто. Оно является дополнением разума. И именно логос разума, а вовсе не само мышление или воля принимает конечные решения. Поэтому художественные произведения - заслуга не столько мышления, сколько разума.
    Хорошей иллюстрацией мышления является молния на фоне общего пейзажа. Примерно таков проблеск мысли в сфере логоса, выхваченный вниманием, и запечатленный в нашем сознании, где отражения бытия проявляются, подобно кадрам на фотопленке.
    Когда Декарт говорит о мышлении, то он говорит лишь о результате деятельности разума. Точно так же, он мог бы говорить о листьях, которые невозможны без самого дерева, но поскольку они существуют, дерево подразумевается.
      Словом, главная ошибка Декарта состоит в том, что он плохо себе представлял разницу между мышлением и разумом. Отсюда вся путаница и все противоречия в его учении. Между тем, сущностью разума в нашей "креативной философии" признается творчество. В этом случае мышление является инструментом такого творчества, как скрипка для музыканта. Без скрипача скрипка мертва. Но и не всякий скрипач способен извлекать из своего инструмента красивую музыку. Иную музыку лучше не слышать. Точно также не всякий продукт мышления мы готовы признать достойным существования. С этих позиций гораздо справедливее звучит фраза: «Я творю прекрасное – значит я существую».
    Для того, чтобы мысль была красивой, очевидно, необходимы некоторые условия в логосе разума. Думаю, такими условиями является гармония. Эта гармония может нарушаться, в том числе и мышлением, когда мышление привносит ошибки в логос. Подобные ошибки способны внести и ложные философские учения. Ведь как сказал Марк Туллий Цицерон: «Философия – культура души».
    Впрочем, я вовсе не хочу сказать, что, поскольку Декарт ошибался, его учение следует придать забвению. Подобно тому, как сомнительный результат при решении задачи заставляет искать иной способ решения, учение Декарта ставит перед нами вопросы и вынуждает искать на них ответы. Но главное, Декарт открыл то, чего быть может и не хотел. Абсолютизировав мышление и доказав способность мышления все отрицать и во всем сомневаться, Декарт показал диалектичность рассудка и его тяготение отрицать разум. Я думаю, это и было новым и важным словом в философии.
Внимание,
Конкурс завершён.

ИТОГИ КОНКУРСА РОМАНСОВ ФИНАНСОВ >>> Жми сюда

КОНКУРСНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ>>> Жми сюда

======

Уважаемые авторы,

Объявляется КОНКУРС РОМАНСОВ ФИНАНСОВ.

Исследуя известную поговорку "Финансы поют романсы", я не смог найти ни одного достойного романса, о котором в ней идёт речь.
Предлагаю залатать эту культурную брешь в русском языке, создав недостающие романсы финансов.

Принимаются романсы для финансов в форме смешных стихов, которые можно положить на музыку.
Речь идёт о романсе в исполнении финансов, денег, кошельков и т.п., а не для человека - покупателя, должника и т.п. Как в поговорке: финансы поют романсы.
Музыка на выбор автора, чужая или своя.
Если стих без музыки не читается и выглядит битым, желательно прикрепить запись музыки или дать на неё ссылку, чтобы читатели не снизили оценок.

Призы победителям:
1 место - 3000 руб.
2 место - 2500 руб.
3 место - 2000 руб.

Плюс приз 1000 рублей за лучший отзыв на конкурсные произведения.

Кроме этого, на странички и на произведения победителей будут добавлены соответствующие регалии.

Леáндр Леандри Жми сюда, Вадо Жми сюда и Цветная Алла Жми сюда готовы внести свой вклад в призовой фонд, за что выражаю им искреннюю признательность.



Внимание:
- Участник конкурса, поставивший за конкурсные произведения меньше 10 оценок, лишается 1, 2 или 3 места, и место переходит к следующему участнику в результатах. Ноль считается оценкой, но кнопочку у поля оценки надо непременно нажать. Поставленные оценки можно посмотреть на своей страничке по ссылке "Вы поставили оценки".
- Минусы должны объясняться в комментарии к оценке. Необъяснённые оценки ниже нуля перед финальным подсчетом удаляются.

Участвуют только авторы, зарегистрированные на Хохмодроме. Гостям сайта, желающим участвовать, ничто не мешает зарегистрироваться.
Произведения должны быть новыми и смешными.
Принимается только одно произведение от каждого автора.
Минимальное количество строк в произведении: 4, максимальное 100 строк.
При желании к произведению могут быть прикреплены картинки и музыка.
У каждого произведения должно быть название, соответствующее теме.
Конкурс анонимный.

Произведения-кандидаты принимаются до воскресенья 14 мая 23:59:59.
Произведения можно присылать в эл.почту emaslov1@gmail.com или мне в личку Жми сюда с темой типа «РОМАНСЫ ФИНАНСОВ». В тексте должно быть указано название произведения и хохмодромское имя автора. .
Организатор оставляет за собой право отклонить работы не по теме и не в формате конкурса, а также откровенно слабые работы.

Конкурсные произведения будут опубликованы все вместе утром в понедельник 15 мая 2023 г. от имени автора "Романсы Финансов" в специальной рубрике конкурса.
После публикации авторы смогут самостоятельно исправлять недочеты своих произведений, без замены всего текста.
После публикации произведение с конкурса можно только снять. Публиковать взамен него другое конкурсное произведение нельзя.

Публикация и голосование продлятся до воскресенья 21 мая 2023 23:59:59, результаты будут объявлены в понедельник 22 мая 2023 утром.

Произведения-победители определяются по сумме набранных баллов.
Учитываются оценки всех проголосовавших авторов.
Запрещается приглашать других авторов проголосовать за свои произведения, в том числе по частным каналам.
За свои произведения голосовать не запрещается, собственные оценки при финальном подсчете будут вычтены из результата.
На время голосования все оценки произведений будут скрыты, и список произведений в рубрике конкурса будет перемешиваться каждые 6 часов в случайном порядке.
Оценки скрываются, и комментарии к ним видят только авторы произведений.
Все рецензии под конкурсными произведениями анонимны до завершения конкурса.
По опыту прошлых конкурсов, будет считаться, что все призёры (1,2,3 места) поставили друг другу по +2, независимо от их реальных оценок.
При равенстве оценок преимущество получает произведение, присланное на конкурс первым.
После подведения итогов конкурса произведения, как обычно, перейдут на странички их авторов.
В качестве компенсации привычной скупости конкурсных оценок, через неделю после подведения итогов конкурса и вручения призов организатор добавит баллов произведению на 1 месте до 130 баллов, произведению с оценкой 0 - до 45 баллов, остальным линейно пропорционально набранным оценкам. Оценки к отзывам добавляться подобным образом не будут.
Призы будут перечислены на странички авторов, откуда по выбору авторов смогут быть выведены на сотик, яндекс-деньги, киви, или на карту Сбербанка, а при невозможности перевода использованы ими в качестве приза для организации последующих конкурсов.

Уральской дали поэтессе!

(Тю ♥)
56 О весне 2023-04-13 4 1919

***

Опять апрель, опять надежды,
и солнца ярые лучи
пекут, и жарко под одеждой,
а сердца ритм звучит… Звучит!

Как хорошо апрельским утром
пройтись на пару с ветерком,
вчера оставив мыслей смуту,
дышать свободно и легко!

Подумать вдруг, что на Урале,
как в Беларуси, жжёт апрель…
Лучи у солнца в арсенале,
пуляет вдаль под птичью трель!

В четверг, тринадцатого, пылко
засыплет зайчиками день,
чтоб каждый чувствовал затылком
любвеобильную мигрень!

Чтоб слов томительная сладость
ложилась штабелями с стих,
чтоб вдохновение досталось
тому, кто этот жар постиг!

И пусть ковёр из слов чудесных
вдруг развернётся на пути
уральской дали поэтессы!
Цвети, Уралочка! Цвети!

.

.
С днём рождения, Алёна!
Будь здорова и счастлива! ♥

Страничка хорошего человека, умницы,
шутницы, бесконечной оптимистки
Жми сюда

.

12.
    Конечно, Спиноза не единственный, кто призывает избавиться от страстей. На этот счет существует множество рецептов. Самый радикальный звучит: «Только в условиях ужаса души ваши очищаются». Есть и еще: «Страдания вразумляют».
    И действительно, иные беды, такие как войны, голод, болезни, смерти близких могут показать человеку тлетворность их страстей, обманчивость плотских наслаждений.
      Голод для чревоугодника – прекрасное оздоровительное средство. Впрочем, не факт, что с наступлением лучших времен он не возьмется за старое. Лишение власти способно подвигнуть вельможу на борьбу за справедливость и интересы народа. Хотя, быть может, его тайной целью является возвращение себе портфеля или кресла. Ужас нищеты, вряд сделает одержимого страстью наживы щедрым. Словом, явное несчастье для человека может быть лекарством, но целительность этого сильного средства во многом зависит от того, насколько страсть изменила его сознание, или разум.
   В христианской религии одним из средств борьбы со страстями является осознание греховности страсти и раскаяние. Но и здесь человека поджидает лишь временный успех. Даже за самым глубоким раскаянием, может последовать повторение рецидива, что уменьшает эффективность следующего раскаяния. Но и в случае, когда раскаяние возымело свое действие, человек не обязательно находит путь к счастью. Скорее ему уготованы разочарование, печаль, тоска и прочие модусы греховного уныния. Притом не исключено, что человек начнет наказывать себя за прошлые грехи, что позволит ему вкусить радость самоочищения с помощью самобичевания или самоуничижения. Но самоуничижение и страстотерпие – это тоже страсти, притом, возможно, даже более пагубные, чем пассионарные, активные их виды. Ведь здесь наслаждение человек извлекает из боли и страданий, то есть, из самих адских мук. Но именно это, позволяет иным лицам считать эти страдания высшей формой счастья.
    Заговорив о христианской религии, мы должны воздать ей должное за то, что институт Церкви со всеми ее недостатками, на протяжении веков борется со страстями. Ее главным оружием является, конечно, Бог. И это оружие вполне действенно. Поселенный в логосе разума человека Бог и обращение к нему способствуют смирению страстей человека. Однако, как мы знаем, верование не гарантирует избавление человека от страстей. Бывает даже наоборот. Чем более в человеке развита верованием способность к творчеству и любви, теми более он подвержен соблазнам страстей. Не зря же мы угадываем истину в словах Есенина:
    «Но коль черти в душе гнездились —
      Значит, ангелы жили в ней».
      Поэтому главное в учение Церкви то, что она открывает сущность страсти. Церковь учит, что нравственная чистота человека отвечает творческой сущности его разума. Ведь это позволяет ему видеть, отличать и любить подлинно прекрасное и, следовательно, отвращает от ложных услад. Церковь учит, что делая шаг навстречу соблазнам, что называется, совершая грех, человек вносит ошибку в свой логос. Как мы уже говорили, ошибка – это ничто. Но из этого «ничто», как из семени, может развиться «ничто, которое ничтожит», дьявол. Эта сущность поселяется в разуме, подобно вирусу, проникающему в живую клетку, и начинает порабощать его. И если здоровый разум объективизирует идеалы красоты и истины в облике Бога, то извращенный злом разум искажает этот образ, и тогда в разуме доминирует сущность, являющаяся антиподом Бога. Она завладевает сознанием и волей своей жертвы, и преследует цели обратные истинным целеполаганиям творчества. Причем, человек может не знать, что находится во власти этой сущности. И нередко принимает ее за подлинного Бога, которому и поклоняется. В этом весь ужас положения «заблудшего».
    И вот только теперь, после всего сказанного, мы, кажется, готовы понять тайную суть трактата Спинозы.

13.
    Прежде всего, прошу заметить, что идея существования дьявола наверняка была известна Спинозе. Ведь она достаточно проста и хорошо разработана в христианстве. Однако Спиноза отрицает существование дьявола. Зато о Боге он говорит много, вручая ему бразды правления судьбой человека. Вместе с тем, Бога он обезличивает, подменяя его некой субстанцией, о которой толком ничего неизвестно, кроме того, что она содержится во всем, совершенна, абсолютна и бесконечна.
    Из наших представлений о творческой энергии Вселенной следует, что она под это определение не подпадает, поскольку несовершенна. Притом ее несовершенство во многом определяет «ничто», которое содержится в каждой элементарной частице материи, в виде точки небытия.
    Тут уместно вспомнить, что многие философы полагали, что Бог создал мир из «ничто». Идея, конечно, нелепая. Ведь в свете наших представлений о происхождении первочастицы это все равно, что думать, будто бублик создан из дырки от бублика. Но мы не можем не признать тот факт, что «ничто» является необходимым условием зарождения и существования материи. При этом бездна «ничто» абсолютна, бесконечна и совершенна. Ничего более совершенного, чем «ничто», не может быть
      Так вот, субстанция Спинозы не может быть творческой энергией по определению, поскольку творчество несовершенно, как и сама энергия не имеющая идеальной законченности. Вдобавок, Спиноза сообщает, будто у этой субстанции имеются два атрибута: протяженность и мышление. Они, якобы, содержат сущность самой субстанции. Но ни то, ни другое не способно к существованию без движущей ими силы, то есть, без энергии. Без энергии материя – ничто, также как ничто - мышление без разума. Разве это не подтверждает, что субстанция Спинозы на самом деле то самое «ничто которое ничтожит»? То есть, Бог Спинозы по своей природе - антипод животворящей энергии Вселенной и подлинного Творца.
   Вы скажете: «Это натяжка. Извращение идеи философа. Не может быть, чтобы Спиноза, о котором известно, что он, будучи евреем, готов был принять христианство, подразумевал под субстанцией чуть ли не Дьявола». Но смотрите, что дальше.
    Спиноза учит, что жизнь человека детерминирована Богом, заведомо предрешена субстанцией, и человек не в силах изменить свою судьбу. В осознании этого, мол, и состоит свобода человека. «Свобода – есть осознанная необходимость». Но ведь это означает, что никакой подлинной свободы у человека нет. А что человек без свободы? Безмозглый истукан, живой труп, вещь. Без свободы человек – «ничто».
    Между тем, христианство предполагает свободу выбора человека, который и создан по образу и подобию Творца. Вот и наша «креативная философия» доказывает, что человек – есть творческий процесс личности. А в творчестве не может быть предопределения. Иначе никакого творчества нет. И если бы в природе все было бы детерминировано, то в нем, пожалуй, не было бы даже самого понятия «творчество». Зато «ничто» являясь антиподом Бога, и будучи совершенным по своей природе, стремится стать абсолютным властелином мира. Законы материи и логики являются его аргументами против творчества логоса. В них проявляется сущность детерминизма «ничто». Она заключается в отрицании свободы творчества, и значит, самого человека.
      Вот и страсть, как мы показали, она порабощает человека и определяет его судьбу. Но в основе старасти, как учит сам Спиноза, лежит ошибка. И мы знаем, что ошибка – есть «ничто». Поэтому у нее демоническая сущность. Спиноза, как будто, из благих намерений советует не поддаваться страстям, и безропотно подчиняться судьбе, что по его мысли, обеспечивает счастье. Но и в тенетах страсти человек может чувствовать себя счастливым. Только это счастье обманчиво, ложно и в силу диалектичности своей природы оборачивается несчастьем. Чтобы отказаться от страстей, Спиноза предлагает поставить разум под контроль рационального мышления. Однако, как мы помним, мышление – атрибут «ничто», и по сути, таким «ничто» является. Подчинение разума мышлению, означает отрицание мышлением разума.
      Логика Спинозы не приводит к мысли о необходимости творчества. И это понятно. Ведь творчество можно легко подвести под категорию страстей, ибо оно сопряжено не только с положительными, но с отрицательными переживаниями. Мы же помним, о принципе преодоления в системе креативных принципов. Поэтому ясно, что в контексте доктрины Спинозы, идеалом безмятежности должно стать полное подавление естественных чувств человека. Но это и есть превращение человека в каменное изваяние, устранение его личности, превращение в «ничто».
      Но что же предлагает нам Спиноза вместо творчества? А вместо творчества он предлагает любить Бога. Дескать, это лучший способ избавления от страстей и путь к истинному счастью. Создается впечатление, будто весь трактат автора написан исключительно для обоснования этой идеи. Очевидно, это и подкупало, и ослепляло многих мыслителей, ратующих за нравственное совершенствование человека, что не позволяло им глубоко вникать в суть трактата. Зато у нас есть ряд вопросов. Например: А любит ли Бога сам Спиноза? Усомниться в этом нас заставляет то, что он пересматривает сущность христианского, а будучи евреем, то и еврейского бога, с их творчеством и отношением к человеку, и подменяет их богом собственного представления. Такая измена возможна лишь в том случае, когда бы он не любил традиционного Бога. А придумав своего, предлагает нам выбрать его, распрощавшись с прежним объектом любви. Значит, наш философ считает возможным, имея подлинную высшую любовь, сменить ее на другую высшую?
    Впрочем, вот, что Спиноза говорит о любви:
«Любовь - есть не что иное, как лишь наслаждение вещью и соединение с нею… Любовь возникает из понятия и познания, которое мы имеем о вещи, и чем больше и прекраснее вещь, тем больше и наша любовь».
    Как видите, любовь Спинозы весьма рациональна. Она зависит о того, что мы знаем о вещи. Заметьте, речь идет о «вещи», каковой Бога трудно себе представить. Притом, из его тезиса получается, что чем больше вещь, тем больше любовь к ней. То есть, у бриллианта меньше шансов быть любимой вещью, чем у бочки с навозом. И что значит «чем прекраснее вещь, тем больше любовь?» Здесь опять требуются усилия мышления, которое устанавливает соотношение качеств. Но, главное, если познание является условием любви, то как можно любить Бога, который по уверениям самого Спинозы непознаваем? Тем не менее, Спиноза продолжает:
    «Мы имеем двоякого рода возможности избавиться от любви: посредством познания лучшей вещи или путем опыта, что любимая вещь, которую мы считали чем-то великим и прекрасным, влечет за собой много вреда и несчастья… Что касается преходящих вещей, то любя и соединяясь с ним, мы никоим образом не укрепляемся в своей природе, так как сами они слабы и один калека не может нести другого… Мы знаем, что один Бог имеет сущность, тогда как все другие вещи не имеют никакой сущности, но являются лишь модусами. Но модусы не могут быть правильно поняты без существа, от которого они непосредственно зависят; и когда мы что-либо любим и встречаем вещь, лучшую любимой нами, мы тотчас переходим к последней и покидаем первую. Отсюда неопровержимо следует, что, познавая Бога, вмещающего всякое совершенство, мы необходимо должны любить его».
    Странно, не правда ли? Почему-то одна любовь должны зачеркивать другую. Конечно, колечко с брильянтом вещь – преходящая, непрочная, и вообще какой-то модус, а Бог велик и всемогущ, Но ведь можно любить и Бога и немножко колечко. И опять мы узнаем в любви по Спинозе деятельность мышления, которому присущ закон «отрицания отрицания». В идеи Спинозы о ступенчатой любви мы как раз наблюдаем пример того, как закон отрицаний приводит к уничтожению всего в пользу некоего абсолюта, каковым в данном случае является Бог спинозы, восседающий наверху лестницы. Если мы должны «посредством познания лучшей вещи», каковой является Бог, «избавиться» от всякой иной любви, то, по-моему, такая любовь просто бесплодна. Напомню, в христианстве любовь к Богу – не самоцель, а средство пробуждения любви к его творениям.
      Но вот интересно, любит ли Бог Спинозы человека? В христианстве, как известно, Бог не только любит человека, но и есть сама любовь. Да и в нашей «креативной философии» любовь представима как все соединяющая энергия. Но если исходит из понятия Спинозы о любви, то вряд ли Бог отвечает человеку любовью на его любовь. Ведь, тут, чтобы любить кого-то, нужно выбрать лучшего, в ущерб остальным, а где критерий оценки? Притом и этот лучший только потому лучший, что ему это предопределено самим Богом. Впрочем, для Спинозы этой проблемы не существует. Он говорит:
   «Они приписывают вещи, которые, однако, не принадлежат Богу, каковы: всеведение, милосердие, мудрость и т. д., которые, будучи лишь определенными модусами мыслящей вещи, никоим образом не могут ни существовать, ни быть поняты без субстанции, и поэтому не могут быть приписаны существу, состоящему только из себя самого».
      То есть, Спиноза лишает Бога всех положительных качеств, и при этом настаивает на необходимости любить эту субстанцию. Но за что же любить? Вот и о самой любви Бога к человеку он говорит:
      «Нельзя сказать, что Бог не любит людей, еще менее – что он любит их… Если же мы скажем, что Бог не любит людей, то это не следует понимать так, как будто он предоставляет человека самому себе; но это следует понимать в том смысле, что, поскольку человек вместе со всем существующим пребывает в Боге и Бог состоит из всего этого, – любовь его к чему-либо иному, собственно, не может иметь места, так как все заключается в одной вещи, т. е. в самом Боге.»
    Спиноза много рассуждает на эту тему, пытаясь оправдать равнодушие Бога, но ясно одно: Бог Спинозы вообще не способен к любви. Да ведь это и понятно. Если по мысли Спинозы любовь возникает из познания, то Бог, который совершенен в своих знаниях, не в состоянии любить. Вот этот стерильный Абсолют Спиноза и возводит в идеал, к соединению с которым человек должен стремиться и через то обрести счастье. Как пишет Спиноза:
    «Отсюда неопровержимо следует, что именно познание вызывает любовь, так что если мы познаем таким образом Бога, то мы необходимо должны соединиться с ним (ибо он может обнаружиться нам только как наиболее величественный и наилучший и не может быть познан иначе). В этом, как мы уже сказали, единственно состоит наше блаженство».
      Ну, и как вам это? А вот еще.
      Диктатура субстанции Спинозы, почему-то не исключает ошибки. Это кажется странным, если не знать, что сама эта субстанция - «ничто». Отсюда получается, что единственная наша свобода состоит в том, чтобы делать ошибки. Но они ведут к одержимости страстью. Зато в этом состоит наша единственная возможность реализовать нашу природную потребность в творчестве. То есть, чтобы убежать от судьбы мы должны поддаться дьявольским соблазнам страсти. Однако и здесь мы, кажется, не вольны в своих действиях. Ведь жизненные обстоятельства, которые могут стать причинами наших ошибок тоже запланированы Роком. И в этом случае наша страсть вообще предрешена. А нам остается с полным равнодушием исполнять все то, что она нам диктует. Например, страсть властолюбия следует воспринимать, как простую необходимость борьбы за власть, что обязывает лгать, хитрить, лицемерить, предавать, воровать, уничтожать соперников и тому подобное, известное из рекомендаций Макиавелли. Но делать это надлежит хладнокровно, да еще с ощущением душевной чистоты и счастья. Не представляю, как все это возможно без того, чтобы не превратиться в какую-то египетскую мумию, восставшую из преисподней.
    Впрочем, философия Спинозы, скорее, предусматривает другой вариант. Здесь, положившись на судьбу, человек делает то, что ему хочется, сообразуясь с откровениями интуиции, которую Спиноза объявляет безошибочной. А хочется человеку обычно побольше поспать, повкуснее поесть, хороший дом, шикарную мебель, новую машину, красивую жену, пару любовниц модельной внешности, развлечений, путешествий, приключений… Хорошо, если этот человек – сын миллиардера. Тогда все это он может получить, лежа на диване. Но обычному человеку, чтобы добиться желаемое, необходимо трудиться. Но если верить Спинозе, то смысла в такой деятельности никакого нет. Ведь все, что должно произойти обязательно произойдет. Остается только ждать и надеяться. Такая идея располагает к лени, которая, как известно, «мать всех пороков». И лежа на диване в ожидании решения своих проблем провидением, человек, конечно, может испытывать блаженство безмятежности как один из модусов счастья, но думается, это его счастье будут отравлять такие чувства как зависть, обида на судьбу, горечь разочарования, вожделения, ненависть к несправедливому миру и жалость к себе. Притом ему не приходиться надеяться на воздаяние за безгрешную жизнь и чистоту души, поскольку награды и воздаяния от субстанции не предвидятся. И знаете, пожалуй, это самый страшный результат идеологии Спинозы. Любая страсть лучше этого самоуничтожения человека, погребения его заживо. В этом случае человек становится тождественным «ничто». Того самого «ничто», которое и является субстанцией Спинозы.
    Наконец, чтобы поставить точку, ту самую точку «ничто», на самомнении Спинозы, сообщаю вам, что его «амбра» не содержит абсолютно и совершенно ничего нового в философии. Представление об атрибутах бога в виде «протяженности» и «разума» он заимствовал у Декарта, а остальное в его трактате – интерпретация учения античных философов стоиков. Притом интерпретация достаточно некорректная. Ведь идеология стоиков содержала представление о долге, чести, предназначении, ценностях личности, а их целью являлось усовершенствование человека. Этого они достигали с помощью разумных ограничений своих потребностей, диет, упражнений, специальных медитаций. Конечно, их идеалом было величественное богоподобие, хладнокровное достоинство, дисциплина духа, что, как и у Спинозы, является продуктом рационального мышления и воли.
      Считается, что идеология стоиков легла в основу дисциплинарного общества. Однако у этого учения обнаружились свои недостатки. Логика усовершенствования личности приводила стоиков к осознанию своего превосходства над непосвященными в их учение, и как следствие, к презрению в отношении менее совершенных. Притом стоицизм не предусматривал развитие творческих способностей адептов. Соответственно, их чувство превосходства зачастую не имело под собой почвы реальных заслуг, и потому выглядела как гордыня, снобизм, холодное бесчувствие и бездуховность. Внутренняя борьба со страстями и природными началами человека, нередко сама превращалась в страсть, в страсть восхождения к абсолюту. Кроме того, это учение годилось лишь для аристократии, и ни в коем случае не для простонародья. Впрочем, есть мнение, что стоицизм многое определил в этике христианства, которое признается более прогрессивным и истинным учением в силу его творческих оснований.
    Вы скажете, но ведь и в христианстве суетность не приветствуется. А страсти и возмущения духа вообще считаются показателем одержимости бесами или даже самим дьяволом. Зато смирение и кротость являются добродетелями «раба божьего». Да и во всех прочих религиях душевное равновесие служит признаком чистоты души и ясности разума.
    Культура вообще основана на запретах и воздержаниях. Это отличает человека от животных, неспособных противостоять стихии чувств. Умиротворению разума особенно много внимания уделяют восточные духовные учения. Здесь считается, что разум должен быть похож на гладь озера в тихую погоду. Тогда он отражает красоту реального мира. А всякое возмущение на поверхности этого зеркала искажает и ничтожит истину, и значит, делает невозможным подлинное счастье.
      Между тем, доктрина Спинозы, как будто, предусматривает те же условия для счастья. Однако его понимание счастья иное. В христианском учении счастье воспринимается как божья благодать, которая достигается в соединении с личностным богом творцом, а не с бездушным Роком «ничто», как у Спинозы. А восточные духовные практики имеют целью достижение гармонии адепта с природой и космосом, посредством, например, созерцаний, работы с животворящей энергией, праной, как это делают йоги. При этом они менее всего полагаются на мышление, стремясь к творческому познанию средствами разума, или логоса. Однако это не значит, что мышление полностью исключается как средство познания. При достижении гармонии в логосе и контроле мыслительной деятельности в ключе нравственных принципов, мышление становится настоящим дополнением разума. Это как раз то, что Спиноза называет «правильным пользованием разумом». В этом случае мышление является уже не источником заблуждений и страстей, а средством восхождения к сокровищам истинных знаний и счастью.
    Вспомните наш пример, где человек встречается со змеей. Мы тогда не нашли возможным для человека сохранить душевное равновесие. А между тем, это вполне возможно. Змееловы, знающие повадки змей, не испытывают к ним никаких негативных чувств и обращаются с ними, как с домашними животными. Очевидно, познание – необходимое условие счастья человека. А поскольку познание - это творческий процесс, то оно не может быть ограничено субстанцией Спинозы.
    Словом, вы как хотите, но мне кажется, что доктрина Спинозы, есть заблуждение, подсказанное философу его же мышлением, которое он поставил над разумом. И знаете, коль скоро, мышление может быть источником ошибок и страстей, то, возможно, и сам процесс мышления способен превратиться в страсть. Во всяком случае, такую страсть мы обнаруживаем у графоманов с их муками творчества, одержимостью идеями, заблуждениями и творческими неудачами, что часто сопровождается различными огорчениями, расстройствами и аффектами. Подобная страсть, очевидно, движет и некоторыми философами. Я бы назвал эту одержимость «страстью лжепророка». Не знаю, насколько я сам страдаю этим недугом. Но его признаки явно присутствуют в трактате Спинозы. Да и как нам, после всех этих «рябых пятен» в его сочинении расценивать его изречение:
   «Я не утверждаю, что нашел лучшую философию, но знаю, что познал истинную философию, и если меня спросят, как я могу быть в этом уверен, то отвечу: в силу той же уверенности, с которой познаешь, что три угла треугольника равны двум прямым, ибо истина уясняет одновременно и себя самое, и заблуждение».
   Я даже думаю, что именно лжепророк Спиноза открыл тот черный ход в философии, через который вошел Гегель, выдвинувший «ничто» на главную роль в процессах бытия. Той же дверью воспользовался и Шопенгауэр, со своим богом Мировой воли, а также Хайдеггер, доказывавший, будто источником творчества человека является «ничто». И конечно, Ницше, объявивший, что бог умер, тоже шел по следам Спинозы.

Да, друзья мои, Моголь, конечно, обещал больше не заниматься дурью, то есть, философией. Но Моголь не может спокойно смотреть, как западно-европейская философия дурачит поэтов «Хохмодрома». Так что, я вынужден нарушить свое обещание. И делаю это не во имя правды, а во имя истины.

1.
   Бытует расхожее мнение, будто «все люди одинаковы, поскольку все ищут счастье». Насчет «ищут» не знаю, но определенно все «хотят счастья». Однако по поводу того, что такое счастье, никакой определенности нет. Все примерно представляют себе, что такое радость, восторг, блаженство, удовольствие, любовь, удача, безмятежность, услада, эйфория и даже благо. Но спроси любого: «Счастлив ли ты?», и честный ответ будет обременен множеством сомнений и условий. Возможно дело тут в том, что, как заметил Ремарк: «Счастье никогда не бывает полным, когда его переживаешь. Полным его делают воспоминания». Этот феномен ретроспективности счастья, как-будто, поясняет герой оперетты «Летучая мышь»: «Счастье никогда не бывает полным. Всегда какого-нибудь пустячка недостает».
    С другой стороны известна фраза Л. Толстого «Хочешь быть счастливым, будь им». Это звучит оптимистично. Действительно, быть может, достаточно внушить себе, что ты счастлив, и жить с сознанием этого. Во всяком случае, это лучше, чем мучиться мыслью о своей «незавидной доле». Но будет ли такое программное счастье подлинным, реальным счастьем, а не надуманным, искусственным? На это немедленно следует вопрос: «А что такое реальное, подлинное счастье? Может ли оно быть абсолютным, совершенным? Что, если оно всегда относительно, например, в сравнении со счастьем других? Но, возможно, настоящее счастье безотносительно, субъективно, личностно и не похоже на другие счастья.
    Разумеется, над подобными вопросами задумывались множество философов, и, разумеется, они дали множество разных ответов. Например:
    «Счастье возникает от спокойствия. Спокойствие приходит от безразличия».
      Наваль Равикант
    «Счастье — это функция принятия того, что существует».
      Вернер Эрхард
   «Делать то, что тебе нравится,— это свобода. Любить то, что ты делаешь,— это счастье».
      Frank Tyger
«Счастье? Это не более чем крепкое здоровье и плохая память».
      Альберт Швейцер
   «Если вы хотите, чтобы другие были счастливы, практикуйте сострадание. Если вы хотите быть счастливым, практикуйте сострадание».
      Далай Лама
«Счастье у умных людей – самая редкая вещь, которую я знаю».
      Э.Хемингуэй
   «Постоянное счастье — это любопытство».
      Элис Манро
   «В этой жизни есть только одно счастье – любить и быть любимым».
      Жорж Санд
    Из этих тезисов очевидно, что все понимают счастье по-своему, и значит, каждый будет настаивать на своем рецепте счастья.
    Между тем, одно дело давать советы по достижению высшего блага, а другое – следовать этим доктринам, да еще при условии, что они столь противоречивы. Что, например, предпочтительнее: «практиковать сострадание» или быть «безразличным»; «любить» или проявлять «любопытство»; а если «счастье - редкая вещь у умных людей», то, может, стоит поглупеть?
    В связи с этим возникает необходимость более основательного исследования феномена счастья за авторством какого-нибудь авторитетного мыслителя. Такие мыслители, конечно, есть.
   Платон, например, изучая счастье, пришел к выводу, что его обретению способствуют умеренность желаний, стойкость перед лицом невзгод, благоразумие с ее предусмотрительностью и справедливость. Но он же, Платон, учил, что счастье – это удовлетворение от собственных достижений. Однако это несколько противоречит его же принципам достижения счастья. Ведь умеренность желаний и благоразумие не позволяют ставить слишком высокие цели. А мелкие победы обычно не обеспечивают большого удовольствия от сознания успеха. Притом еще неизвестно, как к этому сомнительному «триумфу» отнесется справедливость. Художники, например, редко остаются довольны своими произведениями.
    Между тем, Аристотель разделял мнение Платона в том, что хорошие привычки и добродетели позволяют делать правильный выбор и вести счастливую жизнь, что и является настоящей целью человека. А поскольку мы отличаемся от других существ тем, что осознаем себя и обладаем навыками критического мышления, то для обретения необходимых положительных свойств нам следует, по мысли Аристотеля, использовать рассуждения.
    Однако опыт рассуждений показывает, что критическое мышление далеко не всегда положительно оценивает следование нравственным принципам. Мышлению свойственно делать выводы, исходя из принципа относительности и рациональности. Вдобавок, оно диалектично, и потому тяготеет к сомнениям и отрицаниям. Так что, его стараниями «умеренность желаний» может выглядеть как боязнь трудностей, «благоразумие» как трусость, «стойкость» как смирение, а справедливость как вещь, несуществующая в природе.
    Умозаключения Эпикура привели его к выводу, что счастье – это высшее благо, и значит, оно зависит от количества полученных благ. Следовательно, ограничения вожделений препятствуют достижению счастья. А философы киники, поразмыслив, решили, что нравственные установки вообще ложны и менее всего нужны для счастья.
    Одним из тех философов, кто взялся основательно изучить вопрос о счастье, был нидерландский философ ХУ11 века Барух Спиноза. Его трудам принадлежит «Трактат о Боге, человеке и его счастье».
    Научный мир единодушно причисляет Спинозу к главным представителям философии Нового времени. И это обязывает нас ознакомиться с его сочинением.

2.
    Как и всякий философ, Спиноза считал, что он познал истину, и потому был о себе очень высокого мнения. Это прямо следует из предисловия к его трактату, где он сообщает о цели своего учения:
    «… для любителей истины и добродетели, чтобы заткнуть, наконец, рот тем, кто хвастает и дает в руки простодушным свой собственный помет и свой мусор вместо амбры, чтобы они перестали порочить то, чего они еще не понимают, чтобы помочь понять им, в чем состоит сущность Бога, их самих и их всеобщее счастье».
    Тут я должен заметить, что при исследовании философских трудов неплохо иметь твердую философскую позицию, которая может служить точкой опоры наподобие той, что позволяет перевернуть мир. У нас с вами, читатель, такой почвой пусть будет «креативная философия», являющаяся частью «Русского космизма». Как показывает практика, в оптике этого учения хорошо заметны изъяны и недочеты многих философских воззрений. Так что, боюсь, «амбра» Спинозы здесь не будет исключением, и вы, возможно, согласитесь, что ее автору следовало быть скромнее.
      Однако наше учение предполагает творческий подход к исследованию чужих трудов. И потому нашей задачей является не столько критика Спинозы, сколько прояснение его философии укусами некоторых сомнений и идей. Очевидно, здесь мы будем похожи на того самого «овода», которым воображал себя Платон, беспокоя умы граждан древних Афин с помощью своей «майевтики».
    Добавлю от себя, я готов простить автору заблуждения и противоречия в его рассуждениях. Это ставит задачу их разрешения. Но более всего мне не по вкусу сложность и невнятность изложения. Обычно это свидетельство того, что автор пытается скрыть и сгладить сомнительные рельефы своих воззрений. Он это делает с помощью слов, часто научных и пространных, каждое из которых привносит собственный оттенок в текст. В результате произведение приобретает загадочный туман, где реальные объекты замещаются привидениями, что допускает множество интерпретаций. А это приводит к новым сомнениям, ибо нет никакой гарантии, что толкователи поняли автора правильно и не дополнили произведение собственными соображениями. Такой сложности и невнятности предостаточно в трактате Спинозы. Вот, например, взятое наугад:
    «Конечный ум сам по себе не может ничего понять, если только он не определяется чем-то вне себя; ибо, подобно тому как он не имеет власти познать все сразу, он так же мало властен начать, например, познавать это раньше того или то раньше этого. Таким образом, если он не может ни первого, ни второго, то он не может ничего познать.»
    Быть может, иного читателя такое изложение способно восхитить, и он даже готов сказать, подобно отцу невесты Голохвастова из пьесы «За двумя зайцами»: «Разумный. Аж, страшно». Но, думаю, не всякому читателю захочется разгадывать подобные шарады. Читатель даже вправе заподозрить, что его дурачат, и пытаются всучить «товар с душком», как это бывает на рынке, где продавец не брезгует приемами обмана. Неудивительно, что после этого кому-то может показаться высокой философией рассуждения Голохвастова, когда он говорит:
    «Но по уму, по образованности мы уже не та хворма, не тот центр… Ежели человек вчёный, так ему уже свет переворачивается кверх ногами, пардон, вверх дыбом. И тогда, когда тому, одному, которому невченому, будет белое, так уже ему, вченому которому, будет уже как, э-э, рябое… Но зачем же? Это же очень и очень. Да. Да! Но нет».
    Впрочем, имея дело с трактатом Спинозы, мы не собираемся блуждать по всем лабиринтом и закоулкам его многословья. Нас интересуют основные положения его учения, и те «рябые» его места, где он явно ошибается, и куда мы способны внести необходимую ясность и поправку с точки зрения нашей философии «творчества и красоты». Ведь на самом деле читателя вряд ли всерьез интересует, что думал о счастье ученый семнадцатого века. Читателя интересует, что из его соображений актуально в наше время.

3.   
      Свой трактат Спиноза начинает с размышлений о Боге. Он приходит к мысли, что Бог не может быть телесным, поскольку телесность предполагает ограниченность формы Бога и тем выдает его несовершенство. Исходя из этого, Спиноза утверждает, что та фундаментальная субстанция, которая лежит в основе всех вещей, и есть сам Бог.
    Надо сказать, эта идея представлялась для того времени достаточно смелой. Ведь Декарт, например, уже доказал, что все в мире состоит из атомов, а следовательно, и сам Бог материален. При этом человека Декарт выводит из-под опеки Бога, называя главным свойством личности мышление, которому присущи сомнения. «Сомневаюсь – значит, существую», - провозгласил Декарт. Правда из этой формулы следует, что и в ее истинности необходимо сомневаться. Другой философ, Лейбниц, утверждал, что у новорожденного человека нет никаких знаний, а их источником в его разуме является опыт. Однако это не объясняло, откуда у человека появляются идеи, не следующие из опыта. Зато, благодаря самой идее Лейбница, личность приобретала заметную самостоятельность и отчужденность от Творца.
      Разумеется, эти «рациональные» учения философов Нового времени противоречили средневековым представлениям о человеке, и особенно о Боге, который все еще мыслился не только как покровитель человека, но и как создать всего сущего, в том числе и субстанции. Правда, в отношении последней мало кто задумывался. А если и задумывались, то полагались на Аристотеля, утверждавшего, что субстанций существует бесконечное множество. Но учение Декарта сделало понятным, что античный мудрец под субстанцией подразумевал вещества, из которого состоят предметы.
    Так вот, Спиноза в своей онтологии, как будто, находит некий компромисс и с Декартом, и с Лейбницем, и с Церковью, но при этом всех опровергает. Отсюда, вероятно, и его сознание собственного величия, и представление своей доктрины в виде «амбры».
    Считается, будто Спиноза свою новаторскую идею подчерпнул из тайного учения Каббалы. Но это вовсе не обязательно. Ведь еще у древнегреческих мудрецов имелось знание о нусе, разумном духе, все создающем и всем движущий. Так что, Спиноза не сделал никакого открытия, а лишь вернул на сцену философских представлений этот самый нус в качестве автора и режиссера мироздания.
    Однако можем ли мы быть уверены, что Бог Спинозы – тот самый нус? Ведь Спиноза нигде не сообщает о сущности этой субстанции. Он лишь доказывает, что субстанция в природе может быть только одна. Мол, будь их две, то какая-то из них более фундаментальна, и значит, истинная. При этом он повторяет известное мнение, что Бог абсолютен, совершенен и бесконечен. И это исключает возможность его постижения с помощью разума человека.
    Последнее замечание обязывает нас верить только Спинозе. Но если мы его ослушаемся, то вдруг обнаружим первое «рябое» пятно в его концепции.
    Дело в том, что «совершенное» в обычном понимании означает нечто завершенное, то, что не подвержено улучшению, и значит, оно не бесконечно, то есть, ограничено, закончено. О каком же тогда совершенстве Бога может идти речь?
    Поэтому мы вынуждены внести первую поправку в трактат Спинозы:
    В «креативной философии», под субстанцией мы понимаем творческую энергию Вселенной. Энергия и в самом деле творит мир и участвует во всех процессах бытия. При этом она разумна, поскольку подчиняется творческим принципам, таким как «принцип дополнительности (любви)», «принцип преодоления», «принцип рациональности», «принцип новизны» и пр. Так что, сущность животворящей энергии заключается в созидательном творчестве. А творчество, как известно, бесконечно и стремится к совершенству в гармонии. Однако, стремление к совершенству еще не означает его достижение. Притом гармония в природе не представима без постоянных обновлений.
    Зато отсюда ясно, как можно согласиться с другой странной идеей Спинозы, идеей о «бесконечном разуме». Ведь разум и бесконечность в обычном смысле несовместимы. «Разумным» мы называем какое-то решение, поступок, поведение, что никак не сопрягается с бесконечностью. Но когда под разумом мы понимаем творческий процесс, бесконечность тут вполне уместна.
    Как видите, есть впечатление, будто Спиноза чувствует, что истина где-то рядом. Вдобавок он говорит: «Бог во всем. Нет ничего вне Бога. Бог изливает себя в этот мир». В свете нашей поправки такое можно сказать только про энергию. И все же, представление о Боге как о совершенной субстанции при ее бесконечности оставляет нас в некотором недоумении.

4.
    Недопонимание сущности первоосновы бытия закономерно приводит Спинозу к новому недоразумению, к новому «рябому пятну». Он начинает говорить об атрибутах Бога. Наверное, иному читателю странно слышать об «атрибутах Бога». Но в философии много понятий, которые нормальному человеку «режут слух».
    Чтобы выяснить, что имеется в виду под словом «атрибуты», представьте клюшку, коньки, шайбу и шлем. Это атрибуты хоккеиста. А атрибутами Бога Спиноза называет то, в чем проявляется божественная субстанция. Таковыми, по мнению Спинозы, являются «мышление» и «протяженность». При этом Спиноза не уверен, что этих атрибутов всего два. Ведь, если Бог бесконечен, то и принадлежностей у Бога может быть бесконечное множество. Поэтому он замечает, что нам дано познать только два атрибута Бога из всего их арсенала. Впрочем, даже и в этих «двух соснах» Спиноза умудряется заблудиться.
    Как известно, полноценное мышление присуще только человеку. Животные и растения не мыслят. Правда, они разумны в силу того, что их разум гармоничен творческим силам природы. Но во времена Спинозы разум не отделяли от мышления. Поэтому под мышлением Спиноза, быть может, подразумевает разум. Спиноза даже говорит, что все в природе разумно, поскольку все пребывает в Боге. Но вспомните, приведенный здесь отрывок из его трактата. В нем, говоря о невозможности ума «постигнуть все сразу», и потому ум «не может ничего понять» и «познать», Спиноза явно имеет в виду мышление, которое, действительно, не способно строить свои логические цепочки умозаключений без совокупности знаний, приемов и творческих способностей разума.
    Остается предположить, что Спиноза ошибается, когда называет мышление атрибутом Бога и на том основании приписывает этому атрибуту совершенство и бесконечность. Решения с помощью логики вполне конечны, и потому могут считаться совершенными, что и отражается в понятии Спинозы «конечный ум». Зато творчество разума воистину беспредельно, хотя и не совершенно, как всякое творчество. Поэтому разум человека и есть та самая инстанция, которая, по словам Спинозы, является «чем-то вне себя», то есть, вне сознания и мышления.
    Конечно, мы можем признать мышление атрибутом разума человека, как можем признать топор атрибутом лесоруба. Ведь мышление – инструмент разума. Но мы не можем признать мышление атрибутом Бога. На эту роль, скорее, годится более высокая инстанция, сам разум человека. И если по условиям Спинозы в атрибуте должна содержаться сущность субстанции, то сущностью животворящей энергии Вселенной является творчество, свойственное разуму.
   Объявив атрибутом субстанции мышление, Спиноза, вынужден решать вопрос о сущности души. В креативной философии душа представляется в ее традиционном виде, то есть, в виде разумной энергии, которая гармонична животворящей энергии Вселенной. И это предполагает творческую свободу разума человека, организованного душой. Но мышление субстанции само является организующей силой и не оставляет места душе как самостоятельной сущности. Поэтому Спиноза решает вопрос в логике своей концепции. Он практически делает душу производным мышления. Он так и говорит:
   «Душа - есть идея, заключающаяся в мыслящей вещи и возникшая из существования вещи, находящейся в природе. Отсюда следует, что, смотря по устойчивости и изменению вещи, должна быть устойчива и изменчива душа. При этом душа может быть соединена с телом, идею которого она представляет собой, или с Богом, без которого она не может ни существовать, ни быть понята».
   Однако такое странное представление о душе чревато многими вопросами и сомнениями. И с целью как-то разрешить их Спиноза пускается в такие путаные объяснения, что, разбираясь в них, читатель в лучшем случае ничего не поймет, а в худшем повредится в уме. Между тем, приведенный фрагмент все объясняет.
      Как известно всякая идея способна к собственному логическому развитию. Вот, и душа в редакции Спинозы, будучи идеей способна к развитию, которое зависит от состояния тела, где она обитает, и от субстанции, с которой она находится в таких же отношениях, как задача и ее решение. Решения души в этом случае могут быть правильными и неправильными. В случае неправильных решений, очевидно, возможны конфликты ошибочных решений с самой идеей души, что является причиной возмущений в организме человека.
    Конечно, это простое толкование весьма схематично и не учитывает всех уловок, на какие идет Спиноза для доказательства своей версии души. Он, например, говорит о душе, как об источнике чувств человека, о способности души любить тело, что «она не могла возникнуть сама собой, когда не существовала. И теперь, существуя, она не может измениться или погибнуть» (гл. ХХ111). Но чем более рассуждает Спиноза, тем яснее становится, что его собственное мышление на месте души оставляет все то же «рябое пятно».
   Впрочем, при достаточно внимательном изучении головоломных текстов Спинозы становится ясно, что душу он подменяет сознанием.
    В представлении «креативной философии» сознание – есть акцентированная идея разума, данная нам в ощущение. Вы зашибли ногу, и разум, принимающий одновременно много решений, направляет ваше внимание на конкретный объект. Вы осознаете ощущение боли, и как всякая идея, эта идея боли содержит потенциал своего развития. То есть, идея инициирует и организует процесс мышления, которому свойственна логика с диалектикой. Вы устанавливаете причину травмы, ее серьезность, возможность продолжать путь и пр. Здесь сознание соединено и с телом и с разумом. «без которого она (осознание) не может ни существовать, ни быть понята(-о)».Точно, как в определении Спинозы. Вдобавок, фраза Спинозы «смотря по устойчивости и изменению вещи, должна быть устойчива и изменчива душа» показывает, что речь идет именно о сознании, которое меняет свои показатели с появлением новой идеи.
    Между тем, как вы знаете, мышление способно противостоять разуму посредствам сознательных волевых актов. В этом проявляется свобода воли. Но эти воления человека зависят не только от мышления, но и от желаний, источником которых обычно мыслится сфера чувств, разум. Кажется, это должно поставить Спинозу перед необходимостью отделить душу от сознания, а сущность мышления от сущности разума. Но он проявляет удивительную находчивость. Он говорит, что желания образуют сами вещи с которыми душа имеет дело. В нашем переводе это означает, вещи образуют в сознании необходимые идеи, которые развиваются мышлением. Отсюда следует, что желания и воля – дети одного гнезда, и потому во многом похожи. Тем не менее, по мысли Сптнозы они отличаются. И если с желанием теперь все понятно, то воля во многом теряет свое значение для человека. Спиноза низводит волю едва ли не до уровня аппендикса.
   «Воля – говорит он, - есть лишь произведение разума (читай, «мышления»), при помощи которого мы утверждаем или отрицаем нечто о вещи, не обращая внимания на то, хороша ли вещь или дурна… Все действия могут быть подведены под склонность, называемую желанием; только в совершенно несобственном смысле слова они могут быть названы волей».
      Словом, Спиноза, подобно хирургу - вивисектору смело перешивает организм философских представлений, не обращая внимания на то, что некоторые органы оказываются не на своем месте, плохо приживаются и странно функционируют.
   
      (продолжение следует)

Дорогая Юля!

(primo)
80 На юбилей 2023-03-07 5 3539
От всей души, от всего сердца и от себя лично горячо и нежно поздравляю тебя
с ДНЁМ РОЖДЕНИЯ, С ЮБИЛЕЕМ!!!


      Счастья тебе!



Нет, ты как хочешь – я не верю!
Скажу, чувств тёплых не тая:
Года безжалостны как звери,
Но не к тебе, душа моя!

Таких в «полтинник» не бывает –
Кипучих, нежных, озорных,
Чей образ бурю вызывает
Желаний (упс, молчу каких...)

Ведь и азарт, и верность живы,
И сила в сердце и в словах.
Как горец я скажу, красиво:
Какая – да – канфэтка, вах!

А эти в паспорте отметки
Врут на десятков пару лет.
Твой возраст, Юля, очень редкий:
Есть мудрость, но цинизма нет.

Зато есть вера, пониманье,
И юмор, слава Богу, есть,
И просто море обаянья,
Упорство, искренность и честь!

Жизнь нелегка сейчас, я знаю,
И страх, и боль который год,
Но верю, Юля, дорогая,
Что новый, светлый День –
      придёт!

И снова распахнутся двери,
Ветра помогут кораблю.

..Я в 50 твои не верю,
   Но – поздравляю!
   И люблю…


И ещё

    ВЫБИРАЙ!

Желаю удачи без меры и края
И сказочно-нежных счастливых минут,
Пусть тосты звучат и улыбки порхают,
Цветы и подарки к ногам упадут.

Пускай в этот день улыбнется природа,
А ночью пусть ярче сияет луна,
И свет персонального Нового года
Сияет в глазах и в бокале вина!

Пусть жизнь будет полной веселья и смеха,
Пусть молодость в сердце всё время живёт.
Желаю здоровья, желаю успеха
Hа долгие-долгие годы вперёд!

Пусть будет нескучною жизни дорога,
И пусть в ней не станет ни боли, ни зла!
Желаю хорошего – много-премного,
Затем, чтоб ты лучшее выбрать могла!!!

      :))

    Страничка нашей замечательной юбилярши:
      Жми сюда

Видение

(Вадо)
42 Про Хохмодром 2023-03-05 4 1610
Волхва я строить из себя не стану,      
Но чувствую порою божий дар.
Вот, например: читаю Емельяна,
И чётко вижу - это Дуримар.      

Пускай про тризну что-то говорит он,
Надеюсь, что обиды не тая,
Безвременно воскресшего Хамита      
Все рады видеть так же, как и я
Был вчера весь день в пути –
Пропустил рожденье Ти. :(((
Я стыдюсь оплошки той,
Ведь гордюсь знакомством с Тёй.

Пусть и поздно, но хотю
С днюхою поздравить Тю,
Ей желая не шутя:
– СЧАСТЬЯ и ЗДОРОВЬЯ, Тя!!!

____
p.s.
А так же сбычи мечт и творческих удач!

Светлый день

(Неразговорчун)
72 День рождения 2023-02-03 3 2188
Я об одном скажу вам факте,
но долго воду лить не стану.
Сегодня я читал ВКонтакте,
и высветил одну Светлану...

Пусть счастье будет близко-близко
наперекор судьбе-злодейке!
Так с днём рожденья, Приколистка!
От Водолея - Водолейке ))

Жми сюда
Так случилось, что большую часть свободного от основной работы времени провожу со спицами в руках. Как водится, "сапожник без сапог" - вяжу не для себя.
Фоном включаю видео рукодельных блоггеров на ютюбе.
Так сегодня с утра перед работой ткнула в видео одной блоггерши, которая вяжет носки и жилеты для солдат. В комментарии редко заглядываю, там обычный срач - виртуальная война противоположных сторон, политические дебаты интернет сидельцев, плевки и прочее, не имеющее к рукоделию никакого отношения.
И вдруг - стихотворение.
Прогуглила, очутилась на странице Александра Макарова в стихотворении "Ну что, народ..." Прямо, резко, однозначно, честно. Понравилось. Одно лишь не моё - не люблю призывы. В остальном здорово.
Решила пролететь по рецкам, и наткнулась на интересного автора.
Александр Топильский.
Вот знаете, редко такое бывает, когда прям зацепило.
Каждая фраза - прожито и прочувствованно.
Будет время и желание - почитайте.
Стихов там немного. Я лишь начала знакомиться с творчеством поэта.
Глаза устают. Берегу зрение для вязания.)
Но, по возможности, буду возвращаться, и читать.
Хорошего вам вечера, дня, утра.)
И вдохновения!
.
Ваша Тю.
.

К сороковинам

Все люди тащат крест и бремя –
И будет отдых где-то там,
А с прокурорским ликом время
Всё расставляет по местам.

Ещё одну – я это слышу –
Бог Книгу жизни пролистал:
Вы заняли не только нишу,
Но и почётный пьедестал.

С душой Христа, с умом Сократа,
С котлом, кипящим от идей,
Хотя Вы – горькая утрата,
Но Вы – находка для людей.

Напасти жалили, как осы,
А рок напасть грозился львом.
Вас вечно мучили вопросы:
Куда пришли, зачем живём?

Вы находили суть ответа
В кромешной тьме и у костра –
И с Вами было больше света,
И светлых мыслей, и добра.

В честь Вас горит немало свечек,
Ваш век окончен, но не спет:
Вы доказали, что газетчик
В России больше, чем поэт.

И тем уже сказали много,
Что у клюки есть два конца:
Один конец – слепцу подмога,
Другой конец – для подлеца.

Пропитан мир мертвецким ядом,
Но рвётся дух, как старый квас, –
И Вы остались где-то рядом:
Глаза закроешь – видишь Вас.

Мы встретим Вас, как и встречали:
На самой лучшей из планет
Во дни торжеств, в часы печали
Есть только жизнь, а смерти нет.

10 января 2023 г.

Евгений ЗАПЯТКИН

ТАК Я ГОВОРИЛ С ЗАРАТУСТРОЙ

(Моголь)
26 Философия 2023-01-07 7 1329

(В связи с рождеством)

В одном из своих сочинений я позволил себе беседу с Сократом. Право на это мне давало мнение, будто мудрец Сократ вместе с его знаменитыми диалогами вымышлен Платоном. Из истории философии известно и то, что Ницше является идейным противником Платона. Считается даже, что взгляды этих двух столпов философии зеркально противоположны. Несомненно, Ницше это понимал, и, становясь в аппозицию Платону, счел необходимым создать своего мудреца, откровения которого он изложил в книге «Так говорил Заратустра». Это произведение Ницше считал основным в своем творчестве. Ну, а так как моя беседа с Сократом носила несколько критический характер, то иной читатель может подумать, будто я сторонник учения Ницше. Это и вынуждает меня побеседовать с Заратустрой. Разумеется, я отдаю себе отчет в том, что дело это непростое и ответственное. Ведь из словарей нам известно: «Фридрих Ницше – гениальный мыслитель, под влиянием которого находилось большинство выдающихся европейских философов и писателей ХХ века». Однако, как, наверное, выразился бы сам Заратустра: «Человек, который взялся за гуш, не должен говорить, что он не дюж». Так что, говоря словами героя одной пьески: «Давай, попробуем мой друг. А вдруг?!».

Моя встреча с Заратустрой состоялась в горах. Ранним утром. Как раз когда, по свидетельству
Ницше, поднявшись с зарей, встал Заратустра перед солнцем и так обратился к нему:
      - Великое светило! В чем было бы счастье твое, не будь у тебя тех, кому ты светишь? Взгляни! Я пресытился мудростью своей, словно пчела, собравшая слишком много меда; и вот – нуждаюсь я в руках, простертых ко мне…
      Именно этот момент я счел удобным для своего появления, ибо полагал, что и в моих простертых руках нуждается переполненный медовой мудростью мыслитель.
      - Скажи, многоумный Заратустра, - произнес я, выходя из тени смоковницы, - Достоин ли я впитать свет твоей мудрости?
    - Кто ты, незнакомец, - вопросил Заратустра.
    - Я человек, который наслышан о твоих проповедях, - сообщил я.
    - Что ж, - ответил Заратустра. - Солнце светит для всех. Но не всякий бывает благодарен его теплу. Говори, что ты хочешь знать?
    - Много чего мне хочется знать, - сообщил я. – И многое мне уже известно из твоих речей. Вот, например, как рассуждал ты

    О ПРОСЛАВЛЕННЫХ МУДРЕЦАХ:
    «Все вы служили народу и народному суеверию, а не истине! Потому терпели и неверие ваше, что оно было уловкой и хитроумным путем к народу. Но кто ненавистен народу, как волк собакам, так это – свободный дух, враг цепей, который никому не поклоняется и живет в лесах. Вытравить такого из логовища – это всегда называлось у народа чувством справедливости; и теперь еще науськивают на него самых свирепых собак.
   На это я хочу у тебя спросить: о какой истине ведешь ты речь? Что, если твоя истина похожа на мерзкую жабу или на ядовитую змею? Такая истина отвратительна человеку, ибо человек понимает, что подобная истина не может быть ключом к созданию этих прекрасных гор с их белоснежными вершинами, искрящимися ручьями, голубыми озерами и сочной зеленью долин. И когда в «простертые руки» человека, ты пытаешься вложить омерзительных гадов своей истины, душа человека переполняется ужасом и ненавистью к дарителю. И тогда человек вправе подозревать ложь в твоих устах и злой умысел в твоем сердце.
    Между тем, ты пытаешься доказать, что истина вовсе не такова, как о ней говорят признанные мудрецы. Их ты обвиняешь в неискренности и уподобляешь откормленным «вьючным животным, ослам, которые тянут повозку народа, слугами которого они являются». И думаю, ты согласен со своим преемником, Ницше, говорившим, будто «философы принуждают себя смотреть на природу ложно до тех пор, пока они уже не способны видеть ее иной». По заверению Ницше они «только делают вид, будто достигли своих собственных мнений, тогда как с помощью подтасованных оснований защищают предвзятый тезис, выдумку.
      «Философия – говорит он, - это потребность и стремление к власти, к «созданию мира».
    На это я должен тебе сказать, что польза от осла, взявшего на себя тяготы путника, больше, чем от волка, нападающего на осла. Ведь ты сам свидетельствуешь, что «знаменитые мудрецы возрастали вместе с духом и добродетелью народа – и народ вырос через них!» Зато неизвестно, насколько справедливы истины волка. Не создает ли он мир по собственному образцу, и не движим ли ты сам «потребностью и стремлением к власти и созданию своего мира»?
   В доказательство того, что это не так, ты говоришь, что только «в пустыне, и господами пустыни искони жили честные, свободные умы, которые в отличие от близорукой толпы, знают, что такое дух. Дух есть жизнь, – поясняешь ты - Собственным страданием умножает он знание свое. Люди видят «только искры духа, но не видят, что он – наковальня, и не видят жестокости молота его! Не будучи орлом, нельзя знать о счастье в ужасе духа. Кто не птица, тому не дано устраивать привал над пропастью».
   Но позволь спросить тебя, что может знать о тяготах жизни отшельник или пустынник, пребывая вдали от людей. Ведь наибольшие страдания, которые по твоим словам, умножают знания, возможны как раз среди людей, обремененных их неизбывными пороками. Так что, если мудрость зависит от суммы страданий, то орел не знающий змей в своем гнезде на скалах и парящий над землей, выслеживая свои жертвы, менее всего способен быть учителем для того же осла.
    Ты прав, когда излагаешь известную сентенцию: «страдания вразумляют». Но это вовсе не значит, что мудрость измеряется страданиями. Да ведь и сам ты, проживая в горах, много ли претерпел мук, чтобы обладать знаниями, позволяющими тебе столь нескромно утверждать:   
    «Подобно парусу, трепеща от бури духа, мчится по морю моя необузданная мудрость! Но вы, знаменитые мудрецы, слуги народа, – разве можете вы мчаться со мной!»
      При этом ты учишь: «Быть бесстрашным и внушающим страх, великим и одиноким, свободным от счастья рабов и поклонения богам – такова воля искреннего».
      К числу таких «искренних» ты, конечно, относишь себя. Но не подобна ли такая искренность намерениям хищника, который не скрывает своего желания вцепиться в горло своей жертве? И чем более «великим», «одиноким», «свободным» и «бесстрашным» выглядит хищник, тем естественней будет желание человека «трепеща от бури духа, мчаться» подальше от его «необузданной мудрости».
   Так я говорил с Заратустрой.

О ТОЛПЕ
    В другой раз, Заратустра ты повествовал о толпе. И ты не жалел для ее описания самых черных красок.
«Жизнь – источник радости, - вещал ты.- Но всюду, где пьет толпа, родники отравлены. Я не переношу зрелища оскаленных морд и жажды нечистых. Они бросили взор свой в родник: и вот – светится мне оттуда мерзкая улыбка их. Приторным и гнилым делается плод в их руке. Неужели жизни нужна и эта сволочь? Отвращение к ним жадно пожирало жизнь мою! Поистине, надо было подняться в самую высь, чтобы вновь обрести источник радости! Миновала робкая печаль весны моей! И весь я – лето в самом расцвете его, со студеными источниками и благостной тишиной. О, приходите, друзья мои, чтобы тишина стала еще блаженней! Ибо это – наша высь и наша родина: слишком высоко жилище наше и недосягаемо для всех нечистых и жажды их. Как могучие ветры станем мы жить над ними, соседи орлам и снегу, соседи солнцу. Так живут могучие ветры. И подобно ветру буду и я некогда бушевать среди них и духом своим захватывать дыхание у духа их. Поистине, Заратустра – могучий ветер для всех низин. И вот что советует он врагам своим и всем, кто плюется: "Берегитесь плевать против ветра!".
    Последнее предупреждение, думаю, вполне своевременно, поскольку мне хочется спросить: разве при таком отвращении к людям толпы, ты, похваляющийся своей искренностью, хотел бы преподать им подлинную истину? Ведь вряд ли ты веришь в их способность очиститься настолько, что они не будут в состоянии как-нибудь нарушить благостную тишину твою или постесняются замутить воду в месте твоего водопоя. Наверное, твои идеалы столь безупречны, что ты уже не будешь пить воду из ручья, где лакает собака. А между тем, в человеке много от животного.
    И когда ты восклицаешь: «Неужели жизни нужна и эта сволочь?», то не стоит ли за этим желание уничтожить всех этих тварей, отравляющих твою жизнь? И в этом случае, очень возможно, что твое учение подобно одежде, зараженной чумой. Вместо исцеления оно лишь умножит беды и несчастья толпы, пропитав ее ненавистью ко всему несовершенному, а значит, и к собственным несовершенствам каждого, что повлечет за собой жестокие расправы над ближними, ради того, чтобы быть «соседями орлов» и слушать, как ты будешь «бушевать» среди избранных, «захватывая дыхание у духа их». Притом ты и сам можешь не знать, к чему ведут твои проповеди, как не знают философы, что движимы «потребностью и стремлением к власти» над миром.
   Так я говорил с Заратустрой.

О ДОБРОДЕТЕЛЬНЫХ.
    Может потому ты и смеешься над добродетельными и презираешь их, что их деятельность претит твоим тайным целям?
   «Над вами, добродетельные! - говоришь ты, - Смеялась сегодня красота моя. Вы, добродетельные, хотите получить плату за добродетель, небо за землю и вечность за ваше "сегодня"? Но я учу, что нет воздаятеля? Я не говорю даже, что добродетель – сама по себе награда. Подобно клыкам вепря, слова мои взбороздят основы душ ваших. Я буду плугом для вас, чтобы все сокровенное глубин ваших стало явным. И когда взрытые и изломанные будете вы лежать на солнце, отделится ложь ваша от правды. Ибо вот, в чем правда ваша: слишком чисты вы для грязи таких слов, как "мщение", "наказание", "награда", "возмездие". Ведь для некоторых добродетель – это лень пороков их: и всякий раз, когда их ненависть и зависть сладко потягиваются, тогда просыпается их "справедливость". Есть и такие, «для кого добродетель – это корчи под ударами бича, и вы довольно наслушались воплей их! Другие гордятся горстью справедливости и во имя ее клевещут на все. И лишь для того они возносятся, чтобы унизить других. Немало и таких, что сидят в своем болоте и вещают: "Добродетель – это смирно сидеть в болоте».
      Словом, по-твоему, «почти все, думают, что имеют свою долю в добродетели; и каждый хочет быть по меньшей мере знатоком "добра" и "зла". Но, - говоришь ты, - не затем пришел Заратустра, чтобы сказать всем этим лжецам и глупцам: "Что вы можете знать о добродетели?", а для того, чтобы отвратить вас от старых слов, которым научились вы у глупцов и лжецов, от слов: "награда", "воздаяние", "наказание", "месть во имя справедливости". Да будет добродетель ваша «Самостью» вашей, а не чем-то посторонним, личиной, покровом, что и есть истина глубин души вашей, вы, добродетельные! Поистине, я отнял у вас сотню слов и любимые игрушки добродетели вашей. И теперь, словно дети, сердитесь вы на меня. Они играли у моря – и вот набежала волна и смыла игрушки. Теперь плачут они. Но эта же самая волна принесет им новые пестрые раковины».
    Я не буду спрашивать у тебя, Заратустра: «Что ты сам знаешь о добродетелях?» Но мне интересно, какие новые игрушки предлагаешь ты вместо «смытых» волной твоих речей? Чем, например, ты готов заменить правдолюбие? Как известно, эта добродетель является основой для многих других, таких как «справедливость», «честность», «ответственность», да и сама «мудрость». Неужто, ты хочешь заменить любовь к правде на любовь к лицемерию, коварству, вероломству, лжи? Но можно ли считать эти качества добродетелями?
    Ты сетуешь на то, что добродетельные слишком чисты для таких слов, как "мщение", "наказание", "награда", "возмездие". Но что будет с этими понятиями, когда они станут инструментами «коварства» и «вероломства»?
    Конечно, ты прав в том, что традиционные добродетели часто служат маской, оправданием, средством смирения и даже лекарством для тех, добродетель кого не является их «Самостью». Но это не значит, что добродетели не имеют почвы в природе человека, и потому их можно легко заменить иными.
      Добродетели необходимы человеку хотя бы в качестве ориентиров. И то, что человек соизмеряет с добродетелями свои естественные чувства, лучше, чем он давал бы волю сиюминутным страстям и позывам.
    Притом добродетели на самом деле вовсе не исключают возможность «мщения» или «возмездия». Ведь та же справедливость вполне может стать основой для деяний в ключе этих понятий. Так что, поступки людей определяют не столько добродетели, сколько характер человека, а также те обстоятельства и последствия, которые управляют его «Самостью».
   Так я говорил с Заратустрой.

О СОСТРАДАТЕЛЬНЫХ
      Странными представляются мне и твои рассуждения о сострадательных.
   «Поистине, не люблю я милосердных, блаженных в сострадании своем, - признаешься ты. - Совсем лишены они стыда. Пусть судьба моя всегда ведет меня дорогою тех, кто никогда не страдает, и с кем смогу я разделить надежду, пиршество и мед. Поэтому умываю я руки, помогавшие страждущему, поэтому очищаю я также и душу свою, ибо, видя страдающего, я стыжусь его из-за его же стыда, И когда я помогаю ему, я жестоко унижаю гордость его. "Будьте же равнодушны, принимая что-либо! Оказывайте честь уже тем, что принимаете", – так советую я тем, кому нечем отдарить. Однако нищих следовало бы вовсе уничтожить! Поистине, досадно давать им и досадно не давать. А заодно с ними уничтожить грешников и тех, кого мучает совесть! Верьте мне, братья мои, укоры собственной совести учат уязвлять других. Но хуже всего – мелкие помыслы. Поистине, лучше уж совершить злое, чем помыслить мелкое! "Смотри, я – болезнь", – говорит злодеяние. И в этом его честность. А ничтожная мысль подобна паразиту: она неугомонна – ползает, прилипает, прячется, пока все тело не станет вялым и дряблым от этих крошечных тварей. Надо сдерживать сердце свое; ибо стоит только распустить его, как теряешь голову! О, кто совершил больше безрассудств, чем милосердные? И что причинило больше страданий, чем безумие сострадательных? Горе любящим, еще не достигшим той высоты, которая выше сострадания их! Так сказал мне однажды дьявол: "Даже у Бога есть свой ад – это любовь его к людям". А недавно я слышал от него: "Бог умер. Из-за сострадания своего к людям умер он". Итак, опасайтесь сострадания, помните: все созидающие безжалостны».
    Да, Заратустра, сострадание тягостно душе человека. Оно отнимает силы. Но все это потому, что сострадание обычно неполно и сродни той ничтожной мысли, которая, как ты говоришь, «подобна паразиту». Ведь полное сострадание заставляет пожертвовать всем своим благополучием и даже жизнью во спасение страждущего. Но это невозможно. Этому противится человеческое Эго.
    Известно, что воля человека в состоянии подавить в его душе чувство сострадания, а мысль готова найти оправдание этому насилию над душой. Однако способность к сопереживанию является ключевым свойством разума, и не только человека. Ведь сопереживание происходит через уподобление. А оно свойственно всем животным, поскольку позволяет приспосабливаться и маскироваться. Так древесный червячок уподобляется ветке дерева, настолько, что неотличим от нее. У человека же сопереживание является корнем его творчества, общения и самой любви. Подруби этот корень и человек уподобится дереву, сохнущему без соков жизни. Потому-то ты и злишься на страждущих и ненавидишь нищих, что покушаются они на корни эти.
    И все же ошибаешься ты, полагая, будто «все созидающие безжалостны». В доказательство этого я могу привести пример твоего ученика, Ницше, в судьбе которого роковую роль сыграла жалость к лошади, истязаемой хозяином ее.
    Сострадание созидателям необходимо хотя бы для того, чтобы ставить целью своего творчества улучшение жизни людей. И оно же, сострадание предписывает жить скромно, имея лишь то, что способствует достижению цели творчества. Это и есть подлинная любовь к людям, в которой заключается полнота сострадания.
      Когда же ты говоришь о человеке, занятом созиданием сверхчеловека в себе, то для такого творчества и впрямь сострадание излишне и даже опасно.
    Так я говорил с Заратустрой.

О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ МУДРОСТИ
   Любопытными мне представляются и твои мысли о «человеческой мудрости! Правда, она кажется мне не совсем человеческой. Скорее, это твоя собственная мудрость, и значит, сверхчеловеческая.
   Здесь ты говоришь:
    «За людей цепляется воля моя, цепями связываю я себя с людьми, тогда как влечет меня вверх, к Сверхчеловеку, ибо к нему стремится другая воля моя».
    После твоего признания в непреодолимом отвращении к обычным людям с их мордами и жаждой напиться из твоих родников, это звучит несколько странно. Но из дальнейших твоих слов следует, что бороться с неприязнью к толпе тебе помогает твоя мудрость.
    «Моя первая человеческая мудрость, - сообщаешь ты, - в том, что я даю себя обманывать, чтобы не остерегаться обманщиков».
    Моя вторая человеческая мудрость в том, что я больше щажу тщеславных, чем гордых. Хорошими актерами находил я всех тщеславных. Они играют и хотят, чтобы смотрели на них с удовольствием – весь дух их сосредоточен в этом желании. И лжи вашей верит он, когда вы лжете о нем нечто приятное: ибо в сокровенных глубинах тайно вздыхает сердце его: "Что я такое!.
    А вот моя третья человеческая мудрость: я не допускаю, чтобы из-за вашей трусости мне стал противен вид злых. У злых есть много такого, что достойно восхищения. И поистине, добрые и праведные, есть в вас немало смешного, и особенно – страх перед тем, что до сих пор называли дьяволом! Так чужда душа ваша великому, что Сверхчеловек был бы страшен вам в благости своей!»
    «Ах, устал я от всех этих "высших" и "лучших", - восклицаешь ты. - Еще выше надо мне подняться с их "высоты", прочь от них, ввысь, к Сверхчеловеку! И сам я хочу восседать среди вас переодетым, чтобы не узнавать ни вас, ни себя. И в этом последняя человеческая мудрость моя».
    Последняя твоя мудрость поясняет три первые. И впрямь, подняться над «высшими» и «лучшими» гораздо трудней, чем над лживыми, тщеславными, трусливыми и озлобленными. Их низость возвышает того, кто над ними. Чем глубже выкопана яма, тем выше холм земли, взятой из нее. Потому-то и разводишь ты их вокруг себя, как мог бы разводить крыс и тараканов. Притом не столько для собственной забавы разводишь ты этих тварей, сколько из желания утвердиться в своем превосходстве над ними и в необходимости покинуть жилище, кишащее ими. Разумеется, такой странный сверхчеловек способен внушать страх окружающим. В их глазах он вполне сравним с дьяволом, которому свойственно преумножать мерзости на земле. Так что, эдакому сверхчеловеку, лучше «восседать» среди прочих «переодетым», чтобы его не узнавали.
    Так я говорил с Заратустрой.

О ЛЮБВИ К ИНЫМ
    В свете твоей «мудрости» особыми красками играет и твоя любовь к иным. Тут ты сообщаешь, что:
   «Поистине, человек – это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять его в себя и не стать нечистым. И вот – я учу вас о Сверхчеловеке: «Он – это море, где потонет великое презрение ваше». В чем то высокое, что можете вы пережить? Это – час великого презрения. Час, когда счастье ваше становится для вас таким же отвратительным, как разум ваш и добродетель».
    И далее ты говоришь:
      «Человек – это канат, протянутый между животным и Сверхчеловеком, это канат над пропастью.
    Я люблю того, кто не умеет жить иначе, кроме как во имя собственной гибели, ибо идет он по мосту.
    Я люблю того, кто не ищет в небесах, за звездами, основания для того, чтобы погибнуть и принести себя в жертву. Того, кто приносит себя в жертву земле, чтобы когда-нибудь стала она землей Сверхчеловека.
    Я люблю того, кто живет ради познания и стремится познавать во имя того, чтобы жил некогда Сверхчеловек. Ибо так хочет он гибели своей.
   Я люблю того, кто любит добродетель свою: ибо добродетель есть воля к гибели и стрела желания другого берега.
   Я люблю того, кто бросает золотые слова впереди дел своих и всегда исполняет больше, чем обещал: ибо жаждет он гибели».
    В общем, как выясняется, у тебя большое сердце, Заратустра, ибо любишь ты многих. Правда, все они должны служить твоему сверхчеловеку, желая себе собственной гибели. Такая похвальная самоотверженность бывает свойственна домашним животным, мясом которых питается их хозяин. Животным, конечно, неведомо, что они достойны презрения. Но человек, чтобы уподобиться жертвенным животным, должен и впрямь признать свое счастье, разум и добродетели свои отвратительными, а себя вообразить «грязным потоком».
    Надо заметить, что таких дураков на свете не так много. И, наверное, потому ты говоришь:
    «Не к народу должен обращаться я, но к последователям! Последователей ищет созидающий, а не людей толпы, не мертвецов, не верующих. Тех, кто станет созидать вместе с ним, ищет он. Тех, кто напишет новые ценности на новых скрижалях. С созидающими, собирающими жатву и празднующими хочу соединиться я. Покажу им радугу и все ступени, ведущие к Сверхчеловеку».
      Конечно, старые скрижали сильно мешают тебе, как и сами верующие, которые отбивают у тебя паству, и ты так говоришь о них:
      «Взгляните же на этих добрых и праведных! Кого больше всех ненавидят они? Разбивающего скрижали их ценностей, разрушающего и преступающего, но он и есть созидающий».
    Отсюда понятно и твое следующее откровение:
      «Опаснее мне быть среди людей, чем среди зверей, опасными путями ходит Заратустра. Пусть же ведут меня звери мои! И вспомнил я, что говорил святой старец в лесу. И произнес я в сердце своем: "Хотел бы я стать умнее! О, если бы стал я столь же мудрым, как змея моя!»
      То, что главным из зверей, мудростью которых ты руководствуешься, является змея, нетрудно догадаться, ибо змей этот преследует человека с момента его грехопадения. Так что, интереснее, что сказал тебе старец? А сказал он тебе следующее:
      «Не доверяют люди отшельникам и не верят, что приходим мы к ним ради того, чтобы дарить. Слишком одиноко звучат шаги наши по их улицам. И если ночью, лежа в своих постелях, задолго до восхода солнца услышат они идущего человека, то спрашивают сами себя: "Куда это крадется вор? Так не ходи же к людям, оставайся в лесу! Иди лучше к зверям! "
      И знаешь, пожалуй, святой старец был истинный мудрец. Впрочем, ты его не послушал, но сказал:
      "Что могу дать я вам! Лучше позвольте мне уйти поскорее отсюда, чтобы ничего не отнять у вас!".
      В этот раз ты был справедлив к себе.
      Так я говорил с Заратустрой.

ОБ УЧЕНЫХ
    Возвыситься над низкими не так трудно, как над теми, кто преуспел в науках. Но твоя мудрость столь велика, что позволяет тебе возвыситься и над учеными. Для этого ты изучил их повадки и слабости. И вот, выяснил ты, что «они прохлаждаются в тени и во всем они хотят быть только зрителями. Подобно уличным зевакам, что стоят и глазеют на прохожих, глазеют они на мысли, придуманные другими. Если дотронуться до них, то поднимается пыль, как от мешков с мукой».
   «Когда выдают они себя за мудрецов, - говоришь ты, - меня знобит от их ничтожных истин и изречений. Часто мудрость их отдает таким смрадом, словно ее породило болото. Ловки они, и искусны их пальцы: что моя простота рядом с их изощренностью! Все могут они – шить, вязать, ткать. Вот и вяжут они чулки для духа! Каждый зорко следит за движением пальцев соседа своего, и не слишком доверяют они друг другу. Изобретательные на маленькие хитрости, они поджидают тех, чье знание прихрамывает, и подстерегают, подобно паукам. Я видел, с какой осторожностью приготовляют они яд. И в поддельные кости умеют они играть».
   Конечно, отягощенным такими несовершенствами, ученым трудно тягаться со сверхчеловеком, и потому признаешься ты: «Чужды мы друг другу, и их добродетели мне даже противнее, чем лукавство и фальшивые игральные кости».
    Известно, что одной из добродетелей ученых следует признать привычку к доказательствам. И если они способны доказать свое превосходство и нужность людям с помощью искусства «шить вязать и ткать», то тебе, кроме презрения к ним и рассуждений о сверхчеловеке предъявить нечего. Потому, видимо, и полагают они, что твои «знания прихрамывают». Но что знания в сравнении с твоей волей, столь свойственной сверхчеловеку?! Благодаря ее всемогуществу ты, по твоему признанию «когда жил среди них, жил над ними». Естественно им это не нравилось. И как ты говоришь: «За это они не любили меня. Но я продолжал ходить поверх их голов».
    «И пожелай я идти путем своих заблуждений, - говоришь ты, - то и тогда оказался бы я выше. Они же слышать не желают о том, чтобы кто-нибудь ходил над их головами, и потому между мной и собой они наложили мусора».
      Но, как видно, они не на того напали.
      «Невзирая на это, свидетельствуешь ты, - я со своими мыслями продолжаю ходить поверх их голов. И пожелай я идти путем своих заблуждений, то и тогда оказался бы я выше».
      После этого остается признать справедливыми твои слова из проповеди «Об избавлении»: «Воля – вот имя освободителя и вестника радости».
    Воистину, воля способна возвысить человека, невзирая на его ничтожество.
Так я говорил с Заратустрой.

О ПОЭТАХ
Тому, кто превзошел высоколобых ученых, возвыситься над поэтами, наверное, столь же просто, как соколу расправиться с воробьем. Известно ведь, что у многих народов поэтов приравнивают к слабоумным. Так что, для их развенчания достаточно уже того, что ты сказал своему ученику:   
      "Поэты слишком много лгут".
      Однако при твоем отношении к традиционным добродетелям этот порок может выглядеть не таким уж и греховным. Благо, ты добавляешь:
   «Я устал от поэтов, старых и новых: слишком поверхностны для меня все эти мелкие моря. Недостаточно глубоко проникала их мысль. Оттого и чувство их не достигало самых основ. Немножко похоти, немножко скуки – таковы еще лучшие мысли их. Они любят выдавать себя за примирителей. Но для меня они всегда останутся посредниками и подтасовщиками. Ах! часто забрасывал я сеть в море их в надежде на хороший улов, а вытаскивал всегда лишь голову какого-нибудь древнего божества. Так, голодающему море дало камень. Конечно, и среди них попадаются жемчужины. Но это придает им еще больше сходства с твердыми раковинами. И часто вместо души находил я в них одну соленую слизь. К тому же они недостаточно чистоплотны: они мутят воду, чтобы казалась она глубже».
    Все эти наблюдения представляются мне особенно важными, поскольку позволяют глубже понять тебя, Заратустра. Ведь ты, несомненно, поэт. И ты прямо говоришь:
      «Но и сам Заратустра – поэт».
      И ты настаиваешь на этом, говоря: «Но положим, кто-нибудь сказал всерьез, что поэты много лгут, он был бы прав – мы слишком много лжем. Мы очень мало знаем и плохо учимся: потому и должны мы лгать».
      Но если это так, то как прикажешь ты относиться ко все твоим рассуждениям и проповедям? Вдобавок ты сам же свидетельствуешь:
    «Поистине, всегда влечет нас ввысь – в царство облаков. На них усаживаем мы наши пестрые чучела и называем их богами и Сверхчеловеком. Благо, довольно легки они для этих седалищ – и эти боги, и Сверхчеловек!»
   Так что же тогда этот твой сверхчеловек? Неужели это всего лишь «пестрое чучело»?
   Так я говорил с Заратустрой.

О МЕЧТАЮЩИХ ОБ ИНОМ МИРЕ
   Вот и ответь, Заратустра, как относиться к твоим словам, например, об ином мире, когда говоришь ты:
    «О, братья мои, этот Бог, созданный мной, был делом рук человека и безумием его, подобно всем прочим богам! Человеком был он, и притом – лишь малой частью человека и моего "Я". Из моего же пепла и пламени пришел ко мне этот призрак. Поистине, не из мира иного явился он! Мукой и страданием было бы теперь для меня верить в подобные призраки. Горем и унижением было бы это для выздоравливающего. Усталость, жаждущая одним прыжком достигнуть последних пределов, жалкая усталость неведения, – это она создала всех богов и все иные миры.
Верьте мне, братья мои!» - восклицаешь ты.
    Но как прикажешь верить тебе, если даже не поясняешь, о каком «ином мире» повествуешь ты? Впрочем, если ты говоришь о духовном мире человека, то ты прав. Представление о Боге создается в нашем духовном мире. Но ты говоришь: «Не из мира иного явился он!» Тогда откуда же? Из реального мира? Если так, то Бог – есть оптическая иллюзия, которая подобна той, что бывает при разглядывании внешнего мира через кристалл. Через эту оптику нашей души мы и видим Бога, сотворившего этот мир.
   Однако ты говоришь:
«Но надежно спрятан от людей "мир иной" – нечеловеческое, полностью лишенное всех человеческих черт, небесное Ничто».
    Разве может «Ничто» быть создателем всего сущего, и тем более призрак его. Отсюда ясно, что тебя посещал дьявол, который, как ты говоришь: «Из моего же пепла и пламени пришел ко мне этот призрак. Поистине, не из мира иного явился он».
    Несомненно, ты правильно сделал, что отделался от этого призрака. Но дальше ты сообщаешь:
    «Новой гордости научило меня мое "Я", этой гордости учу я теперь людей. Не прятать больше голову в песок небесных абстракций, но высоко держать ее, эту голову, созидающую смысл земли!»
    Из этой фразы видно, что встречи с призраком не прошли для тебя без последствий. Ты даже решил, будто это человеческие головы создают смысл земли. Но странно думать, будто смысл существования земли появляется после ее создания и только благодаря таким головам, как твоя. Хотя, если припомнить главное свойство поэтов «много врать», то нетрудно предположить, что их трудами таковых смыслов обнаружится множество, и все они будут разными. В том числе, наверное, будут и такие, о которых можно сказать твоими же словами:
«Это они, больные и умирающие, презрели тело и землю, выдумали неземное и искупительные кровавые жертвы. Но даже эти мрачные яды, столь сладостные для них, они брали у земли и у тела! Всегда много больных среди мечтателей и тех, кто исходит тоской по божеству. Яростно ненавидят они «познающего» и ту, самую младшую из добродетелей, что зовется правдивостью».
   Как известно, среди мечтателей много поэтов, к числу которых относишься и ты, называющий себя «познающим» и от лица которых ты говоришь:
      «Мы очень мало знаем и плохо учимся: потому и должны мы врать».
      Быть может, поэтому твоя «добродетель правдивости» вызывает сомнения и неприязнь у других мечтателях, ибо у них есть основания подозревать, что твой иной мир с участием сверхчеловека – выдумка, сулящая «кровавые жертвы», «мрачные яды» и «тоску по божеству».
    И вот, когда ты говоришь:
    «Слишком хорошо знаю я этих богоподобных и знаю, чего хотят они: они жаждут, чтобы веровали в них, и чтобы сомнение было грехом. Хорошо знаю я и то, во что они сами веруют больше всего. Поистине, не в иные миры и не в искупительную силу крови – в тело истово веруют они. Собственное тело для них – "вещь в себе".
      Не рассказываешь ли ты, прежде всего, о себе самом?
      Так я говорил с Заратустрой.
   
О ПРЕЗИРАЮЩИХ ТЕЛО
    «Пробудившийся и познавший говорит: я только тело, и не более того. – вещаешь ты. - Душа же – лишь слово, обозначающее нечто в теле».
      Но ведь это ты - «пробудившийся», Заратустра! Уличая других в поклонении своему телу, ты исходишь из собственных убеждений. Но ответь, почему тело – это тело, а душа, только слово? Ведь и тело обозначается словом. И если есть слово «душа», то оно тоже что-то обозначает. Ну, ладно, душа. Она все же вещь неуловимая. Но дальше ты говоришь:
    «Орудием телу служит и твой маленький разум, который называешь ты духом, брат мой, он – всего лишь орудие и игрушка великого разума – тела».
    У тебя получается, что дух и некий маленький разум – это одно и то же, а тело – это великий разум, который руководит маленьким разумом. Но разве разум и тело – это одно и то же? Тогда ветер и, гонимые им, облака – также можно признать одним и тем же.
    А дальше ты говоришь:
    «Чувство и ум всего лишь орудия и игрушки: за ними скрывается Самость. Она ищет глазами чувств и слушает ушами ума».
    Но что такое чувства и ум, если не сам разум? А если это разум, то маленький он или большой имеется в виду? И в каких отношениях состоит Самость с телом. Что вообще такое эта Самость? Откуда она берется?
   Впрочем, тут ты поясняешь:
      «Самость всегда прислушивается и ищет: она сравнивает, подчиняет, разрушает и завоевывает. Она господствует и повелевает даже твоим "Я". За мыслями и чувствами твоими, брат мой, стоит могущественный господин, неведомый мудрец – Самость имя ему. В твоем теле живет он, он и есть тело твое. В теле больше разума, нежели в высшей мудрости твоей. И кто знает, зачем вообще нужна телу высшая мудрость?»
    Отсюда следует, что Самость живет в теле на правах господина и мудреца, всем руководит, даже самим «Я», и при этом Самость является телом. Вдобавок это тело настолько великий мудрец, что не знает даже, зачем ему мудрость.
   «Презирающим тело хочу сказать я слово мое, - продолжаешь ты дальше. - Из почитания возникло презрение их. Что же это такое, что создает презрение и почитание, ценность и волю?»
    И сам же отвечаешь:
   «Творящая Самость создала себе презрение и почитание, это она – творец радости и скорби. Творящее тело создало себе ум как орудие воли своей. Даже в безумии и в пренебрежении вы служите Самости, вы, презирающие тело. Я говорю вам: ваша Самость желает умереть и отворачивается от жизни. Ваша Самость желает смерти – оттого вы и стали презирать тело! Ибо вы уже не в силах творить сверх себя. Нет, не пойду я вашим путем, вы, презирающие тело! Вы для меня не мост к Сверхчеловеку!»
      Итак, Самость, она же – тело, творит все эмоции, располагает волей своей, благодаря которой подчиняет себе ум, и заставляет себе служить наше «Я». Но получив такие полномочия и власть над умом, маленьким разумом, волей и чувствами, Самость желает умереть и отворачивается от жизни. Такая Самость, действительно достойна презрения, поскольку напоминает проказу.
      Все эти путаные рассуждения, Заратустра, являются лучшим доказательством того, что «поэты мало знают и плохо учатся: потому и должны они лгать». При том, как ты свидетельствуешь, они являются большими «подтасовщиками» и мутят воду, чтобы она казалась глубже», а что «вместо души у них» можно обнаружить «одну соленую слизь».
      Тебе ли этого не знать, Заратустра?! Ведь ты поэт. Настоящий поэт.
    Впрочем, распутать твой узел догадок не так сложно. Достаточно понять, что разум формируется под воздействием творческой энергии, которую мы называем душой. Поэтому разум и душа для нас едины. При этом разум руководит телом, но не только в своих интересах, но и в интересах тела. С развитием воли появляется мышление и сознание, то есть то, что ты называешь малым разумом. А в глубине этого сознания, как сгусток зародыша в яйце, таиться то, что ты называешь Самостью. Эту сущность иначе называют самосознанием или Эго. Вот это Эго, действительно, более всего озабочено благами для тела. Вот, почему тебе кажется, будто тело всем руководит. Однако тут важно понимать, что мышление вместе с волей, сознанием и Эго порождены страхом и сомнениями, источником которых является «ничто». Поэтому они сами –ничто. А будучи порождениями «ничто», они и в самом деле стремятся к порабощению разума, подобно паразиту, и значит, тяготеют к смерти, о чем ты и учишь, говоря:
      «Ваша Самость желает умереть и отворачивается от жизни».
      Отсюда следует, что, когда ты возводишь Самость (Эго) в степень «великого мудреца» и «господина» над телом, ты говоришь о той сущности, которая, будучи «ничто», способна ничтожить разум, а значит, и тело, и жизнь.
      Так что же тогда твой сверхчеловек, к которому ты строишь мост?
      Так я говорил с Заратустрой.

О СВЕРХЧЕЛОВЕКЕ
      Твои слова и изречения, Заратустра, похожи на шматки сырой глины в руках скульптора, ваяющего некий образ. Он вмазывает все новые и новые порции глины в скульптуру. И она приобретает все более отчетливые формы.
      И вот, я уже вижу перед собой образ сверхчеловека.
      Кто он при условии, что бог умер?
      Если Бог умер, то он, Бог, стал ничто. То есть, «Ничто» стало богом. Но, как мы помним к роду «ничто» относится воля и Эго. Они-то, видимо, и населяет тело этой величественной и совершенной статуи. И как следует из твоего учения, они дают жизнь этому воплощению абсолюта.
      Этот вылепленный тобой образ абсолюта ты провозглашаешь целью человечества. И хотя он пока только изваяние, но он уже требует о человечества подчинения, жертвенности, переоценки ценностей, отказа от традиционных добродетелей. На правах идеала он предлагает отказаться от, несовершенства чувств, от сострадания, от сомнений. Он презирает людей с их слабостями и смертностью, объявляет, что Бог умер, а на его место он воздвигает свою волю и всепобеждающую гордыню. Он приветствует ложь. Ведь ложь – это ничто, убивающее истину и ничтожещее добродетели…
    Впрочем, подобный идеал для человечества не новость. Примерно таким образам молились наши далекие предки, язычники. И ты, Заратустра, низвергая богов язычества, наверное, не мог выдумать иной идеал человечества. Но я бы хотел тебя спросить совсем об ином.
    Давай представим, Заратустра, что твое изваяние ожило. И вот скажи ты мне, мудрейший, кому он нужен, кроме своего собственного Эго? Ведь, следуя твоим словам: «Человек есть нечто, что должно преодолеть». И твой сверхчеловек – сеть результат этого преодоления. Но мы же знаем, что сущность человека состоит в творчестве. И вот, зная это, скажи, Заратустра, кто более сверх человек: Геракл, совершенства которого позволило ему совершить подвиги, или Гомер, который был слеп, но который является нам в своих бессмертных произведениях?
      Думаю, ответ тут единственно возможен.
      Так я говорил с Заратустрой.

ПРОРИЦАТЕЛЬ
    О многих твоих откровениях я мог бы говорить с тобой, Заратустра. Но в этом нет необходимости, ибо сказано: «Не нужно выпивать все море, чтобы познать вкус его воды». И все же, прежде чем, убрать руки, простертые к тебе в ожидании мудрости твоей, я бы хотел напомнить тебе твой вещий сон, о котором ты говорил в беседе о «Прорицателе».
    Вот, что ты рассказывал:
    «Снилось мне, что отрешился я от всякой жизни. Там, на уединенной горе, в замке Смерти, стал я ночным сторожем – стражем могил. Там охранял я гробы: полны были мрачные своды трофеями побед ее. Побежденная жизнь смотрела на меня из стеклянных гробов. Я вдыхал запах пыльных вечностей; задыхаясь в пыли, удрученно поникла душа моя. Свет полуночи неизменно окружал меня, и рядом, скорчившись, сидело одиночество, и еще третья, худшая из подруг моих – надрывная мертвая тишина. Ключи носил я с собой, ржавые из ржавых. И самые скрипучие ворота умел открывать я ими. Подобно зловещему карканью, проносился скрежет по длинным коридорам, когда поднимались затворы ворот: зловеще кричала птица эта, неохотно давала она будить себя. Но еще больший ужас сжимал сердце мое, когда все снова умолкало, кругом водворялась тишина, и я оставался один среди этого зловещего молчания.
    Так шло, так ползло время, если вообще двигалось оно – почем я знаю! Но, наконец, случилось нечто такое, что разбудило меня.
      Трижды ударили в ворота, как громом, трижды взвыли своды в ответ: и тогда подошел я к воротам.
"Альпа! – вскричал я, – кто несет прах свой на гору? Альпа! Альпа! Кто несет прах свой на гору?"
   И я нажимал на ключ и налегал на ворота, стараясь открыть их. Но ни на палец не подавались они. Вдруг бушующий ветер распустил крылья свои. С пронзительным свистом взрезая воздух, бросил он мне черный гроб. И среди визга, и воя, и грохота гроб раскололся, плевком исторгнув из себя хохот – тысячу образов хохота. И тысячью ликов – детей, ангелов, сов, безумцев и бабочек величиной с человека с издевкой и ревом хохотало надо мной.
    Страшно испугался я, и пал на землю, и кричал от ужаса так, как не кричал никогда.
    Мой собственный крик разбудил меня – и я очнулся".
    Рассказав это, ты попросил учеников истолковать твой сон. И один из них тебе сказал:
    "Сама твоя жизнь объясняет нам этот сон, Заратустра! Не ты ли сам тот ветер, с пронзительным свистом распахивающий ворота в замке Смерти? Не ты ли сам тот гроб, полный разнообразных и пестрых обликов зла, а также ангельских ликов жизни? Поистине, подобно многообразному – на тысячу ладов – детскому смеху, входит Заратустра во все склепы, смеясь над ночными стражами могил, что гремят своими ржавыми ключами. Устрашать и опрокидывать их будешь ты смехом своим. Отныне и навсегда даже гробы мертвецов станут источником детского смеха. Всегда будет дуть могучий ветер, торжествующий над смертельной усталостью. Поистине, самих врагов своих видел ты во сне. Но как избавился ты от этих наваждений и обрел себя, так должны пробудиться и они от самих себя – и прийти к тебе!"
    Так вот, ученик тот тебе наврал, что неудивительно, ибо учителем этого льстеца являешься ты, Заратустра.
    По здравому разумению, ты не можешь быть во сне и самим собой, и ветром, и гробом, и детским смехом одновременно. На самом деле ты видел себя стражем могил в Замке Смерти, а ржавые ключи в твоих руках – это твои идеи. Ими открывал ты скрипучие ворота склепов, где «побежденная жизнь смотрела на тебя из стеклянных гробов». Быть может, в гробах были твои идеалы, добродетели, творческие начала. Более определенно тут сказать нельзя. Зато нетрудно распознать того, к кому ты обращаешь свой клич: «Альпа! Кто несет прах свой на гору?» Ведь вершина горы – это обычный символ идеала, гордыни, превосходства, а прах… Ведь ты узнал в этом прахе, того, кто преодолел в себе человека? Вот почему ты, несмотря на ужас перед этим пришельцем бросился отварят ему ворота. И, может быть, ты не смог бы их открыть, но ветер распахнул их. И это был ветер времени, когда сверхчеловек твой оказался востребованным. С тем бушующий ветер бросил перед тобой черный гроб. Это знамение грядущих бед, порожденных твоим тлетворным учением. И все же разбудило тебя вовсе не это. Разбудило тебя то, отчего «страшно испугался ты, и пал на землю, и кричал от ужаса так, как не кричал никогда». А были это «тысячи ликов – детей, ангелов и прочих, которые с издевкой и ревом хохотало над тобой». И знаешь, среди хохочущих, наверняка был я. Наверноен, я даже был один из первых, кто начал смеяться над твоим дурацким учением о бесплодном, бездушном и безмозглом болване, возомнившем себя сверхчеловеком.
    На самом деле, все твое учение, Заратустра, он же Ницше, - всего лишь иллюстрация к мудрой фразе Христа, изрекшего: «Не сотвори себе кумира» - сказал я, и заложив руки в карманы, стал медленно спускаться с горной кручи в цветущую долину.
    Примерно так я побеседовал с Заратустрой.

ЧЕРТОВСКИ ПОЭТИЧЕСКОЕ
(из личного...)

Чёрту чёртово видеть ничуть не грешок,
Вот и шепчет поэту
Читать дальше >>

.
Я сижу сегодня дома,
Отмечаю Новый год!
С днём рождения Geomа
Поздравляю наш народ!

Я хочу пожелать...

(Тю ♥)
76 День рождения 2022-12-25 3 2343
Всем доброго времени суток!
Сегодня, таки, родился наш коллега по сайту
и совместному увлечению.
Несмотря на грозную маску палача,
человек добрый и отзывчивый -
качества ценные и важные во все времена.
Будь здоров! Покоя и благополучия семье!
И пусть вдохновение не покидает!))
Страничка тут -

Жми сюда

***

Я хочу пожелать от души,
В жизни пусть будет сытно и густо!
Ты пиши, что есть силы – пиши!
Не покинет пусть юмора чувство!

Пусть сюжеты идут по пятам!
И порой наступают на пятки!
Что бы к ним ты, поэт, не питал,
крепок будь! Не беги без оглядки!

Непременно с собой будь в ладу!
Если вдруг «тараканы» активны,
мозг грызут в беспокойном бреду,
усади сообща, коллективно,

и налей по одной до краёв.
Каждый пусть опрокинет за дружбу!
И закончится время боёв.
Лад с собою поэту так нужен!

Не грусти! Пусть проносятся дни…
Чем вчера, ты взрослее и старше.
Но, поверь, пацану ты сродни,
и моложе, чем завтра и дальше!)

.
Уважаемые авторы,

Подведены итоги КОНКУРСА «ГОД КРОЛИКА-КОТА» Жми сюда.

I место Gameboy Жми сюда, Кролик или кот? Жми сюда - 78 баллов,
II место Сергей Е. Жми сюда, Вышел Кролик на крыльцо Жми сюда - 66 баллов,
III место primo Жми сюда, Будем жить! Жми сюда - 65 баллов.

Приз за лучшую рецензию Жми сюда получает
JulиЯ Жми сюда, Re: 06. Кролик или кот? Жми сюда

Все рецензии по местам выстроились ТАК >>> Жми сюда

Начиная с 4-го, места произведений-участнков распределились так:

4. Заколебаба Жми сюда, Кто тут наших перепьёт?! Жми сюда - 58
5. Дальневосточник Жми сюда, Кто-то на пушистых мягких лапах Жми сюда - 58
6. Приколистка Жми сюда, Черный Водяной Кролик Жми сюда - 57
7. Вадо Жми сюда, Новогоднее пессимистическое Жми сюда - 55
8. Pilot Жми сюда, Мокрый Чёрный Кролик Жми сюда - 47
9. Варвара Графф Жми сюда, Скоро кролик, накрываем столик! Жми сюда - 47
10. Игорь Мальцев Жми сюда, Новогодняя классификация Жми сюда - 47
11. Тю ♥ Жми сюда, С Годом Кролика! Жми сюда - 46
12. Клементина™ Жми сюда, Год Кота - лепота! Жми сюда - 44
13. Камикадзе Жми сюда, Супергерой Жми сюда - 44
14. Саратовская гармонька Жми сюда, А лучше год КОТА! 🐱 Жми сюда - 43
15. Fanga Taufa Жми сюда, Я отправляю свой посыл... Жми сюда - 43
16. Миша Лапин Жми сюда, Проводы старого гада Жми сюда - 41
17. MAA2 Жми сюда, Котокролик Жми сюда - 39
18. Уралочк🍀 Жми сюда, Авторам, кто в Хохмодроме Жми сюда - 36
19. Кузьма Швеллер Жми сюда, Кролик или кот Жми сюда - 36
20. Манюня Леско Жми сюда, Кролик, Котик, мур-мур-мур Жми сюда - 36
21. Хм Жми сюда, Год пушистых зверей Жми сюда - 35
22. раб Божий-прохожий Жми сюда, Внимание! Всем тостам... Жми сюда - 35
23. Ковальчук Ан Жми сюда, Год кролика Жми сюда - 35
24. Дейтерий Жми сюда, Злободневное поздравление с годом кролика-кота Жми сюда - 31
25. Цветная Алла Жми сюда, Надежда Жми сюда - 30
26. АЛЕФ НУН Жми сюда, От израильских котов Жми сюда - 25
27. Izverg Жми сюда, Братец Леопольд Жми сюда - 25
28. САХ Жми сюда, Ужастик Ушастика Жми сюда - 24
29. Gapon Жми сюда, Отповедь Жми сюда - 20
30. Лана Жми сюда, Будем всех как Кото-Кроль! Жми сюда - 4

Большое спасибо всем участникам конкурса и поздравления победителям!

И, конечно, выражаю искреннюю благодарность Gameboю Жми сюда, Мише Лапину Жми сюда и Леáндру Леандри Жми сюда за участие в финансировании этого конкурса.

Разложу призы, добавлю регалии, уберу номера из названий сегодня до вечера, конкурсные бонусы добавлю через неделю.

Использование произведений и отзывов возможно только с разрешения их авторов.